Своя, но все же.
Я услышала шаги за спиной и обернулась. Латор подошёл ко мне, одетый в церемониальные одежды глубокого синего цвета с золотой вышивкой.
— Как ты? — тихо спросила я.
Он встал рядом, глядя на приготовления внизу:
— Странно. Печаль смешивается с облегчением, гнев с прощением. — Он сделал паузу. — То, что сделала мать – тяжкое преступление. Но и мы под ее гнетом все творили немало того, что выходит за рамки порядочности. Она, знаешь, называла отца человечным. Ей это не нравилось.
— Я понимаю.
— Они так и не пришли к взаимопониманию. Результат… страшный. Я вот даже не знаю, был ли он на самом деле слаб или человечен, уже не помню. Но, вероятно, действительно любил, раз не смог от нее защититься. А может и не хотел. Как будто заранее простил.
— А ты? Ты смог простить её?
Он долго молчал, глядя на погребальный помост, где вскоре будут лежать символы его родителей.
— Я не знаю, простил ли я её полностью. Но я понимаю её теперь лучше. Она действительно верила, что борется за благо драконов. Её методы, её цели были искажены, но в основе лежала любовь к своему виду. — Он повернулся ко мне. — И в конечном счёте, она подарила мне жизнь. За это я благодарен ей, несмотря ни на что.
Он протянул руку и осторожно коснулся моей щеки:
— Если бы не она, я никогда не встретил бы тебя. Никогда не познал бы этого... равновесия, которое чувствую сейчас.
А потом мы спустились во внутренний двор, где уже собрались драконы. Церемония должна была пройти по древнейшим драконьим традициям, многие элементы которых не менялись тысячелетиями.
Погребальный помост, возвышавшийся в центре двора, был сложен из особой породы дерева, пропитанного маслами и эссенциями, которые должны были придать пламени особый цвет и аромат. На нём уже лежало тело отца Латора, облачённое в традиционные белые одежды перехода, а рядом — завернутые в белую ткань останки Оукаты.
По сигналу Латора – теперь полноценного халидэла, главы клана Авельтан, семь драконов поднялись в воздух. Их чешуя сверкала в последних лучах заходящего солнца. Они описали широкий круг над двором и зависли прямо над погребальным помостом.
— Священное пламя, — шепнул Латор мне на ухо, — не обычный огонь. Это концентрированная сущность драконьей магии, способная освободить душу от всех земных привязанностей.
Семь драконов одновременно выдохнули пламя — не красное и не оранжевое, а удивительного голубовато-золотого оттенка, переливающегося всеми цветами радуги. Семь потоков сошлись над помостом, образуя вихрь невероятной красоты и мощи.
Тела родителей Латора не сгорели в обычном смысле — они словно растворялись в этом пламени, превращаясь в чистую энергию, которая поднималась вверх сияющими спиралями. Я видела — и знала, что Латор тоже видит — как две эти спирали сначала двигались отдельно, но затем, достигнув определённой высоты, начали сближаться, переплетаться, сливаться воедино. Это был не просто погребальный ритуал — это было признание истины, что все мы, в конечном счёте, часть единого потока жизни и энергии.
Эпилог. Как улучшить ящера?
Дворец сиял в лучах полуденного солнца.
Мраморные колонны, отполированные веками, отражали свет так ярко, что казалось, будто само здание излучает внутреннее сияние.
Повсюду развевались флаги — традиционные золотые штандарты драконьих кланов соседствовали с разноцветными знаменами людей.
Сегодня был исторический день — подписание нового договора между людьми и драконами. Не просто обновление старых соглашений, а создание принципиально нового союза, основанного на истинном равенстве и взаимном уважении.
Я стояла у высокого окна Хрустального зала, наблюдая за прибытием делегаций.
Ринтаны в парадных мантиях спешивались с лошадей, а драконьи представители либо приземлялись прямо во внутренний двор в полной трансформации, либо прибывали в таких же экипажах, что и люди.
Моё серебристое платье мягко шуршало при каждом движении.
Особый покрой скрывал чешуйчатые участки моей кожи, хотя теперь я больше не стремилась их прятать.
После того, что произошло в руинах, моё отношение к своей изменённой природе трансформировалось. Я приняла себя полностью, со всеми драконьими чертами, понимая теперь, что они не делали меня менее человечной — лишь более целостной.
— Нервничаешь? — голос Латора раздался за моей спиной.
Я обернулась, улыбаясь.
Он стоял в дверном проёме, облачённый в официальные одежды нового правителя клана Авельтан.
Черный с золотыми драконьими узорами подчеркивал ширину его плеч, а высокий воротник обрамлял лицо, делая его черты ещё более выразительными. И да, он практически не напоминал того, кто рассказывал мне о расторжении собственной помолвки.
Но меня поразили не столько его одежды, сколько то, как он изменился за эти недели. Исчезла напряжённая настороженность, всегда присутствовавшая в его позе. Ушла холодная надменность, прежде не покидавшая его взгляд.
Да, родители его и вправду освободили.
— Немного, — призналась я, отвечая на его вопрос. — Всё-таки это большая ответственность.
Латор подошёл ближе, встав рядом у окна, притянул, коснулся губами головы. Он теперь вообще не упускает любой возможности ко мне прикоснуться.
Не оставил старых привычек, метит территорию.
Мое, мое сокровище!
Но теперь в этом только нежность.
— Ты справишься. Никто не справится лучше. В конце концов, без тебя не было бы ни исцеления сердца договора, ни восстановления баланса, ни меня... такого, каким я стал.
Я внимательно посмотрела на него:
— Знаешь, я думала об этом. О твоём преображении. Ты так изменился, что иногда я с трудом узнаю в тебе того раздражённого ящера, который рассказывал, что я не гожусь ему в любовницы.
Он рассмеялся:
— "Раздражённый ящер"? Какая лестная характеристика.
— Но точная, — возразила я с улыбкой. — Ты был воплощением драконьего высокомерия.
— А теперь? — спросил он, поймав мою руку и легко поцеловав кончики пальцев.
— Теперь... — я сделала паузу, притворяясь, что глубоко задумалась, — теперь ты просто невыносим по-другому.
