Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

Конюх вышел из темноты неожиданно. Не спрашивая разрешения, присел на стул рядом, молча обвёл взглядом свою работу и совершенно счастливым голосом спросил:

— Вам нравится?

— Теперь всё это бесполезно, - солнце уже село, но свет от свечи хорошо освещал его лицо. Он беззвучно хмыкнул, и мне это совсем не понравилось.

— Вы можете забрать цветы с собой, - он заметил, что мне не понравилась его реакция, но как будто и не старался скрыть её. И не изменил выражения лица на извиняющееся.

— Идите спать. Я хочу посидеть одна.

— Уже объявили день свадьбы? – серьёзно спросил он.

— Я не хочу обсуждать свою жизнь с человеком, который представляется вымышленным именем, - слезы вдруг отступили, и я потянулась за чашкой с кофе.

— Леонард! – сказал мужчина и встал. – Доброй ночи, леди.

— Стой! – сама не понимая зачем, приказала я и отвела глаза от его спины.

— Что-то ещё? Вы уедете из этого дома. Надеюсь, моё имя, к которому вы имели такой интерес, и правда нужно было знать, - я теперь точно слышала его иронию.

— Уеду. Мне просто было интересно, зачем вы придумали себе глупое имя, - не найдя, что ответить, сказала я и тоже встала. Прихватила лампу и направилась в дом.

— Я в последнее время начинал думать, что вы менее заносчивы. А сейчас…

В голове спуталось после этой вот встречи вообще всё. В комнате я долго лежала, обдумывая побег, но всё время возвращалась к Леонарду. Да, это имя подходило ему. Но откуда мне знать, что он снова не наврал? Да и вообще, зачем я об этом думаю?

С утра прибыли швеи. Тётушка с Оливией отбыли тоже ни свет ни заря. И я решила, что следующая ночь в этом доме будет последней. Даже не вся ночь, а только самое её начало!

Список написать я не решилась, поэтому просто прокручивала в голове все детали какого-никакого плана. Он был прост, как таблица умножения. И на мой взгляд, в этой простоте крылся успех.

Ворота на ночь были закрыты. Перелезть через них я не смогла бы. Кроме той самой двери к речке, выхода я не знала. Было одно «но»: мне придется плыть мимо всей этой прелестной улицы, чьи дворы выходят на воду. В ночи это было опасно, но я считала, что состою из той самой прекрасной субстанции, что не тонет.

Погода стояла отличная, и высушить вещи можно было в любом лесочке. Но у меня была книга! И её я планировала прочесть как можно детальнее, но уже не здесь.

В наглую я пробралась в кухню, чтобы изучить все возможные материалы, имеющиеся в этом мире. По-моему они должны были быть именно здесь. Жидкости переносили в кувшинах, бутылках из толстенного стекла. Все они были разных размеров. Но я нашла в кухонном ларе среди полотенец и передников пару бурдюков для вина. Горлышко, естественно, было узким. Но даже если его отрезать, кожаный мешок прекрасно вмещал в себя мою единственную книгу.

В комнате я изучила все швы этого удивительного изобретения из средневековья: швы были качественно пропитаны воском. Срезав узкую часть, нашла внутри заскорузлые и высохшие стенки. Завернула книгу в шарф, поместила внутрь, затянула, как могла, верх. Подумав, налила на место стяжки расплавленного воска.

Мешок мой имел размер среднего рюкзака. Осмотрев и вспомнив, что уходить мы с ним будем не огородами, а водой, пришила лямки. Хорошо, что Лизи принимала самое активное участие в пошиве платья. К радости моей, комплекции мы были одной. Единственное: она была чуть ниже.

Сначала швеи принялись указывать мне, но потом, прикрикнув, я поставила их на место. Сама сняла с себя мерки и показала, что служанка тех самых нужных им размеров.

Показывалась я в гостиной пару раз в час, чтобы моя Лизи не начала меня искать. Портнихам пришлось раздвинуть диваны и установить в центре табурет. На нём-то она и стояла почти всё время. Шили они, судя по всему, прямо на ней! Шили платье, которое никто и никогда не наденет!

