Лорд опять задумался.
Барти повозил себе нарушить размышления хозяина:
— Вы хотите, чтобы Седрик Диггори присоединился к нам? Я правильно вас понял?
— Я пока хочу лишь полноценно воскреснуть, — холодно прошелестел Волдеморт. — Но да, сильные маги в наших рядах — это отличное подспорье для большей эффективности Пожирателей в ближайшем будущем. Но беда в том, что Диггори под протекторатом и сильным влиянием Дамблдора. Старый хитрец быстро замечает талантливую молодежь и берёт под свое крыло. Потому я считаю шанс присоединения его к нам мизерным. Разве что через шантаж…
— Можно надавить на его семью, — понятливо кивнул Барти, уловив ход мыслей Тёмного Лорда.
Волдеморт прищурился:
— Это неплохая идея. Под страхом смерти родителей или близких людей можно поставить Метку кому угодно. Однако настоящую преданность одним страхом не получишь, — он перевёл взгляд на Петтигрю. Тот отлип от стены, почему-то затрясся и с глухим стуком упал на колени:
— Мой Лорд! Я ваш преданный слуга, вы же знаете. Это я… я первый, кто нашёл вас. Я помог вам…
— Я разве что-то говорил про тебя, Хвост? — с раздражением спросил Тёмный Лорд. — Тупица… я не давал тебе слова. Но, надеюсь, ты помнишь, что при этом я всегда сдерживаю своё. Барти… я потратил слишком много сил на Легилименцию, — Тёмный Лорд многозначительно посмотрел на Крауча-младшего и властно махнул мелкой бледной ручкой в сторону Петтигрю.
— Да, хозяин, — оскалился Барти, вытаскивая палочку. — Круцио!
— А-а-а-а… — истошно заверещал Питер, катаясь по полу. Его тело выгибалось, словно в нем поселился демон. Барти не жалел сил и эмоций на пыточное.
— Достаточно, — сказал Лорд после нескольких вздохов.
— Да, милорд, — Барти послушно отменил действие Непростительного.
Петтигрю тихонько всхлипывал, корчась от последствий Круциатуса. Он пока что не поднимался, лишь медленно, бочком, уползал в угол; видимо, чтобы не раздражать Лорда.
Волдеморт продолжил мысль:
— Мы не собираемся пока никого шантажировать или как-то проявлять себя. Пока только оцениваем обстановку. Но будь готов к тому, чтобы ускорить план.
— Конечно, милорд. Но каким именно образом?
— Не заставляй меня сомневаться в твоих умственных способностях. Ты ведь профессор ЗОТИ, и как преподаватель Хогвартса имеешь возможность взять, что тебе нужно, в любой момент.
— Я понимаю, — оскалился Барти. — Как прикажете. Но как же оговорённое время ритуала? Разве ещё не слишком рано?
— Рано или поздно — решаю лишь я. Когда придёт время — я дам тебе знать, — сардонически хмыкнул Лорд. — Главное, будь на связи.
— Да.
— Теперь можешь ступать…
— Есть, м-милорд, но… — замялся Барти, нервно облизав губы. — Меня беспокоит Диггори. Мне кажется, он постепенно становится сильнее. Да и эта связь с Дамблдором…
— Ты переживаешь, что мы не справимся с шестикурсником?
— Я переживаю, что в финале турнира с ним не справится Поттер.
— Уверен, ты что-нибудь придумаешь, — сверкнул глазами Лорд. — А если нет… ты всегда можешь в случае крайней нужды убрать этого Диггори чужими руками. Думаю, тебе не нужно объяснять, как обходить школьный магический контракт.
— Нет, милорд, — качнул головой Барти.
— В таком случае, ты свободен. Я же вижу, как ты переживаешь, что задерживаешься здесь.
Барти хотел уже выпить оборотку и взять магический глаз с костылём, которые лежали на диване, однако нос уловил неприятный запах. Змеевидные ноздри Лорда также раздувались, принюхиваясь к чему-то.
Барти с Лордом синхронно скосили взгляды на ковёр, на котором расползлось пятно. За ним тянулся тёмный след. И заканчивался он прямо под…
— Барти… ты перестарался, — скривился в отвращении Тёмный Лорд.
«Надо же… эта крыса обделалась от короткого Круцио», — презрительно подумал Крауч-младший.
— Простите, милорд, виноват, — Барти взмахнул палочкой и убрал непотребство.
Так как Лорд не говорил наказать крысу повторно, Барти не стал больше бросаться Непростительными в родительском доме. Вместо этого глотнул порцию оборотного зелья и после трансформации привёл себя в надлежащий вид, вставив в пустую глазницу артефакт и прицепив к культе деревянный костыль.
Ему предстояла длинная цепочка аппараций и серия переносов портключами, чтобы добраться до особняка Грюма. Постоянная бдительность и перестраховки, считанные с ментальной матрицы аврора, настолько глубоко въелись в собственное подсознание Барти, что он теперь тоже, кажется, начинал следовать этому кредо.
И самое странное — его интуиция говорила, что с Седриком Диггори могут возникнуть серьёзные затруднения. Как при попытке магического подчинения, так и физического устранения.
«Чёртова паранойя», — мелькнуло у него. Затем он прошептал:
— Портус…
***
Многие чистокровные считали, что у четы Уизли не всё в порядке с головой. Ведь, принимая во внимание их бедность, они с упорством гиппогрифа продолжали строгать детишек одного за другим. Ну, точно сумасшедшие!
Однако Молли сумасшедшей себя не считала. Она, напротив, радовалась тому, что природа наделила её такой плодовитостью, а также поразительной способностью не терять в силе после рождения очередного ребёнка.
Известно, что нередко магические рода прерывались или были на грани исчезновения из-за невозможности волшебниц вынашивать более двух детей. Играли роль отложенные проклятия, отравления, сглазы, наёмники-малефики и прочие неприятности, отсюда и загадочные смерти многих старых магов от «драконьей оспы» или прочей ерунды.
Ничего не поделать, всё это сопровождало аристо на пути их «величия» и богатства. Другие волшебники всего-навсего таким нехитрым способом убирали конкурентов в тех или иных сферах влияния. Малфои, к примеру, вообще смогли зачать только одного ребёнка, хотя, по слухам, довольно долго пытались решить данную проблему. Без толку.
«И поделом им», — думала Молли.
В Магической Британии Уизли — единственная семья, имевшая на данный момент более трёх детей. По крайней мере, единственная из Священных Двадцати Восьми. И одна из немногих, кого считали «предателями крови». Нелепый ярлык. Устаревшие предрассудки тех, кто зовёт себя аристократами и воротит нос от маглорождённых, маглов и полукровок. Поттеров, вон, тоже втихую за их спинами называли «предателями крови», вот только в глаза такое никто сказать не смел, ибо было чревато последствиями.
