Вязаное счастье попаданки (СИ) - Иконникова Ольга

Я поднимаюсь с поваленного дерева, на котором мы сидели на берегу, и подхватываю корзину с серебристой, блестящей на солнце рыбой. Нам давно пора на рынок, если мы хотим хоть что-то продать. Дезире и Клодет тоже встают, охая и кряхтя.

И когда мы идем прочь от моря, я бросаю еще один взгляд в сторону старого замка. И вздрогнув, замираю.

Потому что по дороге, что ведет к замку, едет всадник на красивой и явно дорогой лошади. С такого расстояния невозможно разглядеть его лицо, но я вижу темные волосы, что волнами спускаются ему на плечи. И расшитый золотом камзол…

Глава 2. Заказ из старого замка

Я не люблю стоять за прилавком в рыбном ряду нашего маленького деревенского рынка. И дело вовсе не в стыде или в лени. Просто на это нужен особый талант.

Вот у бабушки Дезире он есть — ей доставляет радость подолгу разговаривать с каждым покупателем, расхваливая товар и давая советы по приготовлению кефали или морского языка.

И всё-таки мне ужасно стыдно, что именно она, а не я, стоит сейчас на жаре в торговом ряду. Но отбери у нее это — и она лишится того источника, что подпитывает ее старое тело. За время моего пребывания тут такое однажды уже случилось. Дезире приболела, и я настояла, чтобы она осталась дома и отдохнула. А на рынке три дня торговала я. Но бабушке день ото дня становилось только хуже и хуже. Дело закончилось тем, что пришла Клодет и вытолкала подругу на работу. И как ни странно, это помогло.

Но меня пугает другое — что с каждым днём продажа рыбы приносит всё меньше и меньше дохода. В деревне слишком много рыбаков, и их улов ценится дёшево. А мы еще и не ловим рыбу сами, а покупаем ее у парнишки-соседа, которому ее некогда чистить и продавать. И разница между той ценой, что мы платим, и той, по которой продаем, настолько мала, что полученной прибыли едва хватает на самое необходимое.

Единственный сын Дезире Джереми, отец Изабель, двадцать лет назад перебрался из деревни в город Арль и с тех пор редко возвращался в родное гнездо. Но надо отдать ему должно — несколько раз в год он присылал своей старой матери небольшую сумму денег, которая шла на ремонт ее лачуги, покупку хвороста и свечей.

Его первая жена, мать Изабель, умерла пять лет назад, и он привез девочку к матери и оставил ее тут, пообещав забрать, когда она станет взрослой. Но время шло, а обещание свое он так и не исполнил. А когда два года назад он женился во второй раз, то даже перестал об этом обещании вспоминать.

Со своей новой женой Силвиан и ее сыном Натаном он приезжал в Лардан всего раз, и этот визит оставил в памяти Изабель неприятные воспоминания. Мачеха не считала нужным с ней подружиться и смотрела на них с Дезире как на нахлебниц. К тому же, Силвиан была горожанкой, и их простой крестьянский быт вызывал у нее брезгливое презрение.

Поэтому было не удивительно, что Изабель вовсе не торопилась переезжать в Арль к отцу, предпочитая довольствоваться тем, что давала ей деревня.

— Эй, Изабо, не хочешь сходить со мной завтра на танцы? — слышу я, когда иду уже вечером к рыбному ряду, чтобы помочь бабушке донести корзины до дома.

Патрис, сын местного лавочника, ловко перепрыгивает через прилавок и оказывается прямо на моем пути. Его пухлые губы кривятся в улыбке, обнажая неровные зубы.

Он изначально знает, какой ответ я дам, но всё равно задает мне этот вопрос при каждой нашей встрече. Он высокий, сильный, и он нравится в деревне всем без исключения девушкам, кроме меня.

— Прости, Патрис, но что-то не охота.

Я пытаюсь обойти его, но он своей массивной фигурой перегораживает весь проход.

Мне особенно не нравится в нём именно эта уверенность в том, что всё будет именно так, как он решил. Он как гончая преследует дичь до победного конца. Он ни к чему меня не принуждает, но и не дает возможности сделать хоть шаг в сторону. Он знает, что никто другой из местных парней не осмелится ко мне подойти.

— Отец дал вам отсрочку только до начала осени, — наклонившись к самому моему уху, говорит он. — А потом вам придется заплатить по счетам. И хорошо, если до того времени я не передумаю на тебе жениться.

