Чуть позже, спускаясь со второго этажа, я услышала, как Мелисса отчитывала Бетти, стоя за лестницей, так что я их не видела:
— Ты не должна ей доверять! Не подходи к ней!
— Но леди Иви, кажется, хорошая. И Лили она понравилась…
Раздалось гиканье — похоже, Лили была рядом. Она вообще не отходила от доброй Бетти, которая, похоже, заменяла крохе маму.
— И что? Знаешь, что может быть у нее на уме? Почему это она такая добренькая? Что ей от нас надо? Вот подберется поближе — и все!
— Что — все? — опешила Бетти.
— Скормит тебя волкам! Или ящерицам! Или разберет на органы — помнишь, Долорес рассказывала, что делают с такими, как мы, если они плохо себя ведут?
— Д-д-д…
— Она притворяется! А потом раз — и все! И нет Бетти! Не разговаривай больше с ней! И нашим я тоже скажу.
— Но…
— Она явно злая, да как вы все не видите? Хуже Долорес!
— Но она не ударила Берта!
— Значит, сделает что-то похуже! Мы ее…
Дальнейшего разговора я не услышала, потому что из столовой в холл вылетел Дерек с криком: “Леди Ив-и-и-и! Там жу-у-ук!”
Ну, хоть кто-то меня не боится.
Пришлось разбираться с жуком, которых, к слову, я сама ужасно боялась.
Туалетов в особняке было два — и они представляли собой печальное зрелище. Устройство сантехники было похоже на знакомое мне и довольно современное, но все было старым и невероятно грязным — а еще здесь не было горячей воды. Да и холодная пахла тиной и еле-еле текла только из одного крана во всем доме.
В уме я составляла список того, чем стоит заняться первым делом: понять, что есть, как добыть горячую воду, нарубить дров, сделать уборку, купить необходимую мебель и одежду…
Решение этих вопросов требовало похода в деревню определенной сноровки. У меня были деньги — но как сделать так, чтобы меня не облапошили? Где находится городская мэрия — она ведь здесь есть? — которая должна выделять приюту содержание? Как мне его получить? Как нанять рабочих?
От вопросов пухла голова.
Пересчитав всех детей по головам — все на месте, все целы, уже плюс, не так уж плохо я справляюсь, — я решила выйти во двор и осмотреться.
А на пороге столкнулась с няней Урсулой. Та была бледной, лицо покрывала испарина.
Я не видела ее с утра, с тех пор, как продемонстрировала, на что способна.
— Ласточка… — пробормотала старушка, комкая в руках платок.
— Няня Урсула? Что случилось?
Я думала, она уже успела покинуть город. Весь день я старалась об этом не думать, но...
— Прости старую! — выпалила она. — Никак бес попутал! Ты ж моя ласточка, на кого ж я тебя оставлю!
— Н…
Я не успела закончить, потому что няня заплакала, промакивая глаза платком.
Пришлось ее утешать — поймав озадаченный взгляд девочки с совиными глазами, которая держалась от всех особняком и до сих пор не произнесла ни слова, я пожала плечами.
С няней Урсулой, которая стыдливо прятала глаза и смотрела на меня опасливо, дело пошло бодрее. Разумеется, после того, как я ее успокоила.
Мы очистили кашу от шелухи, промыли, принесли из колодца воды и смогли разжечь огонь в плите.
— Какая ты ловкая, ласточка!
— У вас учусь, — отворачиваясь, врала я.
Не говорить же, что все детство я провела в деревне, так что физический труд был мне привычен. Да и с печкой я была знакома довольно близко, а плита, которая есть тут, во много раз удобнее.
На обед у нас получился настоящий пир: наваристая каша с маслом, копченый окорок из запасов Долорес, чай, который я заварила из найденной во дворе мяты.
Дети по-прежнему казались испуганными — но, по крайней мере, ели с аппетитом. Уже хорошо.
После обеда я спохватилась: а спать-то им негде! Не укладывать же детей на тех пыльных тюфяках? Еще и всех в одной комнате, тесной и душной! И кроватей нет! И…
— Оставь ты их на сегодня, ласточка, — посоветовала вдруг няня Урсула, когда я принялась об этом говорить. — Пускай спят, как привыкли.
