Наследник пепла. Книга VI (СИ) - Дубов Дмитрий

Да, почти все панцири были на нём. Он распихал их по карманам, привязал к себе верёвками, даже на руки и на ноги надел скреплённые панцири. Всё только для того, чтобы усилить свою сопротивляемость. Он знал, для чего используется хитин кареострисов.

— Ты думаешь, это тебя спасёт? — указал я на панцири и хохотнул. — Даже не надейся.

— Что ж ты, Аден, — проговорил в мою сторону Шпейер и сунул руку в карман за каким-то боевым артефактом или конструктом последнего дня. — С головы твоей сестры даже волосок не упал, ни синяка, ничего. Она просто спала всё это время. Слово дворянина, мы ни разу не навредили ни одному заложнику!

— Слушай сюда, ты, гнида, — проговорил я, понимая, что хриплю, но ничего не мог с этим сделать, — ты с чего решил, что можешь трогать кого-то из моей семьи? Я пришёл с того света, чтобы защитить свой род. Ты что думаешь, я за своей сестрой не приду? Ты вообще не понял, куда ты полез.

— А я говорил: «Не надо было лезть», — проговорил сам себе Шпейер. — К Рароговым лезть не стоило.

— А ты не только к Рароговым полез. Ты к фон Аденам полез, и за это ты поплатишься.

Он словно ждал этого момента и активировал свой артефакт.

В меня ударило каким-то концентратом. То ли воздух, то ли звуковая волна, то ли что-то подобное. Одним словом, то, что должно было меня снести, сбить с ног и расплющить о противоположную стену, а возможно, раздавить в момент соприкосновения моих органов внутри тела. Не знаю.

Я поставил перед собой щит, поэтому волна просто обошла вокруг меня.

— Слабак, — сказал я и запустил в ответ самонаводящиеся огненные стрелы. Счёт между нами стал «один-один». Стрелы погасли, разбившись о его защиту. Там, кроме панцирей кареострисов, было ещё много всего навешано.

Я уже потянулся, чтобы вызвать огненный смерч, когда почувствовал, что яйцо, примотанное к моей пояснице, раскаляется от моей холодной ненависти и начинает на контрасте жечь бок. Я дёрнул рукой и понял, что расцарапал её. При этом ярость, управляемая хладными эмоциями и разумом, кажется, начала проявляться в мир белым пламенем.

— Ты жил, как крыса, прячась по подземельям! — рычал я. — И умрёшь так же. Я тебя сожгу, не оставив даже праха.

— Остынь, — пятился по коридорам лабиринта Шпейер. — Остынь. Давай договоримся. Я верну все панцири, сверху ещё денег дам! И мы с тобой расходимся.

Я сжал руку и увидел, что из рассечённого предплечья на пол капает кровь. Мне показалось, что само время замедлилось. Шпейер начал двигаться, как будто муха в смоле. Кровь, капнувшая на пол, загоралась. И тут, подчиняясь наитию, я вытащил кортик и резанул одну из татуировок.

— Честь семьи не продаётся! И я тоже не продаюсь.

Моя кровь смешалась с демонической. Обе жидкости раскалились и стали похожи на лаву, от которой поднимаются языки пламени. И вдруг я понял, что это не просто змейка огня — это живой огонь. Он действительно ожил, превратился в какую-то хищную тварь, не то саламандру, не то длинного дракона. Внезапно он бросился на Шпейера, обвил его вместе со всеми щитами, оплёл от ног до головы и начал медленно сжимать.

— А-А-А, что это? — вскричал Фридрих. — Отзови своего монстра! Всё! Давай договоримся! Я отдам тебе всё! До последней копейки!

Но я с наслаждением слушал, как хрустят щиты, как трескаются панцири, как взрываются в карманах Шпейера от огня артефакты. Огненная тварь, закрутившаяся вокруг вожака бандитов, просто оторвала ему голову, сожрала её, а затем пожрала и остальное тело. Всё произошло в мгновение ока, как будто ничего и не было.

А затем с утробным урчанием, больше похожим на довольное мурлыканье, метнулась к моим ногам. Я не мог даже пошевелиться, понимая, что только что призвал потустороннюю тварь совершенно без пентаграмм и сложного ритуала вызова, явно перегнав программу обучения из второго камня.

Ещё у меня промелькнула мысль, что убить подобную тварь у меня уже не получится. Но она довольно урчала, затем мне показалось, что она почесалась лапкой, как кошка, и передала мне мысленное сообщение вроде того: «Зови ещё». После чего рассыпалась огненными искрами.

