— Вы же понимаете, что пока об этом никто не должен знать. Прошу, засекретите всё, — я говорил спокойно, но внутри все бушевало.
— Но это дело имперской важности, — возразил следователь.
— С Его Высочеством я встречусь лично. И сам всё объясню.
— Понял. Под вашу ответственность.
— Да. И сделайте так, чтобы те двое не смогли сбежать. И чтобы никто лишний к ним не приходил в камеру.
— Разумеется, лорд, — следователь поклонился и снова скрылся за дверью.
Я тяжело провёл рукой по лицу. Мысль о том, что хаоситов может быть полно среди нас, была пугающей. Но мысль, что есть кто-то, кто способен вытравливать их из душ и дарить второй шанс… этим идиотам, что сами впустили тварей внутрь… давала надежду. А ведь есть еще те, кто не впускал хаоситов в душу, которых твари сами заражали пока те, находились между жизнью и смертью. И таких людей можно было бы спасти.
И теперь тот вариант, что моего брата заразили прямо на поле боя, тоже вызывал сомнение.
Бездна! Выходит, хаоситы могли проникнуть в госпиталь… и заразить там воинов. А как же проверки?
Я выругался сквозь зубы. Конечно, можно обойти любую проверку, если ты сам их проводишь.
Шварх! Неужели кто-то из преподавательского состава Одержимый? Или просто работник Академии?
Я сжал кулак, покачал головой. Осознание то, насколько я все эти десятилетия был слеп, убивало.
Это было… отвратительно. Горько. Жгло. Разъедало изнутри.
Я, наследник старейшего рода, один из тех, кто должен защищать наследников великих родов, детей Империи от угроз — сам, своими руками, пустил змей в сердце Академии. Доверял не тем. Не видел очевидного. Верил в порядок, который оказался лишь ширмой.
Сколько лет Одержимые заражали?
Сколько лет я думал, что знаю, кого беру на службу, кого пускаю к молодым душам, к раненным телам?
Мои пальцы сжались в кулаки. Прикрыл глаза, чтобы обрести равновесие. Дракон не давал покоя. Продолжал подкидывать образы пары. Продолжал рычать, что той нужна защита. Что он в опасности. И что она уникальное сокровище. Что ее могут попытаться отнять.
Дракон внутри воет, требует идти к ней, держать рядом, не отпускать. Кто же ты, девочка?
Ответа не было. Но это только пока.
Я посмотрел в сторону двери — и перед глазами всплыла урна с прахом.
Почему кто-то остался жив из Одержимых, а кто-то сыграл в урну?
«Беатрис»… сама так решила?
Хотя Вильям говорил, что она ничего не знает о магии. Выходит, все это было спонтанно. А еще предположу, что моя пара должна даже видеть Одержимых…
Хм.
Вышел из участка. Начинало светать. Вдохнул прохладу утра. Осмотрелся.
Было тихо и спокойно. И как бы ни хотелось послушаться дракона и вернуться в Академию к паре, я пока не мог себе этого позволить. Потому что было ещё одно незавершённое дело.
Нужно было навестить лорда Берлея — того самого, кто, похоже, возомнил себя бессмертным.
Кто решил, что ему позволено слишком многое. Он посмел посягнуть на мою женщину. Посмел возжелать её. Посмел говорить с ней так, как будто у него есть на это право.
Нет.
У него не было прав. Тот ответит передо мной. Как и расскажет каким образом Одержимые начали работать на него.
Я не сразу заметил, как пальцы сжались в кулаки.
Карета ждала у обочины. Разбудил задремавшего кучера.
— К особняку Берлея. Живо.
Я захлопнул дверцу, откинулся на спинку удобной лавки. Если подтвердится, что хаоситы владеют телами лордов, то это будет …катастрофой. Не просто скандал или угроза — настоящая война внутри Империи. Враг не за границей. Он здесь. Сидит за одним столом, носит титулы, подписывает приказы и улыбается на приёмах.
Я провёл рукой по лицу, чувствуя, как к вискам подступает боль.
Если Берлей под влиянием Хаоса — его нельзя судить по обычным законам. Его нужно изолировать. Быстро. И бесшумно. Допросить. Найти таких же как он.
А если их больше?
Если заражён не один лорд, а десятки?
Скорее всего, так и есть.
Боги.
Я опустил голову.
