Хозяйка поместья с призраками (СИ) - Ривер Алекс

Наконец настал день икс. Анна в своем импровизированном платье выглядела небогатой, но вполне гордой аристократкой. Доннер, переодетый в старую, но чистую благодаря стараниям Лилии ливрею из запасов покойного управляющего, напротив, сиял от предвкушения.

– Не волнуйся, Лили, – бросил он на прощание служанке, которая провожала их влажными от волнения глазами. – Вернусь с подарком. Уж отыщу для тебя колечко или брошь посимпатичней.

– Лучше живой вернись, болван, – прошептала она в ответ, и так быстро отвернулась, что он не успел увидеть ее слез.

Дорога до поместья барона прошла в напряженном молчании, нарушаемом лишь веселым посвистыванием Доннера. Имение Кригера поразило их показной, кричащей роскошью.

В отличие от векового, пропитанного историей запустения Воронового гнезда, поместье барона напоминало дорогую, но безвкусную игрушку, купленную новоявленным богачом, чтобы щеголять перед гостями. Витая ограда из кованого железа не была предназначена для защиты – ее острые пики сверкали свежей позолотой, а на воротах красовался гигантский, уродливо-помпезный герб рода Кригеров, отлитый, кажется, из чистого серебра.

За воротами открывался парк, но это не были тенистые, задумчивые аллеи. Дорожки здесь были посыпаны битым мрамором, белым и розовым, ярко блестевшим на солнце, словно стразы. Повсюду стояли статуи – пухлые, румяные амуры с луками и нимфы с нарочито томными выражениями лиц, отполированные до блеска.

Сам дом был огромным каменным сооружением в претенциозном стиле, пытавшемся соединить в себе все известные архитектурные эпохи разом. Готические стрельчатые окна соседствовали с пышными барочными карнизами, а к классическим колоннам у входа были прилеплены какие-то витые, явно лишние украшения. Стены когда-то выкрасили в канареечно-желтый цвет, а ставни – в ярко-зеленый. Словно барон боялся, что кто-то не заметит его богатства с первого взгляда. Анна подумала, что, будь она архитектором этого франкенштейна, ей пришлось бы выпить яду, чтобы обелить своё честное имя после такого проекта.

Сцена в кабинете барона прошла как по нотам. Анна играла роль сломленной девушки безупречно. Она раскаивалась в своей глупости, закусывала губу, подпускала слёзы к глазам и, наконец, будто скрепя сердце, говорила, что готова продать Воронову усадьбу, лишь бы им с Мишелем хватило денег на жилище в городе и пропитание хотя бы на первое время. Она даже готова была прямо сейчас подписать договор с закладной. Кригер, сперва подозрительно принявший её новое амплуа, ближе к завершению встречи, похоже, уверовал свою победу и, купаясь в лучах самодовольства, даже не взглянул на подпись. После того, как Барон с торжествующим видом убрал договор в ящик стола, и Анна с облегчением покинула его кабинет.

В прихожей к ней присоединился Доннер, бывший всё это время под присмотром дворецкого. Анна опасалась, что это не позволило воришке как следует осмотреться, но на обратном пути тот её разубедил.

Мартин молчал, погруженный в свои мрачные мысли. Анна репетировала в голове ночную вылазку, ожидая подходящего момента, чтобы расспросить воришку. Доннер же выглядел невероятно довольным собой. Настолько, что она в итоге не выдержала:

– Что ты так веселишься? – не выдержала Анна.

Доннер загадочно улыбнулся и потер пальцы, будто они зудели от нетерпения. А затем хитро глянул на извозчика и понизил голос:

– Слуги там, что слепые котята. Барон их так вышколил, что никакой смекалки не осталось. Так что я вполне… оценил обстановку. Очень… хм, приятный дом у барона. Много такого, что и в обычном ломбарде примут, и перекупщики посолиднее возьмут.

Анна лишь покачала головой. Этот парень был либо гением, либо законченным клептоманом. Хотя, подумала она, ничто не мешало ему быть и тем и другим одновременно.

Как будто им в помощь, та ночь выдалась темной, безлунной. Идеальной для того, чтобы прокрасться в чужой дом. На сей раз Мартина с ними не было, и потому Анна и Доннер, сменившие парадные одежды на как следует вымазанные в саже рубахи и брюки, вышли из усадьбы ещё засветло. Шли по кромке леса, чтобы не быть заметными на дороге, но и не углублялись, чтобы не стать лёгкой добычей для кого-то ещё.

