Наследник пепла. Книга VI (СИ) - Дубов Дмитрий

— Это достаточно большая опасность конкретно для тебя, Витя, — ответил мне дед.

— Почему же? — удивился я. — Мне кажется, чем сильнее, тем круче. Разве не так?

— Нет, — покачал головой Креслав. — Ничего подобного. Если ты — глава рода, то тут всё в порядке. Тобой помыкать не смогут, по первому требованию бежать и исполнять волю императрицы не придётся. А ты, понимаешь, молодой. И с такой силой тебя будут отправлять закрывать самые глубокие задницы мира, которые только существуют.

— Почему ты так уверен? — уточнил я.

— Ну, посмотри хотя бы на Кемизова. Вот забрали его в Австрию. Никто даже не спросил: хочет он, не хочет туда ехать. Родина сказала «надо», ему пришлось исполнять и разгребать завалы не скажу чего на чужой земле. А вот был бы он главой собственного рода, именно по праву силы, как Боярин… Уже так просто ему помогать империи не пришлось бы.

— Ну, если уж на то пошло, — заметил я, — то вроде бы я тоже отношусь к баронскому роду. Отцу же титул дали.

— И что? — пожал плечами Креслав. — Сейчас отец твой — глава рода. А тебе, как только ты достигнешь уверенной планки Боярина, соответственно придётся подавать заявление на основание своего собственного рода, чтобы так просто тобой помыкать не могли. А так-то отца всегда можно поставить в определённую позу и заставить как служивого дворянина отправиться туда, куда ему прикажет армия. Но это всё-таки сделать труднее.

— А меня-то как заставить? — уточнил я. — Я же курсант ещё… Кто же меня…

Я умолк, вспоминая, как курсанты уже не раз и не два оказывались в такой заднице, что иные и не выжили бы.

— Ты же всё можешь сделать иначе, — продолжил дед. — В конце концов, ты можешь бросить академию и не идти, как кадровые военные, на постоянную службу. И как первого в роду тебя не смогут заставить служить на постоянной службе до тех пор, пока у тебя не будет как минимум двоих детей для продолжения рода. Это правило действует для всех безоговорочно. Да и Боярина на службу призывают только в самых крайних ситуациях, безвыходных. Так-то Ярые обычно справляются.

— Спасибо, дед, — ответил я. — Просто не совсем понимаю, зачем этот разговор нужен посреди ночи да ещё после такой сложной операции.

Креслав с матерью переглянулись, но она ничего не сказала. Начал снова говорить дед:

— Расскажи, если не секрет, — он весь подался ко мне, — откуда такой резкий скачок силы?

— Корни моего развития растут из ритуала, который я прошёл, — ответил я. — В тот момент, когда я перерождался, проходя ритуал на тохарской земле, мне помог покровитель рода Аденов и предоставил яйцо с питомцем, которое необходимо, скажем так, опекать до того момента, когда питомец из этого яйца вылупится. Частично оно усиливает мои возможности. И кратно усилит в тот момент, когда питомец пробудится.

И тут я уже сказал больше для себя самого, чем для кого-то ещё.

— Но я чувствую, что период для пробуждения питомца всё время как будто ускользает из моих рук, и никак не могу поймать его, понять, когда и как правильно пробудить этого самого питомца.

— И что же для этого нужно? — спросила меня мать.

— Наверняка не знаю, — я пожал плечами. — Но есть некоторые предположения.

— Ну да, — кивнула мать. — Это же просто невероятно редкое явление. Питомцев в нашем мире не было давным-давно. Мы можем чем-то помочь?

Я вытащил из-под рубашки талисман и показал на кусок муаса, расположенный в центре.

— Мне нужен вот этот минерал. Он называется муас. И нужен он мне как можно больше.

Креслав с матерью переглянулись, и дед сказал:

— Когда-то, говорят, этого минерала было достаточно. Из Тохарской империи-то и везли. Но теперь его нет. И нет уже довольно давно. Если у кого-то и осталось в закромах у старых родов, то это сомнительно. В любом случае, этот минерал никто никогда не отдаст, потому что муас используют только в самых-самых редчайших амулетах и родовых артефактах. Поэтому нет смысла даже пытаться его отыскать.

