— Стоп! — Я перегородила ей дорогу. — Няня Урсула, я никуда не поеду.
Она замерла и приложила ладонь ко рту.
— А как же это... А хотя… и то правда, ласточка! Теперь-то генерал Реннер тебя везде найдет! Он вмиг сам примчится! Подождем! Подождем, ласточка!
Этого еще не хватало!
Впрочем, раз генерал Реннер до этого не примчался — то, должно быть, моя маскировка сработала, она прятала не только метку, но и... не позволяла дракону меня чувствовать, наверное. Какой все-таки полезный у меня дар! Прежде чем снова спрятать метку, я решила кое-что прояснить.
— Няня Урсула, — проговорила я. — Я не могу оставить детей.
— Они же неблагие! — возмутилась она. — А ты теперь — опять невеста дракона! Не по статусу тебе с ними возиться!
Я сжала зубы. За время, проведенное в этом мире, я успела наполовину вспомнить, наполовину разобраться, что няня Урсула была из простой семьи, писать и читать не умела, зато умела ладить с детьми — тогда-то ее и заметил отец Ивари, в дом которого Урсула устроилась прачкой.
Он сделал ее няней дочери, и Урсула души не чаяла в воспитаннице, хотя хорошим манерам, языкам и игре на музыкальных инструментах Ивари учили приходящие наставники.
Судя по той информации, что мне удалось по крупицам собрать, няня Урсула не была злой и подлой, в самом деле любила Ивари и желала ей добра. Она просто была человеком своего мира, который относился к неблагим детям так, как все здесь к ним относились.
— Няня Урсула, — четко произнесла я. — Я не собираюсь снова выходить замуж за генерала Реннера. Сейчас мой дом — здесь. Я буду заботиться об этих детях, потому что кроме меня никто этого сделать не сможет.
— Ласточка…
— И еще, — начала я, глубоко вдохнула и высоко подняла руку, на которой красовалась метка.
Я закрыла глаза и изо всех сил представила себе, как метка исчезает. Почти тут же под кожей появилось знакомое покалывание.
— Ласточка…
Открыв глаза, я увидела, что метка пропала. Няня Урсула попятилась, глядя на меня огромными глазами. С лица старухи сошли все краски.
— Ласточка…
— Я — одна из них. Я неблагая. Как и эти дети, — проговорила я. — И я остаюсь здесь. Я пойму, если ты больше не захочешь иметь со мной дел. В таком случае я дам тебе столько денег, сколько будет нужно, чтобы ты благополучно добралась до столицы. Выбор за тобой.
Не дожидаясь ответа, я направилась в столовую: кормить детей.
***
ГЕНЕРАЛ АЛАН РЕННЕР
— Ты все сделал правильно, — проговорила Кэтрин, входя в кабинет. — Когда вышвырнул ее из твоего дома.
Я отвернулся от окна и кивнул сестре.
Стоило подумать, что ее сын мог пострадать…
Я никогда не любил Ивари как муж должен любить жену. Она была… пустоголовой, скандальной, и в жизни ее не интересовало ничего, кроме шляпок, платьев и положения в обществе. Ей нужно было "утереть всем нос", как она выражалась.
Это была не та женщина, к которой я мог бы испытывать симпатию или хотя бы уважение.
Конечно, бывают жены и похуже. Спустя год брака я смирился с положением вещей и стал относится к Ивари примерно как к комнатной собачке, довольно дорогой в содержании.
Впрочем, сумма на моем счету могла позволить мне содержать хоть десяток таких Ивари, так что я не слишком грустил по этому поводу.
Ивари жила своей жизнью, я жил своей жизнью. Такими и бывают договорные браки. Все было понятно и спокойно.
Но когда из-за нее едва не погиб ребенок, сын моей сестры…
Мое терпение лопнуло.
Она перешла все границы.
— Ивари благополучно добралась? — спросил я у Кэтрин. — Письма из монастыря еще не приходили?
Почему-то я никак не мог выкинуть Ивари из головы. Наш с ней вчерашний разговор, как она на меня смотрела, как отвечала, как… Я провел рукой по лицу и сел за стол, уставился на письмо канцлеру, где за последние два часа не появилось ничего, кроме “Уважаемый лорд канцлер!”
