Наследник пепла. Книга VI (СИ) - Дубов Дмитрий

И тут же — удар в сознание:

Темнота. Теснота. Он — ребёнок, запертый в сундуке за шалость. Кто-то смеётся снаружи. Воздух заканчивается…

Я отдёрнул руку. Камергер побледнел, будто почувствовал вторжение.

Шаг третий: Создание иллюзии.

— Вам душно? — спросил я, поворачивая зеркало так, чтобы в нём отражался его воротник. — Кажется, у вас на шее…

Мысленно провёл линию. «Порез. Глубокий. Кровь.»

Константин Платонович вскрикнул, швырнул зеркало и схватился за шею.

— Что… но там же ничего… — он тыкал пальцами в неповрежденную кожу, дыхание сбилось.

Я улыбнулся. «Страх удушья + иллюзия раны. Идеально.»

Проверка результата.

— Просто… игра света, — пробормотал он, но уже доставал флакон с нюхательной солью. Его руки дрожали.

Я аккуратно закрыл самоучитель. Урок усвоен:

Главный страх — заточение (не просто клаустрофобия, а панический ужас перед предательством — того мальчика в сундуке заперли друзья).

Иллюзия сработала — он до сих пор потирал шею.

— До завтра, Константин Платонович, — поклонился я, забирая его перчатку «на память». — Принесём в следующий раз… настоящие зеркала.

Его глоток был слышен через всю комнату.

*Домашнее задание:

Проверить, сохранится ли страх до утра.

Попробовать связать с болью — например, чтобы при виде узкого коридора у него сводило челюсть…*

Я вышел, насвистывая. Камергер даже не спросил, зачем ему «настоящие» зеркала.

Очень зря.

Пользуясь тем, что у меня появилось немного времени, я отправился в старую резиденцию. У меня уже сложилось такое впечатление, будто я не видел своих друзей целую вечность. Тагая я встретил на краю озера.

Тот задумчиво глядел в сторону нового корпуса. Когда я подошёл, он поприветствовал меня, и тут я понял, что он пребывает в некотором шоке.

— Что случилось? — поинтересовался я у него.

— Это я у тебя хотел спросить, что случилось, — ответил мне Тагай. — Я смотрю, этот Голицын у вас тут что, поселился? Он же вообще с нами никак не хотел контактировать, да и, в принципе, сволочь он порядочная.

— Как ни странно, — сказал я, — может, ты даже не поверишь, но Голицын оказался не таким протухшим носком, как мы предполагали. Есть в нём что-то доброе и светлое, но настолько глубоко закопанное, что даже Гризли со всей своей магией земли откопать это доброе и светлое не удастся.

— Но ты, как всегда, подход нашёл, — усмехнулся Тагай, явно расслабляясь.

— Ну, понимаешь, умение видеть различные ниточки, за которые можно потянуть человека, — это очень неплохое умение, если только им пользоваться не во вред, — ответил я, понимая, что для самого себя сделал небольшое открытие.

— Да всё хорошо, если им во вред не пользоваться, — философски заметил на это Тагай. — Ладно, я в принципе понял, но всё-таки будь осторожнее, пожалуйста. Наш Николаша — очень скользкий тип и с не очень хорошей наследственностью, судя по дяде.

— Да понятно, — ответил я. — Но всё-таки я тебе говорю, Голицын сейчас заинтересован быть на нашей стороне.

— Расскажешь как? — поинтересовался друг.

— Нет, — ответил я. — На данный момент — это вопрос государственной важности, поэтому рассказать ничего не могу. Вот как только всё порешаем, я тебе сразу и обо всём подробно, обстоятельно расскажу — и тебе, и Костику, а, возможно, и всей нашей пятёрке.

— Было бы интересно, а то я уж привык, что у нас приключения на всех, а тут ты отделяешься и ещё что-то рассказать не можешь. И кому? Своим! Членам своего кровного братства! — Тагай сделал вид обиженного, но долго притворяться не смог, рассмеявшись.

— Да ладно, — проговорил я. — Лучше расскажи, как у вас с Никсим ситуация обстоит: с храмом, с плантациями.

— Ой, слушай, отлично! Прямо на самом деле отлично! Мы мотаемся туда практически каждый день. Сейчас пока нет занятий — одно удовольствие. Либо с Росси, но это раньше, либо с Костиком. Мы уже натаскали немного грунта, высадили папоротники в тепличной зоне, развесили там искусственное освещение, сделали подвод воды. Одним словом, работа кипит. Я бы никогда не подумал, что столько смогу сделать руками. Сестра твоя, кстати, с матушкой консультируют и помогают теорией по этому вопросу.

— Ну не всё же тебе головой работать, тут и руки пригодились, — не преминул подколоть я друга.

— Я очень хочу, чтобы ты как-нибудь сходил туда с нами и увидел, как всё здорово мы сделали, — Тагай решил сделать вид, что не заметил. — На самом деле, детки Никсим тоже помогают в меру своих возможностей: то паутиной что-то скрепят, то короткий путь найдут. Одним словом, все при деле.

— Это же отлично, — ответил я. — Главное, чтобы на пользу.

— Ты даже не представляешь, — Тагай махнул рукой. Я видел, как он буквально расцвёл от мыслей о башне и о том, что там происходит. — Там всё потихоньку начало расти. Детишки счастливы. Паучки просто носятся как угорелые, бегают, радуются жизни. Постепенно разбирают какие-то забытые ходы. Пока всё идёт достаточно медленно, но они во всяком случае очень стараются. Ты не представляешь. А потом прибегают ластиться. Ну и, конечно, типа: «Дайте немножко папоротника». Но я всё отдаю Никсим, чтобы она сама распределяла, а то мало ли я в них не разбираюсь, вдруг одному и тому же давать буду.

— Больше никто не появлялся в округе? — спросил я.

— Нет, пока тихо, — покачал головой Тагай. — Даже Росси набрал запас панцирей и убыл. Всё очень по-джентльменски: не хамил, не грубил, лишнего не брал. Сейчас бывает там не часто. Насколько знаю, он уже партию отправил в Европу, ожидает, пока дойдёт.

— Без разрешения не ходит, да? — хмыкнул я, вспомнив испуг высшего.

— Нет конечно. Он спрашивал у Никсим, но сам без нас не появляется. Выполняет все наши договорённости от и до. Ну и сам к нам не лезет.

— Ладно, — сказал я, нащупав амулет Руяна, хотел отдать его, но потом передумал.

Решил, что он сегодня ещё может мне пригодиться, и не ошибся.

— Виктор! — крикнул мне издалека Николай Голицын, не решаясь подойти к озеру. Видимо, что-то его останавливало. — Ваш глава клана сказал, что мы выезжаем. Светозаров ждёт нас в своей резиденции.

«Ничего себе», — подумал я. Вот это скорость. С того момента, как мы расстались с дедом, прошло никак не больше часа. Я успел только наскоро перекусить и поболтать с Сати и Евпатием. Эти потихоньку притирались друг к другу, было видно, что между ними постепенно начинает проявляться симпатия.

— О! — сказал Тагай. — Нормально. Он тебя уже и вызывает. Смотри, так станет другом вместо прошлых.

— Слишком много драматизма в твоём голосе, — ответил я. — Не верю.

Я подоспел как раз вовремя. Креслав загружался в экипаж и что-то наказывал матери с Адой. Затем посмотрел на меня, на Голицына и кивнул:

— Садитесь.

Уже меньше чем через полчаса мы прибыли во дворец на приём к Иосифу Дмитриевичу Светозарову. Нас провели по гулким коридорам, казавшимся почему-то сейчас тягостно пустыми. Затем пригласили в небольшую комнату, которую, как я понимал, Светозаров использовал как рабочий кабинет. Здесь было достаточно уютно, но всё же я подумал, что с бумагами он работает где-то в другом месте. Это была приёмная, но для каких-то сугубо важных вопросов.

Внутренним чутьём, которое было всё время настороже, я понял, что вокруг нас раскинулся купол, чтобы никто не мог прослушать, о чём мы будем общаться. С Голицыным мы сели на соседние стулья и, не сговариваясь, затихли, положив руки на колени.

Я старался сдержать улыбку, потому что думал, что со стороны наверняка мы смотримся как мальчики-зайчики на каком-нибудь детском утреннике, которые сидят и думают только о том, чтобы их не вызвали танцевать под ёлочкой.

Иосиф Дмитриевич посмотрел на меня в упор, затем на Креслава и проговорил:

— Как-то частенько мы с вами стали встречаться, не находите?

— Частенько, — кивнул Рарогов. — Так разве ж это плохо?