Хозяйка поместья с призраками (СИ) - Ривер Алекс

Как и пообещал герцог Каэлан, на рассвете у ворот бесшумно появилась небольшая корзина. В ней лежали не только пакетики с сушеными травами, чьи названия были аккуратно выведены на пергаментных ярлыках, но несколько склянок с микстурами и пилюлями, пара свежих булок хлеба, распространявших дивный аромт, головка сыра, вяленое мясо, завёрнутое в бумагу и даже несколько местных цитрусовых, похожих на апельсины – невиданная роскошь для северной деревни. Не было ни записки, ни объяснений. Только молчаливая, почти царская щедрость, от которой у Анны защемило в груди. Конечно, она испытывала благодарность, но не станет же герцог подкармливать их постоянно. Да и смотрелась эта щедрость как подачка. Если бы не Мишель… Анне хотелось одновременно спрятать корзинку в надёжный сундук и запереть, и вышвырнуть её содержимое в ближайшую придорожную канаву. Победил всё-таки здравый смысл. Она сейчас не в том положении, чтобы становиться в гордую позу.

Впрочем, долго философствовать было некогда. Силы Мишеля нужно было восстанавливать, а угроза со стороны барона никуда не делась. Наоборот, его молчание в последние дни казалось зловещим. Он дал им передышку, словно хищник, уверенный в том, что добыче некуда бежать.

Но стоило Анне об этом подумать, как тишина дала трещину.

Лилия отлучилась в сарай покормить кур, Анна не без труда колола дрова на заднем дворе, а Мишель дремал в своей комнате. Вернувшись, служанка с ужасом обнаружила, что дверь в кладовую, где они хранили самые ценные припасы – подарок герцога и остатки муки, – приоткрыта. А на полу у порога валялась серебряная ложка, которую так и не приняли когда-то в деревне, посчитав краденой.

– Барышня! – в панике вбежала она во двор. – Кто-то был здесь!

Ледяная волна прокатилась по спине Анны. Она схватила топор покрепче и бросилась в дом. Осмотр показал, что пропало немного – несколько яиц, краюха хлеба, та самая ложка. Вор явно действовал наспех, вслепую шаря по полкам. Но сам факт был ужасен. Их крепость оказалась уязвимой. Кто-то смог проникнуть сюда, пока они были во дворе.

Сердце Анны бешено колотилось. Барон? Один из его людей? Или просто неизвестный бродяжка? А ведь в доме лежит больной мальчик, который не сможет за себя постоять!

Вдруг со второго этажа донесся оглушительный грохот, будто кто-то опрокинул тяжелый шкаф. Почти одновременно раздался пронзительный, полный ужаса крик. Голос был мужским.

Анна и Лилия переглянулись и, схватив кто топор, кто кочергу, бросились по лестнице.

Крики не стихали, превратившись уже в истеричные всхлипы. Они доносились из дальней комнаты в восточном крыле – той самой, с заколоченными окнами, куда они сами долго боялись заходить, а позже Анна оставила её закрытой из уважения к незримым хозяевам усадьбы. Теперь же дверь в комнату была распахнута, и оттуда вальяжно выплывали клубы пыли, предваряемые вскриками.

Анна заглянула внутрь, занеся топор для удара.

На полу, прижавшись спиной к стене, сидел молодой человек лет двадцати с небольшим. Серый от пыли, в щеголеватой, хотя и поношенной одежде, с перекошенным от ужаса лицом. Бежать он не пытался. Просто сидел у стены, приживая к себе нехитрую добычу, пропавшую с кухни, и уставившись в пустой угол комнаты. Он больше не кричал, а бессвязно бормотал:

– Прочь... Не троньте меня... Восемью богами заклинаю... Больше никогда!

В комнате никого, кроме него, не было, хотя девушки уже знали, что это может лишь на первый взгляд быть так.

– Лилия, принеси веревку и фонарь, – тихо распорядилась Анна, опуская топор.

Пока служанка бегала, Анна осмотрела комнату. На пыльном полу виднелись только следы самого юноши. Но в воздухе висело ощущение чьего-то незримого, и вполне удовлетворенного присутствия. Где-то у самого уха ей послышался тихий, едва уловимый девичий смешок. И Анна сама улыбнулась в ответ. Что ж, у них есть кое-кто получше любого сторожевого пса, хотя основательнице рода об этих мыслях знать не стоит.

