Хозяйка поместья с призраками (СИ) - Ривер Алекс

Но самое интересное ждало ее в конце пачки. Это было письмо, написанное нервным, торопливым почерком. От того самого Занфрида. Он умолял барона о встрече, писал, что больше не может молчать, что «пропавших слишком много, чтобы скрывать», и что «фон Хольты начинают задавать вопросы». Письмо было датировано годом накануне смерти родителей Анастасии. После него, судя по всему, переписка обрывалась. Судя по подпаленным краям, бумагу собирались сжечь. Почему барон этого не сделал в итоге, оставалось лишь гадать.

У Анны похолодело внутри. Пропавшие? Неужели барон не останавливается перед убийством? Хотя… это она подозревала ещё после того разговора с Доннером о подозрительных пирожных.

Она отложила письмо и посмотрела на воришку, который уже уплетал похлебку за обе щеки.

– Ты там, в доме, ничего не слышал странного? Про какую-нибудь мельницу? Про исчезновения людей?

Доннер, набив рот, отрицательно мотнул головой.

– Нет, красавица, про людей ничего не слышал. Только про то, какая барон важная шишка и как все его боятся. Хотя про мельницу… – он проглотил, – один из лакеев, пока я в буфетной прятался, бубнил, что «барон опять на мельницу собирается, делать там свои тёмные дела». Но его тут же заткнул управляющий, поэтому я не смог узнать, что там у него за дела.

Пазлов было уже вполне достаточно. Анна чувствовала, как из разрозненных кусочков – расписок, записок, ночного разговора барона, письма управляющего – складывается пренеприятная для Кригера картина. Барон Кригер оказался не просто жуликом. Он был преступником. И к старой мельнице вели все кривые дорожки его тёмных дел.

Усталость валила с ног. Анна, Доннер и Лилия сидели за кухонным столом, почти не в силах двигаться после ночной вылазки. Даже похлебка, которую Лилия разлила по мискам, казалась им невероятной роскошью. Мишель, уже окрепший и проснувшийся, сидел рядом и с интересом читал добытые сестрой бумаги, хотя вряд ли полностью понимал их истинную ценность.

Доннер, оживляясь с каждой ложкой, первым нарушил уставшее молчание.

– Ну что, командир, – обратился он к Анне, – бумажки бумажками, но что дальше-то? Я тут на… экспроприированное не продам…, роль я свою сыграл. Может, отпустишь, а?

Анна понимала, что Доннер прав. На время они стали сообщниками и почти друзьями, и он симпатизировал Лилии, но что ему до чужого полуразрушенного поместья. Она взглянула на Лилию, которая вдруг шмыгнула носом, и, пряча глаза, спросила:

– Ты нас… бросишь?

– Ну что ты, прелесть моя! – неловко попытался загладить неловкость он. – Я… эээ… я продам побрякушки и вернусь к вам.

Анна понимала, что это не так, но разве можно было удержать в полуразрушенном доме человека, привыкшего жить на широкую ногу и нигде подолгу не задерживаться?

– Это потому, что мы бедные? – с детской непосредственностью спросил Мишель.

Доннер рассмеялся, пытаясь скрыть неловкость. И вдруг перевёл разговор:

– А чего бы вам уже ваших привидений к делу не пристроить? Охранники оно, конечно, ничего так, – он многозначительно покосился в сторону угла, откуда доносился легкий, почти неощутимый скрип, – но не больно-то часто к вам кто-то суётся. Пользы от них, кроме как ложки отбирать, чуть.

Лилия, обиженная на воришку за его стремление сбежать, тут же нахмурилась:

– Не говори ерунды! Они нам помогают! Ягоды носят, вещи прячут от лишних глаз…

– Ну, ягоды – это, конечно, сила, – парировал Доннер, – особенно когда барон сжигает всё сено. Нет, я серьёзно! – увидев, что Анна задумалась, он продолжил. – У вас тут готовый аттракцион! «Поместье с привидениями». Води экскурсии, пугай богатых горожан – они такие дурацкие развлечения обожают. Денег куры не клюют, а острых ощущений в жизни не хватает!

