Трактир "Бойкая щучка" (СИ) - Гринерс Эва

Парень довольно и несколько хвастливо улыбнулся:

- Да мы за полчаса тебе мешок нагребем, - и хлопнул Паблиньо по спине. - Давай с нами. Хоть научим тебя трал в руках держать.

Пабло покраснел и сгорбился над тарелкой.

- Не задирай его, Рауль, - бросила Карла. - Тебе бы знать столько, сколько Паблиньо! Он умница, а ты только удочками вечно со всеми меришься.

Тут уже покраснел Рауль, а я, не выдержав, рассмеялась. Пабло благодарно взглянул на Карлу.

- У тебя всё готово, Габи? - обратился он ко мне, явно специально меняя тему.

- Только продукты закупить. Уго сказал, приедет, чтобы не тащить. Это нужно сделать накануне. А так, в принципе, всё готово.

- Значит, ты можешь отдохнуть и расслабиться, как следует, - с намёком сказала Карла. Снова она со своими танцульками. Если бы не молодой Гонсалес, я бы, может, и с удовольствием.

На танцах я была, конечно. Несколько раз, когда их устраивали в интернате. Там я слушала музыку, сидя где-нибудь в уголочке, наблюдая за теми, кто уверенно топтался в центре зала.

И вообще, я пообещала себе, что стану ценить всё, что преподносит эта жизнь, и за всё буду благодарна. Так что отставить кукситься: на танцы, так на танцы!

- А ты уже решила, что наденешь в субботу? - повернулась я к Карле. Та не поверила своим ушам, округлила глаза, а потом просияла, подскочила.

- Мне мать взялась шить платье еще месяца два назад, а тут я на неё насела, и она обещала, что закончит его. С черными и красными ромбами, а на груди кокетка из черных кружев. Я за отрез и выкройку отдала две зарплаты, еще и заняла часть у брата: не хватало на бархатные ленточки. Там такие буфы на рукавах…

Карла еще долго рассказывала про свой потрясающий наряд. Я с удовольствием слушала её щебетание, ни о чем не думая. Просто отдыхая от любых мыслей. Пабло и Рауль вполголоса обсуждали поход за креветками: танцы и платья их не интересовали. Рауль и правда, видимо, решил научить Паблиньо рыбачить.

- Габи, а ты в чем поедешь? Не помню у тебя ничего подходящего, - Карла нахмурилась и принялась мысленно перебирать мой скромный гардероб.

- Дорогая, когда рядом будет такая жар-птица, как ты - без разницы, что я надену, - рассмеялась я. - Там есть белое с шитьём. По-моему, нарядное. Оно подойдёт.

- Ну хорошо, - быстро успокоилась моя подруга, - надо идти домой, у меня вечерняя смена.

Парни тоже поднялись, разговаривая о сачках и приманках. Назавтра я решила сделать себе выходной от рынка и просто побыть дома: порыбачить, позагорать и искупаться. Может, перетащить в кладовую-трюм сосуды с оливками и вялеными томатами. Побыть там одной и попредставлять, как же это будет в первый раз.

Встав еще до рассвета, умылась и сразу пошла на пирс порыбачить. Хорошо было посидеть вот так, с удочкой, никуда не торопясь, ожидая поклёвки и встречая новый день.

Когда солнце окрасило упругую гладь воды в розовато-золотистый цвет и она стала теплой на вид, я оставила удочки и, скинув платье, нырнула с пирса. Кстати, нырнула совершенно машинально - раньше даже не думала, что умею.

Плавала, не торопясь, медленно, не думая о том, сколько времени, чувствуя себя птицей, парящей в небе. Свободной и вольной. И никаких не было Гонсалесов, никаких долгов.

Когда почувствовала, что солнце начинает припекать, а я проголодалась, выбралась на берег и пошла в дом. Однако, там оставаться не хотелось. Поэтому, сделав бутерброд с рыбой и помидором, решила посидеть там, на старой скамейке в конце рощицы.

Болтая ногами, я с аппетитом жевала, разглядывая голубые цветочки. Волосы распустила, чтобы легкий теплый ветерок высушил их, и сидела, раскачиваясь тихонько. Как в детстве на стульчике, за что ругали нянечки.

Переводя взгляд с голубых цветочков на серебристые оливы, я заметила среди листвы небольшую птицу, словно шелковую, с желто-черным оперением. Она цепко держалась за тонкую ветку и тоже раскачивалась, настороженно глядя на меня своими бусинками, а потом издала протяжную трель. Я засмеялась тихонько, чтобы не спугнуть её и попыталась свистнуть ей в ответ, но у меня ничего не получилось.