Слишком много признаков. Слишком долго мы смотрели не туда.
Слишком сильно были заняты внешним врагом… …чтобы не заметить, как хаоситы пробрались внутрь Империи.
Пока мы неслись по мостовым, я ощущал, как магия под кожей начинает бурлить. Дракон внутри зарычал, в унисон моим мыслям. Он весь подобрался и был готов.
Сегодня лорд Берлей узнает, что значит разозлить того, кого нельзя было злить.
Карета остановилась у мрачного особняка Берлея.
Рассвет уже окрасил небо бледно-розовым.
Дом был выстроенным в старом аристократическом стиле — широкие колонны у входа, выточенные из светлого камня, готические арки, витражи в оконных проёмах. Внутренний двор скрыт высокой кованой оградой, усеянной магическими охранными рунами.
Прошёл к воротам и провёл рукой по замысловатому узору охранных печатей. Достойная защита, но не от меня. Руны вспыхнули мягким светом, замок с едва слышным щелчком открылся.
Двор был вымощен гладким серым камнем. Мелкая роса блестела на листьях кустов и высоких статуях по краям дорожки.
Я двинулся вперёд по мощёной дорожке, ведущей к парадному входу. С каждым шагом внутри нарастало глухое раздражение.
Подойдя к высокой дубовой двери с изящной резьбой, я резко постучал. Стук отозвался по утренней тишине, как удар колокола.
Прошло несколько томительных минут, и дверь со скрипом отворилась.
На пороге стоял заспанный дворецкий. Крепкий долговязый мужчина в ливрее с наспех зализанными волосами. Он изобразил поклон.
— Ч-что угодно в такой… час? — пробормотал он, не сразу узнавая меня.
— Передай своему господину, что его ждет лорд Дарклэй Тарвийский. Узнавание пришло сразу. Дворецкий округлил глаза.
— Е-его… нет…
— Где твой хозяин?
— Господин… не появлялся. Я… не знаю…
Я хмуро всмотрелся в его лицо, и в следующую секунду внутри меня словно что-то щёлкнуло. Сила, доселе сдержанная, взорвалась всплеском энергии и рванулась вперёд, нависая над беднягой почти ощутимым давлением. В воздухе запахло грозой и пеплом.
Дворецкий дернулся, испарина проступила на висках. Он поднял руку, сорвал с шеи шелковый тёмный платок. Ему было трудно дышать.
— Где. Ваш. Господин? — отчеканил я, и голос мой, хотя и не был громким, звучал, как удар колокола в ночной тишине.
Дворецкий задрожал.
— Он… уехал… приказал никому не говорить, куда… — голос сорвался, и он чуть не осел на пол.
Я почувствовал, как челюсти сжались. Берлей ушёл. Значит, знал, что встрял. Чувствовал, что за ним придут. Или его предупредили?
— Адрес…
Вскоре дворецкий уже называл адрес еще одного загородного особняка.
— В доме кто-то остался? — тихо спросил я, позволяя себе чуть меньше напора.
— Нет… кроме охраны… слуг… — прошептал тот.
Я медленно выдохнул. Впервые за долгое время почувствовал, как холод вползает в лёгкие, как осознание проступает через злость: Берлей действительно сбежал и что-то подсказывало мне, что в том особняке его тоже не будет.
Но это не конец.
Только под утро я вернулся в Академию. На улицах уже появлялись первые горожане и торговцы, открывающие лавки и магазины.
Поднялся в свои покои.
Нужно было поговорить с моей супругой.
Вошёл. Миновал гостиную.
Открыл дверь в спальню — и утонул в аромате сладких фрезий.
Пара пахла, как смертный грех. Как нечто запретное, манящее, неотвратимо желанное.
Я с трудом сдерживался, чтобы не сорваться. Чтобы не поддаться зверю, что рвался изнутри.
Тяжело опустился в кресло напротив кровати. Закрыл глаза. Глубоко вдохнул. Она рядом. Жива. В безопасности. Это главное.
Но стоило вдохнуть вновь — и разум снова затуманивался этим запахом. Бездна-а-а…
Глава 34
Дарклэй
Я не мог оторвать от неё взгляда. Пара спала в моей постели, на моих простынях, свернувшись на боку, как котёнок. Подол платья слегка поднялся, обнажая ногу в тонком чулке.
