С каждым произнесённым словом кристаллы светились ярче, их внутренняя пульсация ускорялась, синхронизируясь с ритмом заклинания. Я чувствовала, как мой дар расширяется, откликаясь на древнюю магию, как открываются новые каналы восприятия.
Внезапно я ощутила знакомое присутствие за спиной.
Не оборачиваясь, я знала, что это Латор. Он нарушил протокол, пересёк черту, за которую никто не должен был заходить во время ритуала.
— Я не позволю тебе делать это в одиночку, — тихо сказал он, становясь рядом. — В древних текстах говорилось о единстве и равном вкладе. Драконья сторона должна присутствовать наравне с человеческой.
Я хотела возразить, сказать, что это опасно, что мы не знаем, как отреагирует магия договора на отклонение от ритуала. Но в глубине души я понимала, что он прав. Первый договор не создавался одним человеком — это был акт объединения, равного партнёрства.
Дион выглядел встревоженным:
— Халидэл, это отклонение от протокола...
— Это возвращение к изначальному смыслу, — твёрдо ответил Латор. — Договор был создан вместе, и возрождён должен быть так же.
Не дожидаясь дальнейших возражений, он встал рядом со мной, наши плечи соприкоснулись. Я почувствовала, как его аура сливается с моей, как наши энергетические поля переплетаются, усиливая друг друга.
— Продолжай, — шепнул он. — Я буду направлять свою силу через тебя.
Я кивнула и возобновила произнесение заклинания.
Теперь мой голос звучал сильнее, увереннее. Латор положил руку мне на плечо, и я почувствовала, как его драконья магия вливается в меня плавным, контролируемым потоком — не захватывая, не подавляя, а дополняя и усиливая мою собственную силу.
Кристаллы откликнулись на эту гармонию ярким сиянием.
Центральный кристалл поднялся в воздух, медленно вращаясь над постаментом. Семь малых камней последовали за ним, образуя орбиты вокруг центрального, как планеты вокруг солнца.
— Сейчас, — прошептал Латор, и я поняла — это решающий момент.
Вместе мы подняли руки, направляя объединённую силу в центр конструкции.
Из моих пальцев потекла серебристая энергия, из его — золотистая. Потоки сплелись, образуя спираль, обвивающую кристаллы. Внутри центрального кристалла что-то изменилось — словно открылось внутреннее пространство, бесконечное и вместе с тем компактное.
И тогда я произнесла ключевую фразу ритуала, которую Эйран Раднал записал собственной кровью:
— Да сольются пути, разделённые по неведению, да воссоединятся линии, разорванные страхом, да исцелится мир, раненый непониманием.
Латор продолжил на древнем драконьем языке, и хотя я не знала значения слов, я чувствовала их смысл — они были зеркальным отражением моей фразы, драконьим эквивалентом человеческой мудрости.
В центре кристалла вспыхнула ослепительная звезда. На мгновение весь зал залило белым светом, таким ярким, что большинство присутствующих инстинктивно закрыли глаза.
Я видела, как волна чистой, гармонизирующей магии распространяется от центрального кристалла — сперва наполняя весь зал, затем проникая через стены крепости, расходясь всё дальше и дальше, по всему Аталу. Словно кольца на воде, она двигалась во все стороны, исцеляя повреждения в магической ткани мира, восстанавливая баланс там, где он был нарушен.
Внезапно я услышала странный звук — нечто среднее между вздохом облегчения и удивлённым возгласом.
Обернувшись, я увидела, что аэллэ Тайрел приподнялся, его глаза были широко распахнуты. Тёмные узоры на его руке начали меняться — чернота отступала, вытесняемая золотистым светом. На наших глазах проклятие уязвимости превращалось во что-то иное — в светящиеся символы защиты, древние драконьи руны, означающие силу, выносливость, исцеление.
— Что происходит? — прошептал кто-то из драконьих старейшин.
— Волна гармонизации, — ответил Дион благоговейным тоном. — Она не только исцеляет структуру договора, но и всё, что было искажено его нарушением. Включая магические проклятия.
Кристаллы медленно опустились на постамент, их сияние стало спокойнее, ровнее.
Волна магии уходила всё дальше, затрагивая самые отдалённые уголки Атала, неся исцеление и равновесие.
Я почувствовала внезапную слабость в ногах — не истощение, как прежде, а просто естественную усталость после огромного магического усилия.
Латор поддержал меня, обнимая за плечи.
— Мы сделали это, — тихо произнёс он. — Новая эра для наших народов.
Я прильнула к нему, чувствуя, как наши ауры по-прежнему переплетены, как бьются в унисон наши сердца. Это не было магическим принуждением или случайной химической реакцией. Это был сознательный выбор, акт доверия и понимания, глубже любого заклинания.
Два дня спустя я стояла на высокой башне замка Авельтан, наблюдая за приготовлениями к церемонии во внутреннем дворе. В центре возвышался массивный погребальный помост, украшенный драконьими символами и древними рунами.
Оказавшись в замке, мы узнали, что произошло.
Старейшина Тлитт встретил Латора у главных ворот, не дожидаясь, пока тот спешится. Его обычно бесстрастное лицо выражало глубокую печаль, когда он произнёс слова, которых Латор, вероятно, уже ожидал:
— Халидэл, с прискорбием сообщаю... ваш отец покинул этот мир. Это случилось прошлой ночью.
Хотя сердце Латора уже давно было готово, все же долгое балансирование между жизнью и смертью сделало эту мысль... почти привычной, я видела, как тень боли пробежала по его лицу. Видимо, была какая-то надежда, что Ронар встанет, избавившисьот проклятия.
Он спросил тихо:
— Он страдал?
Тлитт покачал головой:
— Нет, халидэл. Напротив. Проклятие пало перед концом. Он ощутил облегчение, улыбнулся и... просто не проснулся.
Тело Оукаты, или скорее то, что от неё осталось – иссохшее, непонятное, такая странная фигурка, непохожая на величественную драконицу, прибыла с нами в гнездо, и теперь…
Старейшина Тлитт, хранитель традиций, настоял на соблюдении погребальных обрядов для обоих правителей, несмотря на предательство Оукаты. Теперь предстояла двойная церемония — погребение халидэла и его супруги, предательницы, но всё же драконицы клана Авельтан.
Как все поменялось за несколько дней.
Я всматривалась в костер, сложенный для этих двоих и думала о том, сколько всего между ними пролегло, должно быть. Латор говорит, он ее любил. А вот насчет нее я сильно сомневаюсь. А сейчас, сейчас и между ними наступит эта странная гармония.