Глядя на птицу, я подумала, что хорошо бы завести какое-нибудь живое существо: кошку может быть.

- Эй, Лаврушка, - имя для птички возникло само собой, - давай кошку заведём?

Моя новая знакомая издала сердитое чириканье. Наверное, это был какой-нибудь пересмешник.

Оставив для птицы хлебные крошки на лавочке, я решила вернуться в дом. Остаток дня провела на баркасе, расставляя банки, посуду и столовые приборы в корзинках.

Наступила суббота. Волнение захлестнуло меня в ту же секунду, как я открыла глаза. Поднявшись, я постаралась успокоиться, занявшись повседневными делами: готовка, сборы на рынок. Однако, всё летело из рук, проливалось и просыпалось.

Кое-как справившись, я направилась по привычному маршруту. Ну и по закону подлости, у двери дома Гонсалеса наткнулась на Алехандро.

Он радостно сверкнул глазами и воскликнул:

- Габриэла! Ты как солнечный луч в пасмурный день!

- Тише ты, - зашипела я на него, - папе твоему знать о моём появлении совершенно не обязательно.

- Не представляю, почему, - признался Алехандро, - с чего ему быть против йтвоей помощи Тересе. Я тут даже намекнул, что тётушке трудно одной, и хорошо бы нанять кого-нибудь. Подумал, что тогда ты могла бы появляться здесь свободно…

- Не вмешивался бы ты не в своё дело, - резко перебила я его. - А раз ты здесь, то передай Тересе вот эту корзинку.

Лицо парня омрачилось, а мне невольно стало стыдно. Он так искренне радовался мне и пытался помочь.

- Извини, Алехандро. Просто я спешу, а ты меня задерживаешь.

Нахмурившись, он выжидательно смотрел на меня, словно ожидал чего-то еще. Потом, пожав плечами, взял корзинку.

- До вечера, - уже более мягким тоном выдавила я из себя.

Складочка между его бровей разгладилась.

- Можно мне проводить тебя до рынка?

- Не надо, - замотала я головой, - лучше не надо. Я пойду.

- Как скажешь, - коротко ответил парень. - Заеду за тобой часов в пять, хорошо?

- Да, хорошо, - улыбнувшись ему через силу, я пошла прочь от дома, чувствуя себя злой собакой. Очень виноватой злой собакой.

Вот не был бы Алехандро сыном моего злейшего врага, как было бы славно. Он ведь действительно и милый, и симпатичный, и обаятельный, и… Так, стоп. Я резко остановилась, чувствуя, что мысли потекли совершенно не в том направлении. Вспомнив слова Карлы, я нахмурилась. Ещё чего! Влюбиться в этого павиана: папенькиного сытого, избалованного сыночка. И улыбка у него слащавая, и вообще он не симпатичный, а смазливый.

Так уж и быть, съезжу с ним сегодня ради Карлы, и на этом всё. Уверенно кивнув самой себе, я потопала дальше.

Глава 18

Я приняла душ и ходила по дому в одной сорочке, пока сушила волосы. В этот момент примчалась Карла при почти полном параде - платье было очень ярким, в точности, как она описывала. В волосах болтались папильотки, на которые были накручены будущие локоны, а выходные туфли были у неё в руках.

- Ты еще не готова? Давай, пошевеливайся. Тебя тоже нужно накрутить и накрасить. Я взяла косметику: и белила, и краски.

Я поморщилась. Наносить что-то на своё лицо в такую жару - ну уж увольте. Волосы и так выглядели прекрасно - густые и блестящие, они сами вились на концах. Я отыскала во дворе кустики молодой крапивы и сделала отвар для ополаскивания волос, поэтому они струились и скользили между пальцами, как шелковые.

- Оставь, Карла. Всё это лишнее. Пойду оденусь, а ты пока завари нам кофе. Где кофейник ты знаешь. И не суетись, еще рано - Алехандро приедет к пяти часам.

Я рассмотрела беленькое платье с шитьём, облюбованное мной заранее. Оно было явно сшито не у портнихи, а дома. Швы были не идеальны, а вышивка кое-где не была симметричной. Но выглядело оно настолько прелестно, что я решила его надеть. Я стала рассматривать себя в зеркале и вдруг заметила, что у меня на груди что-то приколото. Сняв платье, обнаружила там маленькую розочку. Миленькая такая эмалевая брошечка. Можно было оставить её и подобрать волосы лентой в тон.