— Нет, — я покачал головой. — Шанс должен быть. Муас нужен мне для пробуждения питомца и не только. Дело в том, что если была жила минерала в Тохарской империи, то не исключено, что есть где-то ещё. И, собственно говоря, именно для того, чтобы найти его, я и пытаюсь вытащить Гризли с каторги. Для этого у меня уже даже есть кое-какие зацепки. Сегодня во время моего разговора с Салтыковым, тот предположил, где может находиться двоюродная сестра Гризли, а именно в институте благородных девиц.

— Ого, — хмыкнул Креслав. — Не самое доступное заведение.

— Ну, вот, а я предлагаю завтра съездить туда и навести справки о сестре Медведева, — сказал я.

— Нет, — покачала головой мать. — Пусть дед остаётся дома, ему там делать нечего. Поедем мы с тобой вдвоём. А лучше даже поедем вместе с Адой. Будет нашим прикрытием. Знаешь, когда на руках младшая сестра шестнадцати лет, есть вариант рассмотреть продолжение образования в институте благородных девиц, куда её ранее, кстати, и направляла императрица. Так что мы приедем с визитом, пообщаемся, посмотрим, что там и как. Заодно постараемся встретиться с родственницей твоего друга. Так это будет выглядеть гораздо лучше и практически не вызовет никаких подозрений.

— Да, — кивнул Креслав. — Согласен, это куда лучшая идея.

— Ну, тогда иди отдыхай, — сквозь усталость улыбнулась мать. — Завтра поедем в институт благородных девиц.

На следующий день, кое-как выспавшись, мы вместе с матерью и сестрой отправились в Екатерининский институт благородных девиц.

— По какому делу? — спросила женщина-охранник на входе.

— Ой, вы знаете, — проговорила моя мама таким тоном, которого я от неё никогда не слышал. Это была смесь какой-то простоватости, наивности и абсолютной туповатости. — Мы приехали, потому что мою дочь в своё время императрица направила сюда на обучение, но в связи с некоторыми обстоятельствами у нас не получилось приехать сразу же. Поэтому вот сейчас прикидываем…

— Понятно, — ответила охранница без улыбки на широком мясистом лице. — Это вам к директрисе, к Марии Павловне Леонтьевой. Значит, сейчас заходите, и вас проводят. Дарья, — она обратилась к другой женщине, которая больше была похожа на прислугу, — проводи господ к директрисе.

Затем она с какой-то чуть ли не ненавистью глянула на меня:

— У нас мужчинам не особо рады.

— Вы понимаете, — всё с той же абсолютно незнакомой мне интонацией ответила мать. — У нас, тохаров, так принято, что женщины, особенно девочки, не могут появляться на людях без мужчин: отцов или братьев. Это мой сын, её брат, он — наш сопровождающий. И, к сожалению, пока без него мы не можем.

— А учиться она как тут думает? Тоже с братом? — хмыкнула охранница, но всё-таки пропустила и меня тоже.

И стоило нам пройти всего несколько шагов, как мы просто обалдели от увиденного.

Институт благородных девиц находился не то чтобы на отшибе, всего семь кварталов от императорского дворца. Но при этом всё вокруг как будто было заброшено. В самом институте жизнь принимала какой-то необычный, гнетущий оборот. Больше всего это место было похоже на работный дом.

Все воспитанницы, которых мы видели, были одеты совершенно одинаково — в чёрных одеяниях с белыми передничками. Никакой косметики, никаких украшений — ничего. Все выглядели практически одинаково, словно под одну гребёнку. Мне, честно говоря, стало не по себе. Я глянул на Аду и понял, что она вообще побелела и сейчас больше всего желает оказаться где-нибудь подальше от этого места.

Но больше всего опечалил и Аду, и даже мою мать тот факт, что на всех, абсолютно на всех воспитанницах Института благородных девиц, были надеты блокираторы магии.

Затем нас ввели в главный корпус, и мы пошли по гулкому коридору, между колонн и портретов предыдущих директоров заведения. Тут было достаточно темно и настолько гнетуще, что даже под башней с Никсим и детками я не чувствовал себя настолько неуютно.