Хозяйка разрушенной крепости (СИ) - Оболенская Любовь

- Десять нуммиев.

При этом я совершенно не представляла много это или мало...

- За такую еду хорошая цена, - кивнул покупатель. И, порывшись в кошеле, привязанном к поясу, вытащил оттуда небольшой слиток серебра.

- Думаю, такой кусок благородного металла стоит тридцать нуммиев. Дашь ли за него два куска рыбы и кусок мяса?

Я беспомощно обернулась – и наткнулась глазами на взгляд Ланселота, который чуть прикрыл веки - мол, нормальная цена.

- Дам, уважаемый, - проговорила я.

Так состоялась наша первая продажа. Потом вторая. Третья...

Немногие люди расплачивались деньгами. Один предложил связку беличьих шкурок отличной выделки, второй – мед в сотах, третий – саадак, в котором находились короткий лук и стрелы с заметным красным опереньем. На что-то я соглашалась, на что-то нет, но ближе к концу дня полторы бочки рыбы и почти вся копченая кабанятина были распроданы...

А потом я заметила, что проход, по которому ходили покупатели, внезапно опустел – люди просто разбежались, причем довольно шустро.

И в следующую минуту я поняла почему...

Глава 26

По проходу между торговцами, все как один склонившимися в раболепных поклонах, шествовала процессия.

Впереди шли мужчина и женщина, по меркам пятого века, видимо, разодетые роскошно.

На мужчине были надеты легкие доспехи, украшенные красивой серебряной насечкой и практически не стесняющие движения. Шлем на голове рыцаря отсутствовал, потому каждый мог лицезреть его густую черную шевелюру, рассыпавшуюся по железным наплечникам, высокий лоб и волевой подбородок.

Рядом с рыцарем шла красивая женщина, выглядевшая лет на тридцать пять, и одетая в синее платье, расшитое золотыми нитями. Я сразу подумала, что это цвета королевского флага, который я видела, когда мы подъезжали к Камелоту.

И не ошиблась.

- Любимчик Артура рыцарь Агравейн по прозвищу «Тяжелая длань» вывел выгулять на рынок королеву Гвиневру, - проворчал Ланселот. – Не повезло торговцам. Тот, около кого королева остановится, обязан преподнести ей дар. И не дай небеса, если он окажется скудным, или ей не понравится. Пристяжь Агравейна живо выбьет жадность из несчастного своими дубинками.

А «пристяжь» за высокопоставленными особами шла серьезная! Примерно полтора десятка плечистых воинов, держащих в руках короткие палки, окованные железом. При этом каждый из них нес на поясе меч в ножнах или топор в чехле, а у двоих, замыкающих процессию, в руках были короткие луки с заранее наложенными на них стрелами. Понятно было: не понравится стрелкам чье-то неосторожное движение, и немедленно стрела окажется в глазу бедолаги, оказавшегося не в том месте и не в то время.

Ну а перед стрелка̀ми шли четверо крепких рабов с плоскими железными кольцами, замкнутыми на шеях. Рабы несли большие мешки, в которые складывали подношения королеве, и, судя по объему, в эту тару еще можно было положить довольно много чего.

- Может, нам и повезет, - пробормотал Винс. – Королева в основном останавливается около тех, кто торгует тканями, выделанными шкурами и готовой одеждой. Мало людям того, что дерет с них смотритель рынка, так еще и тут отстегни, да так, чтоб королеве понравилось...

Начальник охраны крепости, похоже, возмущался бы дольше, если б процессия не приблизилась к нашему торговому месту. Тут не захочешь – замолчишь, когда позади высокопоставленных особ идет целая толпа вооруженных мордоворотов...

Но увы, Винс ошибся.

Нам не повезло...

Взгляд королевы задержался на Ланселоте – и она остановилась около нашей телеги, к борту которой прислонился самозваный рыцарь.

- Ты не похож на торговца, – проговорила Гвиневра. – Я желаю знать кто ты и откуда.

- Мое имя Ланселот, великая королева, - последовал ответ. – Я из замка Лидсфорд, что на побережье.