Те несколько часов, которые пришлось потратить на дорогу, Анна мысленно проклинала себя за недальновидность. Нет бы сообразить, что без лошади им придётся тяжело! Зато Доннер был сама уверенность. Наконец, лес расступился, и знакомая по дневному визиту дорога вывела их к поместью барона. Они обошли помпезное строение, Доннер перемахнул через ограду сам и помог перелезть Анне, после чего сообщники приблизились к заднему фасаду поместья. Воришка двигался бесшумно и уверенно, как тень. Казалось, он перевоплотился в кошку, не сменив при этом внешность.

– Окно кабинета – третье слева, – прошептал он. – Повезло, что на первом этаже и задвижка простая, справится и ребенок. Сторож с собаками появится через час, так что нам надо смыться отсюда до этого. Готова?

Анна только кивнула, надеясь, что в темноте разглядеть её движение получится. Они проползли через кустарник. Доннер ловко вставил в щель между рамой и откосом что-то похожее на шпатель, повозился, примеряясь, – тихий щелчок, и окно приоткрылось.

– Правила игры, – раздался его шепот в темноте. – Ты – за бумагами. Я – за всем остальным. Встречаемся здесь через пол часа. Если кто-то не приходит вовремя, второй не ждёт. Если что – свисти, как суслик.

– Какой суслик?! – шёпотом возмутилась Анна. – Этого в плане не было.

– Ладно, – поскучнел Доннер, – ухнуть как сова сможешь?

– Это… как-то глупо, но, да, смогу, наверное.

– Вот и ладушки, тогда ты ухай. Пошли.

Анна снова кивнула, и воришка исчез в темноте, словно его и не было. Она перелезла через подоконник в кабинет, чувствуя себя как дурацкой комедии положений. Комната пахла дорогим табаком и алкоголем. Анна зажгла потайной светильник, который смастерил для неё Доннер, и принялась за работу. Сердце колотилось почти у самого горла, но руки были тверды. Верхний ящик стола оказался заперт, но нижний поддался. Конверт с печатью! Она сунула его за пазуху. И тут ее взгляд упал на стопку бумаг с пометкой «Старая мельница. Аренда». Руки сами потянулись к ней. Внутри – договоры, карты, чертежи и переписка. Письма с тем же инициалом «З.», что и в записке, найденной в Вороновой Усадьбе.

Внезапно снаружи послышались голоса и тяжелые шаги. Анна схватила стопку бумаг, перевязанную серой ворсистой бечёвкой и закрыла потайной фонарь, но поняла, что вылезти в окно уже не успеет. Поэтому метнулась к большому дубовому шкафу, стоявшему в глубине кабинета, и втиснулась в узкое пространство между ним и стеной, пригнувшись и затаив дыхание.

Дверь в кабинет с грохотом распахнулась. В комнату вошли два человека – Кригер и его дворецкий. На бароне красовались дорого, но безвкусный шелковый халат и колпак для сна. Это было бы забавным, если бы не сам Кригер. Анна молилась, чтобы он не заметил приоткрытое окно, однако барон, кажется, был полностью поглощён разговором:

– Объясни этим идиотам, Крепп, что, если они не справятся с поставленной и, главное, оплаченной задачей, их проблемой стану я, а не бабкины сказки о колдуне-изгое! И если они не хотят повторения судьбы нашего старого знакомого Зэ, им стоит учесть эту опасность.

– Конечно, милорд, – дворецкий слегка склонил голову.

Анна затаила дыхание – снова этот таинственный Зэ!

– Крепп, а какой бездельник оставил открытым окно в моём кабинете? – вдруг спросил Кригер, и у Анны сердце пропустило удар. – Ты же понимаешь, что здесь – самое сердце дома, здесь хранится самое ценное?

Дворецкий явственно побледнел и пробормотал:

– Простите, милорд, это ужасная ошибка. Я лично проверял…

– Мне ведь не надо повторять, что виновный должен быть найден и наказан по всей строгости? – голос барона стал вкрадчивым, как у лиса, планирующего сожрать доверчивого кролика. – Или ты найдёшь ответственного и уволишь сегодня же, или я уволю тебя.