Тьма. Том 6 (СИ) - Сухов Лео

— Дык, это! Жрал много поди, — глубокомысленно заметил Кислый. — А ходил, небось, мало…

Он тоже решил подойти и разглядеть нашего с Софией родственника. И тоже почему-то делал это на полусогнутых.

Ну и, как и полагается в таких случаях, именно в этот момент дядя проснулся.

А, заметив Софию с Кислым, испугался и заорал:

— Не дамся, суки!!!

После чего выставил перед собой сразу с пяток защитных плетений. А следом, как будто этого было мало, зажёг пару огненных шаров, и нервно предупредил:

— Не подходи!!! Я вооружён!!!

— Дядя, будьте добры, прекратите истерику! — поморщившись, как от зубной боли, попросил я.

— Где я? Кто ты?.. А, ну да… — дядя Гриша убрал щиты, погасил огненные шарики и схватился за голову. — Сраный Ишим… Жопа мира, набитая говном… И я снова здесь, ять его переять…

— Вот ща обидно было! — расстроился Кислый. — Чё сразу говном-то, ваше благородие? Хороший у нас город, нормальный…

— Федя, а это точно наш дядя? — с недоверием уточнила София. — Может, тебе вместо него выдали бракованного двойника?

— Царь утверждал, что это и есть дядя. А царю незачем меня обманывать, — пожал плечами я. — И вообще, по идее дядя должен за мной и Авелиной приглядывать… Но вместо этого спит на диванчике и ругает всё вокруг. И, надо сказать, от этого он мне ещё больше не нравится…

— Да мне плевать, кто тебе нравится или не нравится, племянничек! — почесав грудь под своим щегольским пальто, пробухтел дядя. — Я вам в воспитатели не навязывался.

— Хорошо жилось во Владимире? — я усмехнулся.

— Да представь себе, ещё как хорошо! — закивал тот, не уловив в моём голосе сарказма, ну или решив его проигнорировать. — Своё жильё на семь комнат в многоэтажке. Работа в научном предприятии. Отпуск почти месяц в году. У меня всё хорошо было, пока мне тебя не подсунули!..

— А у нашей семьи всё было хреново… — протерев пальцем пыль с комода, заметил я. — Мало того, что после твоей пропажи у нас буквально поселились служивые из Тайного Приказа… Так ещё и жизнь с каждым годом становилась всё беднее, а мать — всё больше уходила в себя. И пока ты в семи комнатах наслаждался жизнью, моя мать по тебе горевала, между прочим.

— Я не имел права связываться с ней… — хмуро бросил дядя.

— А ты о ней вообще вспоминал? — уставившись ему в глаза через всю комнату, спросил я. — Глава рода, етить тебя! Исчез и бросил свой род! Позорище!

— Не тебе меня судить, племянничек! — зло запыхтев, дядя направил на меня указательный палец.

— Да вот как раз мне!.. — рявкнул я. — При мне хотя бы семья не ютится в сраной хибаре в глухом углу! А ты, когда сваливал, думал о чём-нибудь, кроме своей шкуры, а⁈

— Щенок!.. — рявкнул родственник, лицо у него покраснело и налилось кровью, а над головой начало формироваться плетение.

В тот же момент я вытащил «пушка», направив его на дядю, а за его спиной, грозно зашипев, возник готовый к прыжку Тёма. Мой блудный родич тут же развеял колдовство и, подняв руки, смирно плюхнулся на диван.

— Ещё раз увижу, что ты решил применить к кому-то из своих плетение!.. — предупредил я, убирая револьвер. — … И, не задумываясь, пристрелю! Ей-богу! Дядя, ты совсем охреневший какой-то!

— Да иди ты!.. — буркнул тот, поднявшись и выйдя из комнаты.

Через несколько секунд бухнула входная дверь.

— Вот надо было, а… Вытащили откуда-то это чучело, всучили мне… А теперь следи за ним, придурком… — пробормотал я вполголоса, покачав головой.

— Давай пацанам с угла наберу! — предложил Кислый. — Они за твоим чучелом приглядят.

— Сколько возьмут? — спросил я.

— Рублей шестьдесят в месяц, — ответил Кислый. — С двусердыми дело-то заглохло… Денег и работы нет. А они уже привыкли.

— Давай, звони… И ещё кое-что: нам здесь тоже понадобятся крепкие ребята. Тут весь подвал и чердак всяким хламом забиты.