- Интересно, что ты делаешь в тех развалинах? - криво усмехнулся Агравейн. При этом я заметила в его взгляде и голосе едва уловимые искры ревности. Похоже, этому рыцарю нравилась жена короля Артура, и ее внимание к незнакомому мужчине его задело.

- Помогаю хозяйке замка леди Элейн вести хозяйство.

Взгляд королевы плавно переместился на меня.

- Это вы леди Элейн?

- Да, моя королева, - отозвалась я.

- Вы не слишком юны чтобы управлять целым замком?

- Там нет замка, госпожа, - встрял Агравейн. – Это забытое небесами место, где лишь волны бьются об скалы, да горстка крестьян, некогда принадлежавших покойному Ламораку Уэльскому, пытается выжить на болотах.

- Должна заметить, что из этих забытых небесами мест порой приходят в Камелот весьма интересные мужчины, - заметила Гвиневра, бросив оценивающий взгляд на Ланселота.

Думаю, она просто хотела позлить своего сопровождающего, которого, возможно, ей навязали – так школьницы порой от скуки выбешивают своих поклонников, оказывая знаки внимания другим мальчишкам.

И ей это удалось в полной мере!

Глаза Агравейна налились кровью.

- Уж не влюбились ли вы в этого проходимца, моя королева? – прорычал он.

- Да как ты смеешь, пёс! – взвизгнула Гвиневра, влепив своему сопровождающему звонкую пощечину.

Аргавейн, видимо, осознав, что зашел слишком далеко, немедленно опустился на одно колено.

- Прошу простить мою дерзость, великая королева, - смущенно проговорил он.

Гвиневра надменно посмотрела на рыцаря сверху вниз, и произнесла:

- Ты прощен. Поднимись и идем дальше. Я пока что набрала недостаточно подарков для того, чтобы разгневаться и уйти отсюда с полупустыми мешками.

И процессия, как ни в чем не бывало, двинулась дальше, забыв об обязательном подарке с нашей стороны. Хотя, видимо, дело было не в нем. Просто Гвиневре захотелось острых ощущений – и, получив их, королева пошла дальше.

- Что это было? – робко пискнула я, когда Гвиневра со своей свитой отошла достаточно далеко.

- Причуда взбалмошной жены правителя Камелота, - хмыкнул Ланселот. – Хорошо, если ее выходка быстро забудется. Но бывает так, что бродячие трубадуры цепляются за такую вот мелочь и раздувают из нее длинные истории, за которые их кормят и поят элем в придорожных тавернах. Не хотелось бы, чтоб этот эпизод, разукрашенный выдумками до неузнаваемости, дошел до ушей короля Артура. Думаю, тогда нам всем не поздоровится.

Глава 27

Не очень приятный осадок остался у меня на душе после встречи с королевой. Да и кому такое может понравиться? А еще я заметила, что ощутила нечто вроде укола ревности, когда Гвиневра игриво-оценивающе смотрела на Ланселота. Ишь ты! Надо будет на досуге покопаться в себе. Неужто я, шестидесятилетняя дама, запала на молодого парня?

Хотя, почему шестидесятилетняя? Биологически я юная девушка, и вполне могу себе позволить интересоваться мужчинами, которые немногим старше меня.

Хммм...

Как-то я с этими заботами о выживании не задумывалась об этом. А между тем юной леди Элейн уже снились по ночам сны определенного свойства, вызывающие некоторое беспокойство в нижней части организма...

«Так, ладно, амурные переживания пока что оставим на попозже» - подумала я, наблюдая, как покупатели, распробовавшие вкус соленой рыбы, шустро разбирают ее, порой толкая друг друга локтями чтобы пролезть без очереди.

Кстати, деньги на рынке были не особо в ходу – скорее всего потому, что их у народа водилось в кошельках не так уж и много. Оно и понятно: римляне ушли, а новых монет кроме тех, что находились в обращении, никто наштамповать не удосужился. Потому основной валютой рынка была пушнина, то есть, шкурки местных промысловых животных.

Разменной «монетой» считались заячьи как наиболее дешевые. Беличьи ценились немного дороже. Далее по шкале ценности шли лисьи. Выдра, куница, бобр и барсук шли примерно по одной цене. А вот за полдюжины хорошо выделанных шкурок горностая запросто выменивали сытую, холеную лошадь.