Глава 24

Тишина в доме наступила очень поздно. Тётушка, вернувшаяся домой перед самым закатом, заставила меня лично примерить то, что швеи успели соорудить. Потом долго ходила вокруг меня, будто искала: за что зацепиться взглядом, но начало работы было положено идеально.

— Оливия, сделай мне настой для сна, - попросила она, прежде чем подняться в комнату.

— И мне тоже надо настой, - успела вставить я. – Так переволновалась, что, наверное, не смогу заснуть.

— Да, милая, это верно. Завтра у тебя еще один тяжелый день перед примеркой! – подтвердила Лилит и направилась к лестнице.

— Доброй ночи, тётушка. Я так рада, что у меня есть вы! – я не льстила и не обманывала, когда сказала это. Если бы не чёртово замужество, уверена, мы нашли бы с ней общий язык и жили припеваючи вместе.

— Да, милая, я тоже рада, что ты провела какое-то время со мной. Но ты сильная и умная, а значит… всё будет хорошо, - она обернулась, тепло улыбнулась мне и, аккуратно ступая по ступенькам, поднялась к себе.

— Вот, леди, Оливия приготовила для вас, - Лизи подала мне кружку, исходящую паром. – Она велела пить горячим.

— Лизи, сделай себе чаю. Давай выйдем на улицу. Там так хорошо и свежо, - к удивлению моей служанки, уставшей за день, как лошадь на цыганской свадьбе, предложила я.

— Да, коне-ечно, - протянула она и заторопилась в кухню.

По дорожке вокруг дома мы шли осторожно: я несла фонарь, а Лизи две чашки. Усевшись, я поёрзала, а потом попросила её принести мне подушечку на стул. Да и для себя не забыть.

Как только она исчезла за поворотом, я вылила почти весь её чай и перелила своё сонное снадобье в её кружку.

В итоге я только делала вид, что пью остатки, а она довольно быстро выпила снотворную травку, иногда облизывая губы, видимо, недоумевала, отчего её чай имеет столь странный вкус. Но раз готовила его она сама, заподозрить что-то не удосужилась.

Когда мы улеглись в постель, я боялась одного – заснуть. Нужно было дождаться, когда моя служанка привычно засопит. Но она не засопела, а захрапела!

Аккуратно ступая по ковру, я собрала всё необходимое, что лежало в разных пока местах, добавила ко всему прочему небольшой котелок, ложку и нож, жареную домашнюю колбасу и сухарики. Спички, сухари и одно из платьев я положила во второй бурдюк. Залить его воском возможности уже не было, но кусочек сливочного масла, вдавленный в тугой узел, я надеялась, хоть немного справится и спасёт спички от промокания.

В мешок же засунула пару легких тапочек и более плотные кожаные ботики.

Подняла, представила, сколько это все будет весить, когда промокнет, и тяжело вздохнула. Присела на стул, посмотрела на Лизи, спящую крепким, можно сказать, богатырским сном, и, привязав к поясу тряпичный мешочек, вышла из комнаты.

В темном кабинете я ориентировалась достаточно, чтобы не зацепить ногой и не уронить чего-нибудь. Лунный свет хорошо освещал пол и часть стеллажей. Ключ так и висел в небольшой дверце.

Открыв её, я подумала, что тётушка утром очень расстроится. И если не она, то брат обязательно начнёт меня искать. Если умён! Или настолько умна его жена! Ведь, находясь чёрт-те где, я становлюсь невидимой бомбой замедленного действия! На его месте я бы очень тщательно следила за сестрой, которая может успеть с сынишкой раньше его.

От мужа, еле держащегося на ногах, у меня могла появиться разве что мигрень. И Данэль мог быть спокоен. А вот «на воле», на свежем воздухе я могла резво начать «размножаться»!

Подумав, я достала из мешочка десять кругляшей: монет, на которые можно было прожить пару месяцев, не больше. Думаю, это были деньги тётушки. Я не забрала и трети, значит, не совсем уж оставила её без средств.

Закрыла всё, как было, потом, оставив мешок под лестницей, вернулась в комнату, аккуратно перевернула всю постель, имитируя подобие возни, которую я могла устроить, обороняясь. Открыла окно и выкинула за него портьеру. Хотелось более красочной обстановки похищения.

Умный человек не поверит в эту постановку. Но я надеялась, что какое-то время будут думать, что меня украли.