— О! Это дело! — обрадовался Кислый. — За пятёру на морду я тебе с десяток парней живо пригоню!

Подумав, я кивнул. Первой мыслью было, конечно, что «за пятеру» я и сам всё разгружу. Но всё-таки я решил не жадничать. Вопрос с жильём надо было решать как можно скорее. Да и с охраной особняка тоже.

А затем надо браться за другие дела, которые пришлось отложить из-за шпиона. Так-то я из этой истории с погоней вышел с немалым прибытком… Однако теперь пришло время, как говорила Авелина, его преумножать.

В общем, Кислый позвонил ребятам… А потом всё закрутилось, как на карусели. Приехал грузовик с бригадой рабочих, которые потащили новые кровати и шкафы на второй этаж. Примчались вызванные Кислым помощники, принявшись таскать, как муравьишки, хлам со всего дома.

Чего только там не было! Старая мебель, пришедшая в негодность десятки лет назад, какая-то посуда, тёмные от времени картины, книги с рассохшимися страницами…

И чем дальше наши работники залезали в дебри хлама, тем интереснее были находки.

В какой-то момент Авелина ахнула и, кинувшись к одному из помощников, извлекла у него из подмышки вазу, которую тот небрежно тащил вместе с картиной и стулом без спинки.

— Федя! Это же ручная работа! — девушка удивлённо уставилась на меня. — Фарфор из Чжунго, настоящий! Такие вазы собирают, скупая за огромные деньги!

— О! Точно! Я такие видела у нашего декана на фото! — согласилась София. — Он сказал, что это ему подарили как раз в Чжунго. Но у него вроде бы новодел.

— А это? — спросил я.

— Это⁈ Да этой вазе Бог знает, сколько веков! — Авелина округлила глаза.

— А чуланчик-то с подарочком! — оценил Кислый и крикнул работникам: — Так! Народ! Больше ничего на землю не бросаем! Всё ставим бережно и нежно!

К сожалению, фарфор из Чжунго и так выглядел удручающе. Всё же его бы стоило в нормальных условиях хранить, а не в подвале. Конечно, в антиквариате я не разбирался от слова «совсем». Зато был уверен, что городские работники не пропустили бы мимо такую ценность. Поэтому поймал парня, нашедшего вазу, и спросил:

— А где ты её вообще взял?

— Так это, в подвале! В подполе! Чуть не провалился туда! — ответил тот.

— Подпол? — я на миг застыл, а затем поспешил вниз: — Покажи-ка!

Спустившись в подвал, мы зашли в одну из комнат, откуда вытаскивали хлам, и парень указал в дальний угол:

— Вон-ска, доска проваливается!

— Понял! Спасибо! — благодарно хлопнув его по плечу, я двинулся к указанному углу.

Вот так, собственно, все остальные владельцы особняка и проворонили вазу… Каменный пол в этой комнате был, скорее, бутафорией. Не слишком толстый слой бетона положили на толстые доски. Одна из них сгнила и начала продавливаться. Естественно, вместе с тонким слоем бетона, а он взял и треснул на этом месте.

Я сгрёб ногой в сторону бетонную крошку, попытался приподнять доску… Не получилось, наверх она не шла. А вот вниз, если встать на неё, продавливалась. Я было подумал, что надо сходить за пилой, а потом вспомнил, что вообще-то двусердый — а значит, и без инструментов кое-чего могу. Сформировав тонкое воздушное лезвие, я принялся орудовать им по старому дереву.

Вскоре ко мне подтянулись Кислый, София и Авелина. Через десять минут я, наконец, отпилил приличный кусок доски и, подсветив трубкой, заглянул вниз.

Под комнатой в подвале располагалась ещё одна комната!

И она была сплошь заставлена стеллажами, шкафами и сундуками. А ваза, видимо, просто лежала сверху одного стеллажа, над которым-то и проломилась доска.

Вот наш работник её случайно и зацепил, вместе с хламом из верхней комнаты. И даже не сообразил, что нашёл какой-то тайник. Причём судя по слою пыли, тайник был очень старым. Возможно, он даже принадлежал купцу, который построил этот особняк, а затем плохо кончил. И, кажется, у меня наклёвывались выводы, почему…

— Полезем? — уточнил Кислый, с интересом заглянув в подпол.

— Нет, давай-ка лучше временно прикроем. Сначала дождёмся, когда твои ребята закончат в этой комнате… — решил я. — Последи только, чтобы туда не заглядывали.