Крепостная Эльза (СИ) - Машкина Светлана

— А ничего, смотри, повторяет, — удивлённо заметил граф. — Пожалуй, найдётся ей в новой постановке какая-нибудь роль.

— Вы уже готовите новую постановку, батюшка?

— Да если бы! Понимаешь, нет ничего интересного! Журалю велел самому пьесу написать, так всё какая-то ахинея у него получается. Начинает читать — я на втором листе засыпаю. Неплохая история у него про давнюю войну, но ведь не будешь её обществу показывать, там ругань одна и грубости.

Интересно, а чего, конкретно, надо? Хорошо бы граф хоть намекнул, для какого общества ему требуется сценарий. Кстати, кто такой Жураль?

Я доела похлёбку, промокнула губы салфеткой. По знаку графа слуга поставил передо мной небольшой запечённый кусок мяса на косточке. Есть его без ножа было довольно проблематично, но я вспомнила, что такие кусочки гости ели руками. Взяла за косточку, откусила и едва не подавилась.

Глава 17

Когда-то я пробовала мексиканскую кухню, блюдо с перцем табаско. До сих пор не понимаю, как это можно есть. Кисло-сладкий крем-суп, возможно, мне бы понравился своим ароматом и вкусом, если бы перебор с перцем не испортил всё удовольствие.

Мясо, которое я откусила, было приправлено даже не табаско, а чем-то намного острее.

— Что с тобой? — всерьёз заволновался Вольтан.

Я дышала, как пробежавшая кросс собака, изо рта текла слюна, глаза заливали слёзы. Не знаю, что со мной! Нормальное же мясо было, гости его ели, и никто не задыхался!

— Перец! — догадался граф.

Я, не спрашивая разрешения, потянулась к бокалу с водой, но Вольтан его перехватил.

— Ни в коем случае! — сказал он и подал мне несколько кусков хлеба. — От воды будет ещё хуже. На! Заедай!

Прошло немало времени, пока я смогла прийти в себя. Граф отпустил меня умыться и привести себя в порядок. Возвращаясь, я услышала их с Вольтаном разговор.

— Кто же так постарался? — удивился Вольтан. — Ведь специально перечной водой полили. Надо выяснить и примерно наказать.

— Ой, брось, сын, я с этим сам разберусь, — ответил граф.

Он что, догадывается, кто хотел сделать из меня посмешище?

Перчёную воду я на кухне видела. Перец, который в ней замачивали, был настолько острый, что использовать его самого никто не рисковал. А вот добавить несколько капель перечной воды в блюдо могли — для вкуса.

— Вернулась? — заметил меня граф.

— Да, — ответила я и присела в реверансе.

— Ого! — восхитился граф Пекан. — Где ты этому научилась? Такие реверансы только придворные дамы умеют делать!

— Видела однажды, — лихо соврала я. — Карета в нашем селе сломалась, пока чинили, дама с господином вдоль околицы гуляли. Он её, наверное, ругал, потому что она руки к груди прижимала и приседала, — на ходу соврала я.

— Что ещё интересного бывало в вашем селе? — спросил Вольтан.

— Видите, отец, говорил же — необычную я вам привёз девку, — обрадовался лорд Вольтан. — А вы не верили! Надо выяснить, у кого был крепостным её покойный отец до того, как попал к барону. Уж очень много он дочери в голову вложил.

Как бы мне на этом выяснении не спалиться, окончательно и бесповоротно. Вдруг окажется, что мой папа всю свою жизнь, от рождения до смерти, принадлежал старому барону? Что тогда я буду врать? Как оправдываться и объяснять свою эрудицию? Или даже врать не придётся? Удавят по-быстрому, как ведьму, и все дела.

— Может ты и читать умеешь? — спросил граф.

— Нет.

— Это ерунда, научим. Было бы что читать. Где, ну где взять достойную историю? — воскликнул граф, совершенно искренне переживая такое невезение.

Сказать или нет? Нет, не стоит перебарщивать со своими талантами, их и без того многовато, уже кто-то увидел во мне угрозу и полил мясо перечной водой.

В людскую в этот вечер я не вернулась. Актёрки, как называли крепостных актрис остальные слуги, жили отдельно, в другой стороне сада, в отдельном, «театральном», доме.

Небольшой особняк представлял собой театр в миниатюре. Здесь проходили репетиции, заучивались роли, читались монологи. Здесь пели певицы и танцевали танцорки. За сценой, в узких маленьких комнатках, жили крепостные актрисы, в каждой комнате по двое — трое. Своя, отдельная жилплощадь была только у примы. В её комнату можно было попасть как из здания, так и со стороны сада.

Руководил театральной труппой приезжий иностранец Жураль. Высокий, с громким, несколько визгливым голосом и длинными жидкими волосами, забранными в тощий крысиный хвост. Был местный режиссёр-постановщик нескладным и худым, передвигался какими-то рывками, выглядел смешным и несуразным, но в труппе держал железную дисциплину.

В основной массе актёры и актрисы приняли меня хорошо, если не считать приму Фелицату. Она и еще двое, вероятно, её близкие подружки, сразу же показали своё отношение.

— Где тебя, деревенщина, наш лорд нашёл? — спросила Фелицата, окинув меня презрительным взглядом. — Смотрите, девушки, какая страшненькая! Ни кожи, ни рожи!

Выяснять отношения, а тем более наживать себе врагов, очень не хотелось, но выбора не было.

— Очки купи, — сказала я, обходя Фелицату по дуге.

— Что? — переспросила та.

— То! — на ходу бросила я.

Мне досталось место в комнате на двоих. Соседка, миловидная большеглазая Акулька, осторожно меня предупредила:

— Не связывайся с Фелицатой, Эська. Она злопамятная, подставит тебя потом, как Киряшку.

— Кто такая Киряшка?

— Ты сейчас на её кровати сидишь, между прочим. Киряшка скромная была, тихая, и то Фелицата её невзлюбила. А ты сразу огрызаться начала. Как бы чего плохого не вышло.

Разговорить Акульку не составило труда. Думаю, ей тяжело было держать в себе переживания за соседку Киряшку, и очень хотелось поделиться с кем-то, кто сможет хоть немного утешить.

— Мы сдружились с ней, с первого дня вместе жили, — начала свой рассказ Акулька и вдруг замолчала.

— Ну? Что дальше-то? — поторопила я.

— Поклянись, что не расскажешь никому, — потребовала Акулька. — Иначе сживёт меня Фелицата со свету.

— Клянусь, — с готовностью согласилась я.

Акулька ещё немного посомневалась, но потом всё-таки рассказала мне о местной жизни.

Особняк, в котором мы играли и жили, раньше занимала маменька графа. Она любила тишину, покой и звуки природы, поэтому, как только у графа пошли дети, категорически отказалась жить в общем доме.

Когда старушки не стало, особняк оказался как бы и не нужен. Для домика прислуги он слишком велик и шикарен, а больше сюда переезжать некому. Графиня и трое её детей прекрасно чувствовали себя в родовом графском гнезде.

— В прошлом году граф в заморские страны съездил, вернулся и решил театр себе создать. Тут дом и пригодился. Из залы сделали зал для репетиций, из комнат гримёрки и костюмерную. Комнаты прислуги достались актёром. Учителя-то в других живут, получше.

— Учителя? — удивилась я.

Граф глубоко проникся идеей. Он не только приспособил особняк, он тщательно искал таланты среди крестьян, и даже нанял своим актёрам учителей. Один из них, разорившийся дворянин, учил письму, чтению и декламированию. Он же мог ответить на любые вопросы, если они появлялись. Вторая — солидная вдовушка преклонных лет, обучала хорошим манерам, поведению за столом и правилам общения.

Наконец-то появился свет в конце моего попаданского туннеля! Это же то, что нужно! Меня научат, как вести себя в этом мире, а потом я смогу сбежать и устроиться где-нибудь подальше отсюда. Буду выдавать себя, например, за бедную вдову. Тихую, скромную, ищущую утешения от своего вселенского горя.

Глава 18

История Киряшки меня впечатлила. В труппу графа она попала не сразу — Киряшку и ещё двоих крепостных Пекан выиграл в пари у барона Асонина.

— У Асонина-то тоже театр есть, но страшно там — ужас, — шёпотом, оглядываясь по сторонам, словно злобный барон мог нас услышать, рассказывала Акулька.