— Витя, чё у тебя там? — спросил Тагай. — Тут твой дед собрался второй армагеддец устраивать.

А я даже мысленно ещё не мог ничего ответить, но взял себя в руки и собрался.

— Останови деда, я скоро выберусь, — ответил я. — Только твоих малышей подберу.

После этих слов я увидел, как ко мне топают три небольших паучка. Пришлось присесть на корточки и подставить руку, чтобы они могли забраться на неё.

Глава 7

Императрица принимала своего дядю не так, как прежде, сидя на стуле с царственной осанкой и выпрямленной спиной, а полулёжа в специальном кресле. При этом выглядела она неважно: лицо её приобрело зеленоватый оттенок, щёки свисали, так сильно отекли, под глазами залегли тёмные круги. На весь кабинет разливался запах чая с корицей.

Светозаров поморщился, но сел напротив.

— Всё ли с вами в порядке, Ваше Императорское Величество? — поинтересовался Иосиф Дмитриевич, внимательно глядя на свою племянницу.

— Да ничего не в порядке, — ответила императрица. — Тошнит от всех дел, спать хочу, очень устала. Да кто ж мне даст поспать? Дел невпроворот.

— Может, лекарям показаться? — предложил Светозаров.

— Да показалась уже, — пробурчала императрица, отворачиваясь от дяди.

— И что говорят? — Светозаров приподнял бровь. — Переутомление?

— Ещё какое! — Екатерина Алексеевна махнула рукой и едва не снесла чашку с чаем, которая дымилась на столике возле её правой руки.

Светозаров нахмурился. Он давно не видел свою племянницу в таком состоянии.

— Непроходящее, — проворчала императрица. — И срок этого переутомления — две-три недели.

— Может, тебе взять отдых? — совершенно искренне проговорил Иосиф Дмитриевич. — На воды съездить? Под Челябинском, кажется, есть места, которые очень хвалили.

— Съезжу, но позже, — ответила Екатерина Алексеевна, покосившись на дядю. Казалось, он не понял, о чём она говорит. — Пока, — добавила она, чтобы Светозаров, обычно всё схватывающий на лету, наконец вник в её слова, — врачи не рекомендуют мне дальние поездки.

— Да что с тобой такое? — проговорил Иосиф Дмитриевич.

— Наследника я ношу, — отрезала Екатерина Алексеевна, отвечая прямо. Ей это явно не нравилось.

У её дяди глаза вдруг широко раскрылись, даже зрачки немного расширились.

— Но ведь… — начал было он, однако замолчал, и нервно почесал подбородок, после чего добавил: — Ты понимаешь, что это немного не по плану. Точнее, по плану, но несколько быстро.

— Я всё прекрасно понимаю, — ответила императрица. — Не могу сказать, как это получилось с первого раза. Но, видимо, и такое бывает. А тебя я прошу: реши вопрос с Вихревым. Пусть папаша ребёнка исчезнет, а то знаю я этих… Начнут права качать и в консорты его продвигать. А так задним числом оформим обряд, а до объявления он скоропостижно скончается во время прорыва демонов. Зато наследник останется.

— Понятно… — соображая, что делать дальше, проговорил Светозаров. — Но ты же понимаешь, что Зорича придётся от себя отстранить. Не то слухи пойдут, сама знаешь какие.

— Знаю, — отрезала императрица. — Я уже даже придумала, куда его отправлю.

— Интересно услышать, — ответил Светозаров. Он окинул комнату взглядом, затем принюхался. Запах корицы был явным, но даже он не мог скрыть другой запах — то ли усталости, то ли болезни. Такой запах обычно присутствует в комнатах, где находятся тяжелобольные люди, но никак не беременные.

— Зорич поедет добывать алмазы, — проговорила Екатерина Алексеевна. — Те самые, на острове Виктория. Подарочек Австро-Венгрии за помощь.

— Ты думаешь, он справится? — напрягся Иосиф Дмитриевич. Ему совсем не нравилось, что подобные сокровища вверяются в руки иностранцев.

— У него выбора нет, — жёстко проговорила императрица. — Дендрарий создал, теперь там пусть поработает. Да, приставь кого-нибудь, чтобы за ним понаблюдали. А то вдруг перспективы голову вскружат. Всё же разновидность алмазов… А он без году неделя в империи.