Хозяйка старой пасеки (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка"

— А потом он ушел в отставку по ранению и уехал из столицы в Большие Комары. Ну и название. — Варенька хихикнула. Доверительно понизила голос: — Знаешь, я думаю, он до сих пор страдает по Ольге.

Я хмыкнула. С его внешностью и титулом — страдать по неверной невесте? Впрочем, чужая душа — потемки. Зато стало ясно, почему он так резко отреагировал, когда я сказала, будто не помню брата. Решил, наверное, что я вычеркнула брата из памяти, как его самого — неведомая Ольга.

Ох, да какая мне разница! А Варенька продолжала щебетать:

— Она, наверное, все локти себе искусала. Знаешь, это так романтично! Такие страсти!

— Вот мы и пришли, — совершенно неромантично оборвала ее я.

12.1

Я помогла Вареньке устроиться на лавке. Герасим все сделал как велено: принес и ведра с водой, и большую лохань. Мне оставалось только забрать с кухни заготовленный настаиваться еще в обед отвар полыни.

В большом тазу отмокала грязная посуда. Я вздохнула. Пожалуй, графине все же придется научиться делать работу служанки. Но, пожалуй, не сегодня: хватит пока с нее потрясений.

Я кликнула с улицы Полкана и лишь потом сообразила, что только сегодня приблудившийся пес вряд ли запомнил свое новое имя. Однако он подбежал, виляя хвостом.

— Умница. — Я потрепала его по ушам. — Пойдем купаться.

В сенях он замер, уставившись на Вареньку. Осторожно вильнул хвостом туда-сюда. Я улыбнулась:

— Вы, кажется, не знакомы?

В самом деле, Полкан появился во дворе, когда Стрельцов и его кузина были уже в доме. Поймет ли, что она гостья, или сочтет одной из домочадцев?

Варенька перебила ход моих мыслей.

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы я помогала тебе с этикетом?

— Да. Я что-то сделала не так?

— Нет, все так. Представь нас. — Она хихикнула.

— Хорошо. Поправь меня, если я ошибусь. — Я сменила тон. — Варвара Николаевна, позвольте вам представить Полкана. Умнейший пес и настоящий защитник.

— Рада знакомству.

Она подскочила и изобразила что-то вроде реверанса. Даже с одной ногой получилось мило и грациозно. Интересно, я когда-нибудь так смогу?

— Полкан, познакомься с графиней Варварой Николаевной Стрельцовой. Варвара Николаевна увлекается стихосложением.

Полкан радостно гавкнул и, подбежав, лизнул Вареньке руку.

— Он решил, что ты очаровательна, — улыбнулась я.

Девушка тоже расхохоталась и погладила пса. Я мысленно выдохнула: оказывается, я боялась, что графиня начнет кривить носик при виде «дворняжки», к тому же явно уличной. Впрочем, она же ему поклонилась. Или здесь так принято? Поколебавшись, я все же решила спросить.

— Ты все правильно помнишь, — кивнула графиня. — Барышня встает и кланяется, только когда ее представляют человеку намного старше, по возрасту или титулу. — Она рассмеялась. — Но как было не почтить вниманием такого милого пса?

Полкан гавкнул и положил голову ей на колени. Варенька снова начала его гладить.

— Возможно, у него блохи, — предупредила я.

— Ничего, — отмахнулась она. — Сейчас вычешем, выкупаем и будет у нас красавчик. Правда? — обратилась она уже к Полкану.

Тот завилял хвостом. Я подала Вареньке гребень.

— Да ты ж мой умница! — заворковала она, начиная расчесывать длинную шерсть. — Ты точно ничей? Может, тебя хозяин потерял и ищет?

Полкан вывернулся из ее рук, попятился мне за спину.

— Похоже, ему не хочется возвращаться к хозяину, — заметила я. — Если человека, который довел свою собаку до такого состояния, вообще можно назвать хозяином.

Я погладила пса.

— Не бойся, ты теперь мой, и я тебя никому не отдам. — Я снова повернулась к Вареньке. — А может, и не было у него никакого хозяина, а у нас просто воображение разыгралось.

Полкан, конечно, пес умный, успел это не раз показать — но не настолько умный, чтобы понимать человеческую речь от первого до последнего слова.

