Ментальная кухня 3 (СИ) - Злобин Максим

— Мой друг уйдёт из магазина в этом, — сказал я. — Помогите ему, пожалуйста, срезать бирки, — и глянул на часы.

Время, блин, поджимало. Если хотим успеть провернуть всё сегодня, то нужно поспешить. Агафоныч с Солнцевым уже ждут нас в кафе напротив здания Министерства, все остальные тоже заряжены, только нас и ждут. А потому:

— Быстрей-быстрей, — я сгрёб обновлённого Захара чуть ли не в охапку и вывел на улицу, где уже ждало такси.

Путь до центра, встреча с командой, мучительное ожидание напротив ресепшн с усталой барышней-секретаршей, и мы наконец-то прошли в кабинет Пыльникова. Ура-ура! Быстрее начнём, быстрее закончим.

Советник сегодня вновь излучал радушие, и вновь походил на пупса. Решил, что мы пришли уладить всё на его условиях. Сдаться и предложить «что-нибудь придумать», а в идеале ещё и конверт сунуть, ага. И каково же было удивление Валерия Артемьевича, когда Солнцев чуть ли не с порога кинул ему на стол скрины из дневника Ржевского и попёр в атаку:

— Ознакомьтесь, пожалуйста. Особенно рекомендую обратить внимание на выделенный шрифт. Там, где ваш герой Отечества высказывается напрямую в адрес Императора.

— Хм-м-м…

Расстановка в кабинете была следующая: Яков Саныч плюхнулся на стул напротив советника, мы с Агафонычем встали сразу же за ним, — за левым и правым плечом соответственно, — а Захар Палыч по моей просьбе отошёл в уголок, прислонился спиной к стене и изо всех сил изображал скучающий вид.

— Вы не против, если я буду вести видеосъёмку? — спросил я, сам ответил: — Не против, — и навёл на Пыльникова объектив.

В тишине под запись прошла целая минута. Не убирая с лица дежурной улыбки, Пыльников пробежал глазами по бумаге и спросил:

— Что это?

— Это дневник Дмитрия Ивановича Ржевского, — улыбнулся Солнцев. — Человека, которого ваше ведомство решило героизировать и даже учинить в его честь музей. Смотрите-смотрите. Там всё. И про хищение золотого запаса, и про порчу городского имущества, и про неразборчивые половые связи. И про то, что Ржевский во время своих похождений использовал дар менталиста в личных целях. Настоящая гордость Империи и образец для подражания, не так ли?

— Не понимаю…

Всё. Слетело дружелюбие. Совсем ненадолго Валерия Артемьевича хватило.

— Вы что от меня хотите? — спросил он нахмурившись, скомкал бумаги и выкинул куда-то под стол. — Вы зачем пришли?

— Мой клиент, Василий Викторович Каннеллони, хочет избавиться от обузы в виде музея имени предателя, — Яков Саныч выдержал небольшую паузу и побарабанил пальцами по столу. — Однако теперь его желания не первостепенны, поскольку на вас обратили внимание люди из ведомства и речь идёт о государственной измене. Не так ли? — Солнцев обернулся к Захару Палычу.

А Захар Палыч вместо ответа изящным жестом достал из кармана жилетки канцелярскую ксиву, светанул ей на весь кабинет и спрятал обратно. Ни название ведомства, ни имя Гачина-Мучинского вслух озвучено не было. По задумке ни его внешности, ни голоса на видеозаписи быть не должно. На всякий, мало ли?

— Ха, — ухмыльнулся Пыльников, явно развеселившись. — Клоуны, — и схватился за телефон. — Вы плохо представляете, кому собрались угрожать. Я звоню отцу.

Наш выход!

Надеяться на то, что чинуша такого высокого полёта ходит-бродит по миру без защитных артефактов — как минимум наивно. А потому ещё в приёмной, чуть загодя, мы с Агафонычем пригубили из фляжки чутка эликсира № 11, оставшегося после заварухи с Безобразовым. Ну… Чтобы уж наверняка.

На наше счастье, действие эля сейчас как раз вышло на плато. Его Благородие барон Ярышкин в одно лицо сломал защиту и как будто бы приоткрыл для меня дверь в голову Пыльникова, ну а я не без резервов его источника сделал всё остальное.

Что именно?

