Джунгли. Том 3 (СИ) - "Focsker"

«Боже, Рабнир… перестань рыть мне могилу и зарывать ещё сильнее, ни хуя я не знаю!» — Сгорая со стыда, вижу, как тётя Вера подливает мне ещё стакан. Теперь почему-то половину. Залпом выпив, не позволяя медоеду и дальше закапывать себя, грозно произношу:

— Империя — не проблема!

Все охнули, и медоед, думая, что я её поддерживаю, радостно подняв кулак, воскликнула:

— Вот так! Поняли⁈ Империя — не проблема!

Блять, а я ведь хотел сказать совершенно не то. Хотел сказать, что решу проблемы с империей позже, что… ладно, нужно сохранять уверенность, казаться сильным лидером… я… а чего я должен делать? Все смотрят, может, добавить чего? Слова не связывались, уже и так слишком много сказано, я…

Тётя Вера хлопнула в ладони. Краем глаза вижу, как она плечом толкнула кого-то из своих, и те также стали повторять за ней, пока овации не прошлись по кругу, стали быстрее и чаще.

— Вот это настрой! — Внезапно взревела Пандцу, вскочив со своего места.

— Именно, если наш Агтулх так уверен, значит и мы должны верить! — Вторила ей Беа.

— Агтулх! Агтулх! Агтулх! — Скандировали десятки женщин за столом. — Агтулх! Агтулх! Агтулх! — Поддерживали их все местные работницы, те, кто были на страже или просто каким-то магическим образом оказались внутри. В момент, когда казалось, меня ждал провал, всё внезапно перевернулось. Люди, окружавшие меня, те, над кем я про себя иногда глумился, не замечал их, оказались самыми полезными, самыми уместными. Теми, от кого не ждал, а они пришли и протянули руку помощи. Слыша, как скандируют титул уже даже за пределами таверны, вспомнил маму, её слова: «Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе». В прошлой жизни, среди настоящих людей, это скорее тянуло меня на дно, позволяя пользоваться моей добротой всем, кому ни поподя. В этой же жизни, когда довелось столкнуться с «полулюдьми», внезапно в них мне встретилось больше «человечного», того, о чём говорила мама.

Закончив в таверне, ощутив радость от пережитого и чувство «что хочу ещё», дожидаюсь, когда все знатные гости разойдутся, а потом, подойдя к тётушке, крепко-крепко её обнимаю.

— Спасибо, тётя Вера! За всё вам огромное спасибо, вы… такой замечательный человек!

— О хо-хо-хо, да вы, как погляжу, Агтул, на веселе.

— Я? Да… скажите, а у вас ещё чуть-чуть осталось? — Тётушка ждала этого вопроса и расплылась в улыбке.

— Ну, может, и осталось, — хитрица на её лице мне уже была до лампочки, за сегодня, за зелье храбрости, за поддержку, я был готов даже руки ей целовать! Или стоп… может, не готов, в башке всё чёт-как-то перемешалось. — Рабнир, забирай Агтулха, я через твоих всё передам, но ты и Кисунь пить не смейте, поняла?

— А? — напряглась Медоед. — Но почему?

— Потому что детям вашим это вредно! — Повысила голос тётушка. — Лучше найдите, кто сегодня поможет Агтулху Кацепту Каутлю хорошо провести время. О, Гончья, вот она подойдёт, ты же доверяешь Гончьей, а Рабнир?

— Она побежала отдавать своим приказы, но я пошлю кого-нибудь за ней. Хорошо, Главный, лучший, самый крутой шеф, повар Вера. Я послушаюсь вас, хоть и не считаю сильной и умной! — Показав фак вместо большого пальца, заставив женщину робко усмехнуться, проговорила Медоед. Хоть повариха и стерпела, я решил за неё вступиться и, обхватив руки Медоеда своими, сложил пальцы в правильной форме.

— Так показывать надо. — Показываю класс, вытянув руку. — А вот так показывать можно, но только врагу. — Изменив жест на фак, поясняю Рабнир за случившееся, и та, с многозначным «По-ня-ла…» показала класс сначала мне, а потом и тётя Вере. Отлично! Хотя, кажется, я её этому уже учил…

Утро следующего дня.

Звон в ушах, сушняк, страшнейший, а после чья-то заботливая рука протянула мне стакан с холодной, вкусной, словно она только с ледника, водой. Пил жадно, ощущал, что не хватит мне этой кружки, и тут же на смену первой пришла вторая. Е-б-а-а-а-ть… Выпив столько, что аж пузо приподнялось, падаю обратно на кровать и ощущаю, как Ми-8 собирается идти на взлёт.