— Но там же пыль! Грязно! И…
Няня Урсула посмотрела на меня так, как будто впервые видела. И, в то же время, немного снисходительно.
— Не заснут они по-другому, ласточка. Они и так сегодня взбаламутились все! А ты их еще сильнее перебаламутить хочешь!
Открыв рот, чтобы снова начать спорить, я осеклась.
А ведь няня Урсула права. На новом месте всегда сложно уснуть, а дети сегодня и так получили новых впечатлений — на неделю хватит. “Взбаламутились”, как сказала няня Урсула.
Скрепя сердце, я кивнула.
— Хорошо. Я буду ночевать в особняке — в одной из гостевых спален осталась кровать. Няня Урсула, если вы хотите уйти в город, то…
— Да не обижай ты меня, старую! — замахала она руками. — Ну оступилась раз — куда ж я пойду? Да и не по-людски это… Дети же ж. Пускай не божьи, чертом отмеченные, а свои.
Что ж, уже прогресс. Признаться, я понятия не имела, как справлялась бы без няни Урсулы, которая хоть что-то знала об этом мире, так что за ее решение остаться буквально расцеловала застеснявшуюся и снова плачущую няньку.
На ночь мы заняли две комнаты в правом крыле. В одной оставалась кровать, в другой — тахта. Я пыталась уступить няне Урсуле кровать — из нас двоих все-таки мне двадцать, а ей за шестьдесят, — но та и слушать не хотела.
— Да где это видано, ласточка? Чтобы я на кровати, пока ты на тахте? Да как я отцу твоему на том свете в глаза посмотрю?
Пришлось согласиться. Время до вечера пролетело незаметно: мы кое-как убирали комнаты наверху, грели кашу и молоко к ужину, укладывали детей спать.
Я переживала, что те не примут девочку с совиными глазами, та все-таки была чужачкой, но ее взяла под свое крыло Бетти.
— Вот тут у нас ванная, — рассказывала она. — И туалет тоже тут. Только надолго не занимай! И кран этот не работает! И тот тоже…
Кого-то, кто мог бы помочь с ремонтом, особенно сантехники, необходимо было искать как можно скорее.
И решить вопрос с гигиеническими процедурами.
— Вы должны нас запереть, — сказал Берт перед сном. — Иначе мы, отродья, сможем натворить дел.
— Отродья! — обрадовался четырехлетний Дерек и запрыгал по комнате. — Мы отродья!
— С сегодняшнего дня здесь другие порядки, — покачала головой я. — Я не буду вас запирать. Если что — моя комната наверху. Стучитесь. Я всегда рядом.
Берт недоуменно моргнул, а Мелисса демонстративно фыркнула, скрещивая руки на груди.
Повторяя про себя, что ничто не происходит сразу, я направилась в спальню и рухнула на кровать как была — в розовом платье из шифона.
Сил не было даже на то, чтобы его снять. Чистое постельное белье мне тоже не удалось найти, но в данный момент меня это волновало мало, настолько сильно я устала. Завтра, все завтра.
Нужно встать. Нужно… Нужно… может, все-таки стоит запереть двери моей спальни?.. Или…
Глаза сами собой закрылись.
Мне снился генерал Реннер. Он что-то говорил, сурово хмуря брови, хватал меня за руки, обвинял в чем-то — а у меня почему-то разрывалось сердце от несправедливости.
А потом генерал Реннер вдруг зарычал.
Я отшатнулась, вскрикнула — и открыла глаза.
Сон развеялся. Я несколько секунд приходила в себя, пока не сообразила, что рык мне не приснился.
Сев на кровати — я закричала уже в голос.
Потому что дверь моей спальни была приоткрыта, а внутри стоял огромный черный волк, скалящий зубы.
От его рыка что-то внутри обрывалось.
“Что ты здесь забыла?! — скорее почувствовала, чем услышала я в ритме рычания. — Это мой дом! Мой! Убир-р-райся!”
Что? Его дом?
Этот… санитар леса здесь живет?!
Стоп.
Кто-то из детей умеет обращаться в это чудовище?
Я не успела додумать эту мысль, когда волк разбежался и прыгнул.
Вставив вперед руки, я зажмурилась, а потом почувствовала, что из моих ладоней в комнату течет какая-то сила.
Волк замолчал, тихо скульнул.
