Наследник пепла. Книга VI (СИ) - Дубов Дмитрий

— Что-то слишком резко ты вдруг поменяла своё мнение о нём, — заметил Светозаров.

— Не меняла, — покачала головой императрица. После этого она прижала руку ко рту, словно ей внезапно стало плохо, но всё же сдержалась. — Мыслю здраво. Сейчас меня от одного вида мужиков тошнит, как ты понимаешь. Так что романтические бредни из головы выветрились. Погуляла — и хватит. Надо думать о будущем. Вот если зарекомендует себя хорошо на месторождениях, можем и в ближний круг ввести. А пока… — тут она задумалась, — пока не рожу, пусть поморозит зад за полярным кругом.

— Понятно, — кивнул Светозаров. — Если что-то нужно, лекарь там или… — Иосиф Дмитриевич запнулся.

— Всё у меня есть, — ответила императрица, а потом посмотрела дяде в глаза. — Иди уже. Мне ещё работать надо, а сил нет. Не мешай.

Иосиф Дмитриевич хмыкнул, но поспешил исполнить просьбу племянницы.

Когда я вышел из подземелий, первым делом отдал подбежавшему Тагаю трёх небольших паучков. Тот принял их чуть ли не с отцовским радушием, и они быстро спрятались в рукавах его куртки.

Я же сразу почувствовал некоторое напряжение вокруг.

Кинул взгляд сначала на Креслава, но тот отвернулся. А затем понял, что Салтыков смотрит на меня довольно хмуро и практически буравит взглядом. Я не стал откладывать свои вопросы в долгий ящик. Подошёл к нему и спросил:

— В чём дело?

К чести Анатолия Сергеевича, он не стал увиливать от ответа и сказал:

— Я думал, у вас срыв случился. Такое бывает у магов на Стене, когда от перерасхода сил последние стопоры с мозгов срывает.

— Готовились меня устранять? — я прищурился.

— Были такие мысли, не скрою, — ответил сыскарь. — Людей хватало.

— Дед бы воспротивился, — заметил я.

— Возможно, — пожал плечами Салтыков. Но по его тону я услышал, что он думает иначе. — А может быть, и нет, — продолжил он. — Ваш дед не приемлет излишнего злоупотребления силой. Он прекрасно знает, что может натворить один свихнувшийся пиромант. Так что мог ещё и помочь вас «погасить».

Я задумался. Да, возможно, со стороны ему казалось, что я перешёл рамки дозволенного. В любом случае, вслед за мной шли его люди и видели обугленные тела и куски тел. Но я всегда держал себя в руках. С моего сознания стопоры не спали.

— А что ж передумали-то? — недобро усмехнулся я.

— Да вот, — ответил Салтыков, — увидел трёх подростков под прицелом огненных стрел, которые прибежали к нам сдаваться. Значит, ещё не сорвались вы с катушек, если детей пожалели.

— Помилуйте, Анатолий Сергеевич, — усмехнулся я. — Солдат ребёнка не обидит, тем более эти-то не сопротивлялись и убить меня не пытались. Я же упокаивал лишь тех, кто на меня нападал и пытался убить. Эти мне были не противниками.

— То есть беззащитных, тех, кто мог оказаться там случайно, вы не трогали, — уточнил Салтыков.

— Абсолютно. Каждый из погибших пытался меня устранить, — ответил я.

— Что ж, — проговорил тот. — Тогда, возможно, я и заблуждался. В любом случае, я рад слышать, что вы сохранили рассудок. Ибо с вашим дедом у нас был разговор… Если вы слишком увлечётесь пытками или чем-нибудь подобным… — он замялся, но вскинул голову, посмотрел мне в глаза и продолжил: — Нам бы пришлось вмешаться.

— Я принял к сведению эту информацию, — сказал я. — Но повторюсь: никто из тех, кто остался там, — я кивнул головой на лабиринт, — не был безобидными овечками. Когда сможете опознать, увидите, какие злодеяния стояли за этими людьми.

— Так вот, — криво усмехнулся Салтыков, — я боюсь, с вашим подходом мы не скоро сможем всех опознать.

— Ну, тут извините, мне некогда было выбирать, как я буду защищаться, — я развёл руками.

— Полноте, Виктор Борисович, — проговорил Анатолий Сергеевич, — я не собираюсь вас ни в чём укорять. Мне главное было понять, что вы в адекватном состоянии.

— Убедились? — спросил я.