Идея, казалось, витала в воздухе, но Анна молчала, перебирая в уме образ надменной графини с портрета, ее холодное, аристократическое презрение ко всему вульгарному. Развлекать толпу? Нет, это не для нее. Это не для них.

– Нет, – наконец сказала она, и в ее голосе зазвучала уверенность. – Не аттракцион. Они не комедианты. Они – аристократы. Их история, их трагедия – это не зрелище для праздной толпы.

Она посмотрела на высокие, закопченные потолки кухни, словно видя сквозь них бальные залы прошлого.

– Но, пожалуй, мы могли бы устроить бал.

Доннер фыркнул:

– Бал? В этих развалинах? На что? Чем вы гостей угощать будете – желудёвыми лепёшками и травяным чаем?

– Во-первых, здоровый образ жизни тоже привлекателен, а, во-вторых, зачем нам привлекать роскошью, если у нас есть атмосфера, – парировала Анна, и глаза ее загорелись. – Устроим бал с призраками. Для избранных. Для тех, кто ценит историю, тайну, эстетику посмертия и увядания. Мы пригласим самых богатых и любопытных из города. Расскажем легенды. Покажем дом. И позволим нашим… постоянным жильцам… стать частью вечера. Не актерами, а хозяевами, принимающими гостей в своем вечном доме. Для графини Ингрид это куда более достойная роль, чем пугать заезжих обывателей.

Лилия смотрела на нее с растущим изумлением, а Доннер потирал подбородок, явно оценивая коммерческий потенциал безумной, но элегантной идеи.

– Ба-ал с призраками… – протянул он. – Хм-м… Это уже интереснее. Можно и цены заломить приличные. Только кто поедет в эту глушь прям на бал?

– Кто угодно, если подать это правильно, – сказала Анна. – Доннер, ты всё равно едешь в город. Окажи, будь добр, последнюю услугу, раз уж с нашей помощью ты обзавёлся приличным состоянием. Ты же вращаешься в… определённых кругах. Распусти там слух о совершенно тайном событии, на которое могут пригласить только избранных. Интересующимся будешь говорить, что юная наследница фон Хольт возрождает старую семейную традицию – проведение Бала Теней в родовом гнезде, где, по слухам появляются и призрачные предки рода. Приглашение получат лишь немногие избранные.

– Ха, а это может сработать! – с неподдельным восхищением, будто ни к кому не обращаясь, произнёс воришка. – А избранными будут те, у кого мошна побольше, правильно я мыслю?

– Что-то вроде того. Кого приглашать, можешь решить сам, а «избранностью» назначь… любую отличительную черту приглашённых. Не думаю, что на месте они вспомнят детали. И… чтобы тебе было интереснее, бери свою комиссию, как… конферансье. Только в пределах десяти процентов от суммы, будь добр. И не пытайся меня обмануть, – Анна выразительно похлопала рукой по бумагам барона, – всё тайное рано или поздно становится явным.

Доннер изобразил на лице святую невинность, мол, и не думал об этом.

А Мишель, который до этого, склонив голову набок, словно слушал кого-то другого, сообщил:

– Им нравится эта идея. Графиня говорит, чтобы я передал тебе благодарность за… достойную роль в спасении усадьбы.

Все замерли, глядя на мальчика. Он снова наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то:

– А Джонас говорит, что обеспечит… атмосферу.

Кто такой Джонас, Анна не знала, но понимала, что среди обитателей усадьбы Графиня и мальчик-поварёнок были далеко не единственными представителями потустороннего мира.

Анна улыбнулась. Кажется, она нашла подход к своим самым необычным союзникам.

Спать разошлись, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Изможденная, но воодушевленная, Анна проспала несколько часов, пока её не разбудил стук в дверь – настойчивый и властный.

Лилия открыла, и Анна услышала её взволнованный, испуганный голос. Похоже, пора было просыпаться и приходить на помощь своей служанке. Она нехотя оторвалась от своей жёсткой, но уже привычной постели, наскоро оделась в платье и вышла на кухню, которая была средоточием жизни в старом поместье.