Молодой человек, увидев людей во плоти, подполз к ногам Анны:

–С-спасите, умоляю! Вот, заберите. Всё равно у вас брать нечего. А это я так… по привычке… Проклятый попутал.

Анна недвусмысленно выставила перед собой топор, и парень отполз от неё подальше. В этот момент как раз вернулась Лилия, и они вдвоем, не без труда, связали воришке руки за спиной. Он почти не сопротивлялся, все еще находясь в состоянии шока. Как выяснилось из разговора, больше похожего на допрос, звали его Доннер, и был он не местным, а пришлым из города. Надеялся поживиться чем-то в «проклятом поместье», о котором ходили легенды.

– Я думал, это все сказки! – всхлипывал он, когда его усадили на стул в кухне и дали глотнуть воды. – Чтобы призраки... настоящие... Она такая... бледная... в кружевах... и без глаз! И она шептала... шептала у меня в ухе, что я никогда отсюда не выйду!

Анна и Лилия переглянулись. Печальная Дама? Или другая, еще не знакомая им обитательница?

Пока Лилия стерегла пленника, Анна поднялась в ту комнату. Она зажгла свечу и осмотрела ее. В углу, куда смотрел Доннер, на пыльном подоконнике лежала та самая пропавшая серебряная ложка. А рядом с ней – маленькая, засохшая веточка розмарина. Символ памяти и верности. Не наказание. Защита.

Спустившись в кухню, Анна обнаружила любопытную метаморфозу. Доннер, отхлебнув еще воды и съев предложенную краюху хлеба, заметно ожил. Следы животного ужаса сменились на его лице озорной удалью, словно он только что вышел сухим из воды после опаснейшего приключения.

– Ну и ну, – свистнул он, оглядывая кухню уже с деловым интересом. – Никогда бы не подумал, что в таких развалинах может быть так... уютно. А твое варенье, красавица, – он подмигнул Лилии, которая вся покраснела и судорожно принялась мыть уже чистый котел, – просто божественно. В городе за такое платили бы золотом.

– Заткнись, – холодно оборвала его Анна, садясь напротив. – Ты здесь не на ярмарке. Ты – вор, пойманный с поличным.

– О, прошу прощения, моя прелесть! – Доннер театрально приложил руку к сердцу, хотя кисти его были связаны. – Доннер, к вашим услугам. Специалист по изыманию лишних ценностей. А ты, я смотрю, тут главная? Это ж ты Анастасия фон Хольт? Слыхал, слыхал. Только в городе болтают, умерла ты по дороге к поместью. Вот я и решил, что раз тут все равно никого нет… ну а как пришел, не уходить же с пустыми руками.

«Умерла?» –Анна вопросительно глянула на Лилию. Она, вроде как, упала в обморок, когда переместилась из своего мира, но… Или правда? Ведь Анастасии больше не было.

Лилия в ответ уставилась на нее круглыми глазами:

–Ой, барышня, вы же и правда тогда пирожным отравились. Кто-то их прислал перед нашим отъездом, но Мишель свое уронил, а вы свое раньше успели съесть, помните? Вы тогда еще сокрушались, что не можете с братом поделиться. Я вот на них грешу, да только это все колики обычные наверняка были. Мы ж голодом до того сидели, а тут – сладость, да ещё жирнючая. Вам так поплохело, что вы аж в обморок хлопнулись, но потом, слава Восьми богам, очнулись. Видать, кто-то и решил, что вы… это. Только кто слух распустил, непонятно. Уж не Мартин ли?

Анна напряглась. Пирожное от неизвестного благодетеля для двух голодающих детей? Что-то словно щёлкнуло в голове, и картина прояснилась. Да ладно, барон Кригер, перелогиньтесь! Надеялись устранить наследников ещё по дороге? Но Мишеля спасла случайность, а Анастасию – случайная попаданка из другого мира. Вернее, саму Анастасию не спасло, увы, ничего. Но по крайней мере, её семью Анна сможет уберечь. А с Кригером… с Кригером она обязательно разберётся – теперь у неё был ещё один счёт к подонку с баронским титулом.

Но вслух Анна рассеянно кивнула, мол, да-да, помню, как же. Но не одна она сделала такой вывод. Воришка присвистнул:

– Так вы что ж, не усекли? Кому-то вы крепко дорогу перешли, красавицы. Счастье, что живы остались.

Он улыбался наглой, обаятельной улыбкой, и Анна с удивлением поймала себя на мысли, что его наглость скорее забавляет, чем злит. После вечной напряженности и страха его присутствие было как порыв свежего ветра.