— Убедились, — подтвердил Салтыков. — Теперь хотелось бы узнать: мы с вами квиты?

И тут я задумался о том, что Салтыков — сыскарь принципиальный, и поэтому можно было попробовать решить вопрос Гризли через него. Но сперва нужно было обсудить это с дедом. Вместо того чтобы ответить, я задал свой вопрос:

— У вас обвиняемых-то хватает, Анатолий Сергеевич?

— Хватает, — кивнул Салтыков и на этот раз даже усмехнулся, причём совершенно искренне. — Даже с избытком, можно сказать. Дивов, вон, соловьём разливается. Стоило его немного «прожарить», да и рассказать о путешествии Шпейера в мир иной.

— Они точно не уйдут от наказания? — нахмурился я. — Может, покровители какие-то есть? Очень весомые?

— Может, и есть, — кивнул Салтыков. — Отчего же не быть? Только с таким послужным списком, если за них кто-то вступится, то как бы и самих, понимаете ли, не проверили. Мы-то ещё пристальнее к таким людям отнесёмся. И они это прекрасно понимают.

— Скажите, Анатолий Сергеевич, — не унимался я, — а вот ваши слова про Матрону соответствовали истине? Правда, за обиду дочери всем и вся бы раздали по заслугам?

— За своих детей, Виктор Борисович, как и вы за сестру, я отвечаю без промедлений и в полной мере, — ответил Салтыков.

— Отрадно слышать, — кивнул я. — А вот если бы к вам, гипотетически, девица знатного рода за заступничеством обратилась — без отца и матери, без старшего в роду… Как бы вы поступили?

— Ну, такие нынче в институте благородных девиц на попечении императрицы. А она не даёт их в обиду. Туда и посоветуйте обратиться гипотетической девице, — ответил Салтыков. — Не то замуж выходить придётся. Нравы у нас такие: одинокую, без старшего в роду, но с фамилией в покое не оставят.

Тут я даже в лёгкий ступор впал. Это же надо, Салтыков легко и непринуждённо подсказал вариант, где искать сестру Гризли.

— Спасибо за подсказку, Анатолий Сергеевич, — искренне сказал я. — Но видите ли, не от всех можно за стенами института спрятаться, — продолжил он. — Особенно, если у обидчиков покровители высоко сидят.

— И насколько высоко? — Салтыков смотрел на меня в упор, но с некоторым прищуром.

— На уровне генштаба, — ответил я.

Анатолий Сергеевич присвистнул.

— И что думаете делать?

— Пока просто думаем, — ответил я. — А то, может, и вашим советом воспользуемся. В род заберём, чтобы другим неповадно было.

— Дружественный род, значит, — усмехнулся Салтыков. Затем пожевал нижнюю губу, показывая, что размышляет над моими вопросами. — Но, если не надумаете ничего толком… — он замялся, а затем взглянул на меня. — Можем вместе подумать.

— Благодарю, Анатолий Сергеевич, — сказал я. — Может, и придём за советом.

На этом мы расстались.

С Тагаем, дедом и гвардией рода, сели в экипажи, принадлежащие Рароговым, и вернулись в резиденцию. По матери было видно, что она сама не своя, но, увидев нас целыми и невредимыми, успокоилась.

Мы наскоро перекусили. Я уже собирался идти в старую резиденцию, чтобы хоть немного поспать до утра. Но дед позвал меня в свой кабинет.

Я удивился: что за разговор не мог подождать до утра? Но всё-таки пошёл. Дед был явно уставшим, но пытался показать, что бодр и свеж.

Ещё больше меня удивило, что вместе с нами в кабинет вошла мать. Соответственно, разговор, судя по всему, ожидался довольно серьёзный и касался меня. Я не думаю, что дед хотел сейчас разбирать мои подвиги под заброшенным особняком.

Так оно и вышло. Но, конечно же, разговор в том числе касался и этого, хоть и косвенно.

— Послушай, — сказал мне Креслав, поглаживая бороду, — во время, так сказать, зачистки банды валетов я почувствовал отголоски заклинаний, которые ты использовал. Я понимаю, что многие из них совсем не Рароговские. Но кровь-то у нас с тобой в какой-то мере общая. И когда в самом конце ты использовал что-то невероятно мощное, это была буквально пиковая точка, ты по ёмкости источника приблизился практически к рангу Боярина.

— Да? — проговорил я с некоторым сомнением. — Очень даже может быть. Но в целом это же неплохо?