Он чуть отступает и дает мне возможность пройти, но я даже спиной еще долго чувствую его тяжелый взгляд.

И ведь всё то, что он сказал — правда. Мы уже третий месяц берем продукты в лавке его отца в долг и надеемся только на то, что Джереми вот-вот пришлет нам хоть немного денег из Арля.

Когда я подхожу к бабушкиному прилавку, я нацепляю на лицо улыбку. Я не хочу ее волновать. Но она уже взволнована. И когда она передает мне корзины, я понимаю причину — только одна из двух корзин почти пуста. А вторая, как и утром, полна рыбы. И на бабушкиной ладони, когда она раскрывает ее, чтобы показать мне дневной заработок, лежат всего пять денье. Четыре из них нам придется отдать соседу-рыбаку.

Получается, что Дезире простояла на рынке целый день в жару за один только жалкий денье, которого нам не хватит даже на то, чтобы купить немного муки для лепешек. И возможностей заработать деньги в Лардане у меня нет. Разве что в самом деле выйти замуж за сына лавочника. Но от одной только этой мысли меня уже мутит.

— Тетушка Дезире! Тетушка Дезире! — вдруг слышу я голос пятнадцатилетнего Эмерика.

Именно ему мы должны четыре денье за его утренний улов. Неужели деньги понадобились ему так срочно, что он не поленился прийти за ними прямо на рынок, не дождавшись нашего возвращения домой?

— Чего ты орешь, переполошный? — шипит на него бабуля. — Что случилось?

— Тетушка Дезире, у вас еще осталась рыба?

Не дожидаясь ответа, он заглядывает в корзину и удовлетворенно кивает.

— Уж не хочешь ли ты ее у нас купить? — удивленно хмыкаю я.

— Я — нет, — он мотает головой. — А вот кое-кто хочет. Слуга господина, что вернулся в старый замок, приезжал ко мне за рыбой. Только я сказал ему, что вечером в деревне рыбы не найти — ее с утра покупать нужно. А потом подумал, вдруг тетушка Дезире не всю ее продала. А он велел узнать, и если рыба еще есть, то принести ее прямиком в замок. Его хозяин непременно желает рыбы на ужин.

Его хозяин? Значит, утром я не ошиблась, и всадник, которого я видела, ехал именно в старый замок. Вот только что ему понадобилось в том месте, где давно уже не было никого, кроме пауков и летучих мышей?

— Я заберу у вас остатки рыбы и отнесу ее в замок, а вам не нужно будет отдавать мне четыре денье, — предлагает парнишка. — До завтрашнего дня она всё равно испортится. А так польза будет и вам, и мне.

Но бабушка уже хитро прищуривается. Старого воробья на мякине не проведешь.

— Не беспокойся, Эмерик, — отвечает она, — мы сами отнесем рыбу в замок.

Он разочарованно вздыхает. Оно и понятно — слуга герцога уж всяко заплатил бы ему куда больше четырех денье. Но не возражает. Бабушку в деревне уважают, и спорить с ней решится не каждый.

А когда парнишка уходит, и мы с Дезире остаемся одни, она перекладывает всю рыбу в одну корзину и вручает ее мне.

— Ее отнесешь ты, Изабель! — говорит она и многозначительно улыбается.

А я смотрю на нее с изумлением.

— Ты же не веришь в то, что говорит Клодет? Ты для этого слишком разумна.

А она усмехается:

— Иногда Клодет оказывается права. Так почему бы ей не быть правой именно в этот раз? Теперь, на старости лет, я, пожалуй, не откажусь стать бабушкой герцогини.

Глава 3. Расшитый золотом камзол

До старого замка можно добраться двумя путями — по дороге, которая идет через горы, или по самому берегу реки. Я выбираю второй путь и иду с полной рыбы корзиной по галечному пляжу.

Сверху корзина прикрыта чистым, смоченным в воде платком, чтобы защитить морской язык от солнца. Но мне всё равно следует торопиться — в такой теплый день рыбу трудно сохранить свежей.

И я тороплюсь. Но чем ближе я подхожу к замку, тем медленнее становятся шаги. Я не верю в гадания Клодет, но меня всё равно охватывает волнение от предстоящей встречи с герцогом Альвеном.