— Наверное, ты права. Такой умница не мог потеряться. Значит, и не было хозяина. — Она протянула руку. — Я не хотела тебя напугать. Иди сюда, не бойся: как Глаша решит, так и будет.

Пес не стал протестовать, дал себя погладить. Мы взялись за гребни. В четыре руки дело пошло быстро. Полкан стоял смирно, не вырывался, когда неловкое движение гребня дергало спутанную шерсть, и даже позволил прочесать себе грудь. На боках и подмышках пришлось пустить в ход ножницы, выстригая колтуны, но и это Полкан терпеливо перенес, только гавкнул возмущенно, когда я проворчала:

— Где ж ты репьев нахватал, весной-то!

Разумеется, ответить мне он не мог, да я и не ждала ответа. Когда из-под снятой крышки чугунка по сеням пошел ароматный полынный пар, пес чихнул.

— Придется потерпеть, — сказала я. — И под будку тебе Герасим полыни положит, чтобы все насекомые разбежались. Но это завтра уже, а сегодня в доме переночуешь. Такую роскошную шубу, как у тебя, за полчаса не высушить, еще простынешь.

Пес опять гавкнул, будто в самом деле понял, что я ему говорю. Безропотно залез в лохань. Намыливая его жестким серым мылом, я с тоской вспомнила современные шампуни от блох. Впрочем, и щелочное мыло вместе с полынью должны неплохо справиться. А потом пропитаю тканевый ошейник отваром пижмы, тоже хоть какая-то, но защита.

— Глаша, а про какие дела прошлые говорила Марья Алексеевна? — полюбопытствовала Варенька.

Я поколебалась. Стоило ли признаваться в чужих ошибках? С другой стороны, романтично настроенной барышне, возможно, будет полезно знать, чем заканчиваются эти романтические истории.

— Три года назад одна юная дурочка поверила мерзавцу, а он погубил ее и всю ее семью, — буркнула я.

Конечно же, она немедленно потребовала рассказать все во всех подробностях. От подробностей я воздержалась — тем более что сама знала лишь канву истории.

— Какой ужас! — ахнула Варенька. — Неужели на свете бывают такие подлецы?

— Бывают, — вздохнула я. — И он не один такой.

Не однажды девчонки рыдали у меня в лаборатории биологического кабинета, боясь рассказать родителям. Обычно виновником становился такой же юный лоботряс, но бывали и взрослые, осознанно воспользовавшиеся тем, что ровесники часто кажутся школьницам бестолковыми.

Варенька нахмурилась, а потом вдруг бросила гребень и подхватила костыли.

— Я поняла! Вы сговорились! Не было ничего такого, просто Кирилл придумал эту историю, чтобы я поверила, будто родители в самом деле желают мне добра! Мой Лешенька не такой!

Даже если я и хотела что-то сказать, не смогла бы вставить и звука в этот поток слов.

— Как ты могла! Я тебе верила, а ты! — Она шмыгнула носом и запрыгала прочь из сеней. Я не стала ее останавливать.

Полкан переступил лапами в лохани и тяжело вздохнул.

— Согласна.

Я подобрала гребень.

И подскочила от крика.

12.2

Да что в этом доме все орут! Даже Полкан: залаяв, он подскочил к двери на улицу, заскребся, продолжая лаять.

— Куда! — прикрикнула я. — Ты мокрый весь, простынешь!

Он встряхнулся, с густой шубы полетели брызги, я взвизгнула, но мой голос потерялся за грохотом и звоном стекла. Я вылетела из сеней в дом. Забористая ругань генеральши успокоила — по крайней мере с ней все в порядке. Но тут же моего носа коснулся запах дыма. Я помчалась на ругань и кашель, через несколько шагов поняла, что слышу только один голос, женский. Впрочем, нет, еще через пару шагов до меня донесся визг экономки: «Пожар, помогите!» — но исправника по-прежнему не было слышно. Неужели что-то случилось с ним?

Дым тянулся из-под двери управляющего в конце коридора. Я распахнула ее и отшатнулась: жар ударил в лицо, словно из открытой печи. По щекам потекли слезы от едкого дыма. Огонь бежал по обоям возле двери, пожирал занавески, а Марья Алексеевна лупила по ним чем-то похожим на плащ.

Я сдернула покрывало с кровати, начала сбивать огонь со стены. Из окна плеснуло водой. Пламя зашипело, поднялся густой удушливый пар. Я закашлялась в покрывало.