Вчера мне показалось… что на коже Ивари я увидел метку моей истинной. От нахлынувшей на меня жажды я буквально не мог соображать, а потом — все исчезло.
Судя по всему, мне показалось, но я все равно никак не мог перестать об этом думать.
Как и о том, что ту Ивари, которую я видел вчера, я не хотел бы отпускать. Она была все той же. И совершенно другой. Наваждение какое-то. Должно быть, развод так на меня повлиял.
— Пока нет. Доберется, что с ней сделается, — отмахнулась Кэтрин, усаживаясь напротив и поправляя подол алого платья. — Такие, как она, ни в огне не горят, ни в воде не тонут.
— Напиши им сама. Хочу убедиться.
— Напишу, — кивнула она. — Ты же понимаешь, я сама заинтересована в том, чтобы твоя бывшая женушка держалась подальше от моего ребенка. Так что хотелось бы знать, что в монастыре ее держат в строгости и не отпускают далеко гулять.
Я кивнул.
Ивари терпеть не могла моего племянника, сына Кэтрин. Злилась из-за того, что у нее самой родить не получалось. Не уверен, что Ивари, сумасбродная и эгоистичная, хотела по-настоящему стать матерью. Детей она в целом никогда не любила, каждый раз, если на приемах кто-то появлялся с детьми, морщила носик, называла это "дурновкусием" и демонстративно отходила подальше от "этих пиявок".
Но она не могла смириться с тем, что у всех дети есть, а у нее — нет. А еще вбила себе в голову, что обязана подарить мне наследника, чтобы "укрепить наш брак".
Когда я уже собирался вернуться к письму, я почувствовал накрывшую меня с головой жажду, такую же — как вчера.
Говорят, ни один дракон не может описать, что чувствует, когда обретает свою истинную — но, с другой стороны, это ощущение невозможно ни с чем перепутать. Теперь я наконец-то понял, что имелось в виду.
Я вскочил, чувствуя, что по моим венам буквально бежит огонь.
Моя истинная. Моя женщина.
Метка на ее коже горит и зовет меня — но она не здесь, далеко отсюда.
— Алан? — позвала Кэтрин. — Алан, что с тобой?
Я вылетел из кабинета, изо всех сил удерживаясь от обращения в драконью ипостась.
Я должен ее найти.
Немедленно.
Она же моя. Найти.
Я перекинулся во вторую ипостась, едва выйдя за калитку особняка. Взмыл в воздух и стал набирать обороты.
Она, моя истинная, была далеко, очень далеко. Сто миль, а то и больше.
Я летел и летел, загребая воздух огромными крыльями, жалея, что не могу ускориться еще немного. Все, что я перед собой видел, — мигающий красный огонек, который гнал меня куда-то вперед.
Он становился больше и больше по мере того, как я приближался, дракон, занявший все мои мысли, оттеснивший человека куда-то на задворки сознания, ревел, изнывал от жажды, хотел найти эту женщину, прижать к себе и сделать своей во всех смыслах.
Беречь.
Хранить.
Любить.
Моя!
Ни одной разумной мысли в голове не осталось, меня вели голые инстинкты.
Ровно до того момента, когда огонь вдруг исчез.
Дракон, над которым я утратил контроль, взревел, захлопал крыльями, пугая людей внизу.
Понадобилось приложить усилия, чтобы успокоиться. С трудом заставляя дракона подчиниться моей воле, я поднялся выше, еще выше, в облака, и продолжил путь в ту сторону, откуда раньше исходил сигнал.
Когда я прибыл на место, то внизу, на земле, обнаружил небольшой город.
Но сигнала больше не было, пустота.
Я покружил над городом, скрываясь за облаками и старательно удерживая разъяренного дракона, который хотел разобрать здесь все по кирпичику, в узде.
В голове наконец прояснилось.
Что за, мать его, дерьмо?
Дракон чувствует истинную в момент первой встречи. Находясь с ней рядом.
Почему меня вдруг потянуло куда-то на юг, прочь из столицы во время разгора с сестрой?
А что значит вчерашняя вспышка голодного сумасшествия в тот момент, когда я дотронулся до руки Ивари?
Внутри полыхнула ярость, огонь, пробежавшийся всполохами по драконьей шкуре, обжег меня на короткий момент.