— Милый Агтулх, вы как? — хлопоча рядом, спросила полностью голая Гончья. Что она вообще здесь делает? Где Рабнир или Кисунь? — Агтулх, вам плохо, прикажете позвать Марию?

— А… нет, всё хорошо, — от трёх слов и одного звука вырвавшихся из моего рта, двигатель Ми-8 взревел, в висках кольнуло, и я зажмурился. — Хотя нет, не хорошо.

— Главный повар селения, тётушка Вера предупреждала вас, и после даже отказалась давать вам новый алкоголь… Тогда, вернувшись в ваши покои, вы потребовали вина, и Рабнир с радостью согласилась его принести, и вместе со мной, вами, Кисунь, даже немного выпила.

Ой бля… догонятор включился. Теперь понятно, почему так хреново: вино с самогонкой по новому внутри бродить начало. Ой-ой, дурная голова и самогон этот дурной. Вчера меня спас, а сегодня убить хочет!

— Слушай, я надеюсь, ничего плохого вчера тебе не сказал?

— Ну что вы! — Расплылась в добродушной, честной улыбке Гончья. — Напротив, ваша ночная искренность заставила меня и других самок лить слёзы. То, как искренне вы клялись нам в любви, в любви федерации и тем, кто её населяет… — Гончья охнула. — А ещё ваши слова о готовности пожертвовать собой ради каждой из нас!..

Ой бля…

— Вы были невероятны, Агтулх! Теперь я люблю вас ещё больше! Хотя факт, что ваш цветок завял немногим раньше, чем мы приступили к сношению, слегка расстроил.

Расстроил? Я удивлён, что после того авиационного топлива от тёти Веры, а потом ещё и вина, он вообще встал! Нихуя се, может божественная сила сработала? Кое-как приподнявшись в кровати, руками хватаю Гончью за плечи и заваливаю в постель.

— Агтулх!.. — Пискнула она и тут же, перекинув через меня ногу, застыла.

Я чмокнул её в лоб, и женщина приподняла голову, после чего я поцеловал её в губы. Раз-другой, она уже с ногами была под моей простынёй, а рука её осторожно касалась члена.

— Агтулх… он уставший, может, подождём Агохлу и Оноха?

— Об технике рта Рабнир и покусываниях Кетти чего знаешь? — Спросил я.

— Конечно знаю! — С округлившимися от счастья глазами, женщина подныривает, сползая по кровати, опускается на уровень бёдер, пряча свою голову под покрывалом. Я чувствую, как руки её упираются мне в ноги, как она ложится поудобнее, как её язык, косаясь случайных мест, начинает извиваться. Её пальцы шалят у камушков, иногда причмокивая губками и кончиком, смачивая слюной головку, та удивительно умело пробуждает мужское либидо от сна. С действиями её, на выручку, ускоряя процесс «восстания», приходит внезапное желание сходить в туалет. Блять… Всё снизу стало колом.

— Он и вправду расцвел от меня! — Восторженно запищала под покрывалом Гончья. — И так быстро⁈ Невероятно!

Ага… невероятно стянув покрывало, желаю перейти в более естественное положение. Если буду дергаться, голова моя взорвётся; если ничего не сделаю, то через пятнадцать-двадцать минут может случиться нечто плохое. Плохое случится и если я сейчас внезапно со стояком сбегу от Гончьей, так давно ждавшей моего внимания и ласки.

— Гончья, сможешь доставить себе удовольствие за пятнадцать минут? — спросил я.

— Мне хватит и десяти, а вот на счёт вас не знаю… — Пристраиваясь верхом на члене, глядя на мой пах голодными глазами, утвердительно заявляет Гончья.

— Нет у вас десяти минут! — Внезапно подала голос Мария. — К нам идёт с личным визитом Императрица Алесия, с ней три сотни солдат, наместница свинья, Аукай Путьчитвай и ещё с десяток важных офицеров. Они прибудут через несколько часов, а перед этим тётушка Вера попросила меня привести вас, Агтулх Кацепт Каутль, в подобающий правителю вид.

Мария гневно смотрела на меня и Гончью, а хвостатая, усмехнувшись, словно восприняв вызов, плюхнулась на мой член и, хихикая, заявила:

— Тогда заставлю вас кончить в меня за пять минут!

Глава 9

Стоя на воротах, в компании Кисунь, Рабнира и Гончьей, щурясь, с бодуна вглядывался в ту, кто вместе с внушительным войском ожидала у наших врат. Это пиздец, да она точь-в-точь как та баба, которую я отшил шесть дней назад.