Пришлось чуть повозиться. Рассуждаем логически: играться с мыслестрочками, переписывать память или тупо убеждать в чём-то советника может быть чревато. Рано или поздно, ментальное воздействие может развеяться. Да, совсем не факт, что это вообще случится! Взять хотя бы Франсуа Денисыча с его Мариночкой — вон как я крепко мужику голову перепахал.

Но! Рисковать совсем не хочется. Если Валерий Артемьевич вернётся к «заводским настройкам», то сразу же прикинет уд к носу, поймёт как дело было, и начнутся у нас проблемы на самом высоком уровне.

Опасно, короче говоря. И потому нахрапом тут действовать нельзя. Тут нужно осторожно, лёгкими касаниями вести господина советника к правильным выводам и решениям. Такими… незначительными детальками, которые нормальный человек по прошествии времени даже и не вспомнит.

Ладно. Погнали…

Раз! — при поддержке Агафоныча и эликсира, я взял Пыльникова под свой полный контроль. Два! — налистал в телефоне контакт с именем «Папа». Три! — зашёл в карточку контакта и быстро-быстро переправил номер на нужный мне. Четыре! — почистил память. Пять! — отпустил контроль.

На всё про всё ушло не больше пяти секунд. Даже если вспомнит, то спишет всё на разыгравшееся воображение, — уж настолько всё это бредово. А на видеозаписи тем временем нет ничего странного; просто господин советник чуть дольше обычного ищет необходимый контакт.

Но едем дальше!

— Я вам сейчас устрою, — ещё разок припугнул нас Пыльников, набрал отца и…

В кармане Захара Палыча зазвонил телефон. Он без лишней спешки достал его, продемонстрировал всем собравшимся и принял звонок.

— Отец⁈

— Кхм-кхм, — чтобы не палить голос, прокашлялся в трубку Гачин-Мучинский и сбросил вызов.

— А? Что? Как⁈ — пупс потерялся и начал жадно ловить ртом воздух.

Однако почти тут же собрался и принялся шарить в телефоне в поисках другого контакт.

— Вы не понимаете, с кем вы связались, уроды! — вот мы и на личности перешли. — Вы думаете, у меня нет связей⁈

И-и-и-и… Раз! — контроль. Два! — переписать контакт «Гоша Канцелярия». Три! — отпустить.

— Алло⁈

— Кхм-кхм-кхм…

— Да что тут, вашу мать, происходит⁈ — раскрасневшийся Валерий Артемьевич вскочил со стула и тяжко задышал; на собственный телефон он теперь поглядывал с недоверием, а на нас со страхом.

— Вам теперь по всем вопросам туда, — улыбнулся Солнцев и мотнул головой на Захара, а Захар вновь молчаливо кивнул. — Большая честь, между прочим! К вам приставлен ваш личный сотрудник. Так что ни к чему примешивать к делу других, нехорошо это, а ведомству видней.

— Да что вы от меня хотите⁈

Ну вот! Безо всякого вторжения в мысли советника, его истерика постепенно набирала обороты. Не уверен, что пять стадий принятия неизбежного применимы к ситуации, но какие-то стадии мы сейчас явно проходим. Бычка вот, например, уже была. Угрозы были, насмешки. Теперь включился режим загнанной крысы, а там, глядишь, и до торгов дело дойдёт…

— Я этого просто так не оставлю!

— Валерий Артемьевич, успокойтесь и присядьте, — попросил Солнцев, смакуя каждое своё слово. — Мы просто хотим разобраться.

— В чём⁈

— Ну как? Пока что не совсем понятно, в чём именно заключается ваша вина. А варианта ведь всего-навсего два. Либо ваше ведомство настолько коррумпировано, беспомощно и недееспособно, что за столько лет вы не смогли найти в кро-о-о-о-охотной экспозиции музея его главный артефакт. Либо же и вы и ваши предшественники знали о дневнике Ржевского и попросту глумились над историей, над собственным государством и над его духовными скрепами. Потешались у себя в кулуарах над Империей в целом и над покойным Императором в частности.

— Что⁈

— Культура у нас в последнее время слишком интернациональная стала, вам так не кажется? Хэллоуин вот, значит, вся Столица с размахом отмечает. А про Суздальский праздник огурца никто не знает…

— Что⁈

— Да что ж вы заладили, Валерий Артемьевич? «Что», да «что»? — вздохнул Солнцев. — Непонятно нам, говорю, вы ленивый дурак или предатель.

— Я не предатель!

— Значит, ленивый дурак?

— Я не…

Пхх-пхх, — очень вовремя прошипел динамик на столе советника, и замученная секретарша сказала: