Попаданка-песец, или Магия по-русски (СИ) - Миральд Анна

– Кукинш, а не Кукиш, – презрительно поправил меня ароматизирующий бюрократ, продолжая безуспешно отряхиваться.

– Да пожалуйста, – безразлично парировала я, пожимая плечами. – Вы пришли сюда с предложением, от которого я, по-вашему, не могу отказаться, правильно? Так вот: мой ответ – нет. Я не плачуза то, что имею право получить по закону. И если вы думаете, что я испугаюсь вашего «возмездия», то вы глубоко ошибаетесь.

Чиновник фыркнул, но его глаза нервно забегали.

– Вы ещё пожалеете об этом, – процедил Кукинш сквозь зубы, поправляя измазанный мундир. – Управа не любит тех, кто нарушает правила.

Мои глаза мстительно сощурились.

– Ну-ну. Кстати, вы не заметили, что, как только вы приблизились к моим воротам, от вас начало пахнуть…, – я с намёком поиграла бровями. – Может, вам стоит срочно помыться? А то вас так в дорогую вашему сердцу Управу не пустят.

Его лицо исказилось от ярости.

– Это... это не от меня! – прошипел он. – Вы что-то подмешали в воздух!

– Я? – удивлённо заморгали мои глазки. – Да я даже не знаю, что это за запах. Может, это ваша чиновничья совесть так пахнет? Говорят, у неё очень характерный аромат.

Мужик если и хотел огрызнуться, то разумно передумал. Со злостью отбросил со лба выбившуюся прядь волос, развернулся и зашагал прочь, но на полпути он остановился, оглянулся и бросил через плечо:

–Вы не поняли, баронесса, с кем имеете дело. В ближайшее время жду вас у себя.

– Конечно, господин Кукинш. Как только, так сразу, – честно пообещала в ответ.

Он удалялся, поскальзываясь на камнях и бормоча что-то невнятное и злобное. Шлейф стойкого «благоухания» тянулся за ним на несколько метров.

Чиновничьи угрозы больше не пугали. Напротив. После такого фееричного ответа моей самой что ни на есть русской, народной, прямолинейной магии на нечестные намерения, которые тут пытаются всучить «по-доброму», мои губы медленно растянулись в ядовитой, но абсолютно счастливой ухмылке. Впервые за всё время здесь я почувствовала, что могу постоять за себя не только словами или документами, как там, в прошлой жизни, а чем-то… большим. Честностью, искренностью и правдой.

Кажется, борьба с чиновничьим беспределом только что перешла на качественно новый и невероятно экстравагантный уровень. Оставалось только проверить, насколько безотказной была эта система. И, кажется, первый же визит в Управу сулил невероятно «ароматные» открытия.

Зря они обидели русского песца…

Глава 31

Визит Кукинша напрочь отбил первоначальные планы, заниматься чем-то конструктивным расхотелось категорически. С тяжким скрипом затворив ворота, я направилась в особняк, взглянуть на плоды трудов рабочих и заодно отыскать и накормить юного гения, Егорку.

Двор моего поместья начал напоминать больше свалку – груды досок, выкорчеванные рамы и прочий хлам, извлечённый из самых недр, томились у забора, ожидая своей участи. Но внутри… внутри потихоньку рождалось самое настоящее чудо, в которое я верила каждой клеточкой души.

Застыв посреди почти пустого холла, я поймала себя на глупой, счастливой, до ушей улыбке. Сердце трепетало, как у ребёнка, впервые увидевшего новогоднюю ёлку. Совсем скоро эти стены оживут, наполнятся теплом и голосами гостей. Моя мечта обретала осязаемые формы, и от этого захватывало дух!

На мгновение я прикрыла глаза – и тут же узрела его, мой будущий дворец гостеприимства. Не чопорный и строгий, а лучистый и благоухающий радушием и цветами.

Я видела тёплую, медовую палитру стен, готовую встретить гостей, словно ласковая хозяйка, – нежные оттенки спелого персика, сливочные ноты слоновой кости и лёгкие, едва уловимые золотые нити в лепнине. Они создадут атмосферу умиротворённой, ненавязчивой роскоши, в которой так приятно утонуть после долгого пути.

А пол… Он должен стать произведением искусства: безупречная шахматная доска из плитки, где матовые плиты сливочного мрамора будут граничить с тёмно-розовыми, почти бордовыми вставками из порфира. Это придаст полу не только благородство, но и невероятную солидность.

А в центре всего этого великолепия – его сердце и главная гордость! – роскошная, монументальная стойка регистрации, призванная произвести первое и самое важное впечатление. Я видела её из тёмного, благородного дерева, с инкрустацией, с блестящей столешницей из цельного куска малахита или мрамора. За ней мои сотрудники будут встречать гостей с безупречно тёплыми улыбками.

Я открыла глаза, и по коже побежали мурашки от предвкушения. Да, сейчас здесь голо, пыльно и пахнет свежей штукатуркой. Но я уже смотрела сквозь пелену времени. Я видела будущих гостей, застывших на пороге в восхищении, слышала тихий перезвон хрусталя и сдержанный, благородный гул приятных бесед. Это будет не просто гостиница. Это будет легенда. И каждый камень, каждый штрих в её сотворении будет пропитан моей мечтой.

– Альфисса, можно мне Залхара позвать, помочь с лисапедом? – испугал меня бесшумно подкравшийся Егорка. Мальчишка смотрел на меня глазами, горящими от нетерпения.

– У тебя какие-то сложности? Может, нужна и моя помощь? – мягко поинтересовалась я.

Мальчик так энергично замотал головой, что светлые пряди упали ему на лоб.

– Да нет! Всё хорошо! Просто… – он замолчал, подбирая слова, а потом речь хлынула из него рекой. – Ты же сама говорила, что не очень знаешь, как его собрать. А Залхар! Он же всё может! Он и лук сам сделал, и стрелы, и шалаш мне в лесу сам построил! Он точно поможет! Но без спросу нельзя. Альфисса, ты разрешишь?

И тут из-за моей спины донёсся сдержанный смех. Я обернулась. На пороге, прислонившись к косяку, стоял тот самый «мастер на все руки». На его лице играла улыбка, а в глазах плясали весёлые искорки любопытства.

Я улыбнулась и кивнула.

– Конечно, но только после того, как ты отведёшь своего помощника в наш домик, и вы вместе плотно поужинаете.

Егорка обрадовался и жестом подозвал Залхара, и, когда тот подошёл к нам, я наказала:

– Сначала поешьте, потом будете мастерить. Кстати, тебе нужно объяснить то, что я Егору рассказывала?

– Нет, госпожа. Всё, что нужно, он показал, а остальное… так даже интереснее! – Залхар легко подхватил Егорку, взгромоздив того себе на плечи под восторженный визг, и вышел из особняка.

Я же опустилась на стоящую в углу чью-то рабочую табуретку и задумалась о том, что делать дальше. Забот – непочатый край: провести собеседование с потенциальными поставщиками, отобрать самые выгодные предложения, составить предварительную штатку, определить требования к кандидатам, найти помещение для их обучения, посетить жаждущую моих денег и моей крови Управу…

– Ааааааа… – горестно взвыла я.

– Чаво воешь? Ты вроде как тявкать должна, али твоя лиса особенная? – раздался из ниоткуда ехидный голос домового.

– Я уже тявкнула, поэтому и вою, – пробурчала в ответ.

– Эвон как. Я думал, она делом занималась, а она с кем-то по-песцовьи пообщаться успела, – усмехнулся домовой.

– Очень смешно, Кузьма Кузьмич, но ты, как всегда, угадал, – хмыкнула я.

– И кого ж твоя душенька негостеприимно облаяла?

– Да приходил тут один чиновничий Кукиш, хотел «на довольствие поставить», а я возьми да бабулину присказку про лапоть ляпни. Даже если отмоется, то простит вряд ли, – грустно усмехнулась, вспоминая. – Дёрнуло же меня за язык так смачно нахамить. Пусть даже наглому любителю взяток.

– Эхе-хе-хе-хе, – грустно вздохнул Кузьма Кузьмич. – Много женщине талантов свыше дадено, много. Всё понимаете, всё чувствуете. Кроме того момента, когда надо бы промолчать. Вот тут у вас всю энту чувствительность махом отключает.

Я скривилась, соглашаясь со справедливостью слов, и с сарказмом процитировала стихи из моего прошлого мира:

– «То нужных слов нам вовремя не вспомнить, то вовремя заткнуться не судьба»… – И, грустно помолчав, ехидно добавила: – Умеешь ты поддерживать, Кузьма Кузьмич, прям как дедуля после воспитательного подзатыльника.