Тьма. Том 6 (СИ) - Сухов Лео

Что в новых «ларьках красоты» используют лаки моего производства, городские власти, конечно же, вскоре поняли. Однако популярность новинки уже была такова, что чиновники побоялись открыто давить это новое дело.

Вот только, чтобы воздействовать «тенькой» на продукт, мне приходилось каждый день мотаться на производство. Для этого нужно было сначала ехать по пробкам за город, а потом ещё и возвращаться обратно. К счастью, за рулём обычно сидел Кислый, а я мог по пути заниматься учёбой.

Учёба…

Вот тут у меня начался совершенный ад. Став главой рода, я не получил поблажек. Скорее, наоборот. Это приковало ко мне пристальное внимание преподавателей. С меня и Авелины спрашивали строже, чем с других учеников. Учили так, будто мы готовились занять, как минимум, трон Руси.

И нам очень бы хотелось пожаловаться на такую строгость… Вот только и я, и Авелина понимали, что жаловаться не на что. Мария Михайловна и преподаватели очень старались, чтобы мы с женой вышли из Васильков готовые ко всему.

Но времени не оставалось, конечно же, ни на что. За конец ноября и начало декабря мы с женой сумели не просто поспать в одной кровати, а переспать — всего один раз. На постельные удовольствия у нас, молодых и влюблённых, банально не оставалось сил.

Хорошо ещё, Пскович согласился помочь с распространением компромата на чиновников. У него и в самом деле нашлись нужные связи. Если бы не он, я бы вообще не знал, что делать. Потому что сам я выходы искать опасался. Слишком уж пристально следил за мной Полицейский Приказ, науськанный городскими властями.

К слову, портного мы тоже нашли. И это, к моему удивлению, оказался мужчина. Он шил всю свою жизнь, даже на пенсии не перестал. Правда, после увольнения ему редко перепадали заказы, так что медленно, но верно он докатился до глухого угла.

Там-то его и нашёл Кислый.

Звали этого чудо-мастера Иван Терентьевич Гостославов, и было ему 72 года. Однако выглядел он бодрячком, рвался в бой и свою работу делал очень хорошо. Идеальное платье для Авелины, во всяком случае, закончил за неделю. А в остальное время занимался повседневной одеждой для всего нашего рода.

Кроме моего пропащего дяди.

Этот козлинушка, заселившись в маленькую гостиницу на окраине, только и занимался тем, что выпивал, ну или просиживал штаны в своей комнате. Причём, судя по донесениям парней — элементарно без продыху смотрел телевизор.

В особняке он больше не появлялся, со мной не связывался. Ну и вообще не проявлял никакой активности.

Свои деньги у дяди были, очередной срок выплат за открытие ещё не подошёл. Так что об этой подставе он пока был не в курсе.

И не то, чтобы меня ситуация с ним устраивала…

Но и в том, что его кислая физиономия не маячит в зоне видимости, были плюсы.

Последнюю неделю перед Рождеством я жил только мечтой о длинных выходных. О целой неделе, когда меня и Авелину никто не будет дёргать… Когда я смогу навестить родных в Стрелецком углу не впопыхах, а нормально…

Когда наконец-то смогу полноценно выспаться!..

На эти выходные мы с женой даже решили съехать в гостиницу. Подальше от всего, ото всех — и даже от счетов, показывавших финансовую дыру в 25 363 рубля. И не только из-за ремонта и судов.

Чего уж там… Даже производство в первый месяц сожрало больше, чем принесло. А всё потому что пришлось активно помогать девушкам в торговых рядах, обустраивая ларьки красоты сообразно правилам.

И пусть расходы на адвокатов обещали окупиться в случае выигрыша, а некоторые вложения были разовыми — однако же, прибылей, способных восполнить регулярные расходы, пока не предвиделось.

В перспективе мы могли заработать только на продаже ценностей из тайника. Однако это нужно было делать через торги.

При этом ориентировочная прибыль болталась между ста тысячами и одним миллионом рублей. А для более точной оценки требовалось привлечь узкопрофильных оценщиков.

На данный момент ни мне, ни Авелине было не до того. Мы, конечно, предоставили в Полицейский Приказ опись находок, но так и не вскрыли три сундука, а заодно с ними — несколько шкатулок, указав, что те были пустыми.

Вскрывать их я решил после Рождественского приёма. И не своими силами, а с помощью найденного Кислым бывшего взломщика и медвежатника.

Сделка с ним была, к слову, небезопасным делом, но пришлось рискнуть. Во-первых, потому что сундуки и шкатулки были довольно красивыми, а портить такую красоту — снижать её стоимость. Во-вторых, потому что попытки взлома одного из сундуков при помощи грубой силы ни к чему не привели. Оказалось, что внутри была бронированная ёмкость. Такое не выходило проломить, не повредив содержимое.

Вот и пришлось ждать, пока ситуация будет располагать к приезду гостя.

Интерлюдия I

Руслан Алиевич Кафаров жестом предложил гостю присесть. А затем сделал знак поверенной, чтобы та принесла чаю. Девушка кивнула и, покачивая бёдрами, спешно скрылась за дверью.

Руслан невольно проводил её плотоядным взглядом. А затем пригладил чёрные жесткие волосы и вновь переключил внимание на гостя.

— Рад, что вы нашли время встретиться, Антон Михайлович! — сказал он. — Как я слышал, вас тоже прижали иском от этих Седовых-Покровских…

— Прижали, — кивнул собеседник. — Однако у меня есть, чем от них откупиться.

— Откупиться?.. — усмехнулся Руслан, оценивающе смерив гостя взглядом.

Этот человек, главный редактор «Ишимского вестника», никогда ему не нравился. Тучный, лет шестидесяти, за собой не следит, выглядит так, будто спит на ходу…

И всё же чувствовалась в этом реликте прошлых эпох какая-то мощь, которую Руслан опасался. А потому предпочитал действовать у газетчика за спиной.

— … Боюсь, слово — не воробей, вылетит — не поймаешь… — не дождавшись ответа, сам продолжил он.

— Слово-то уже не поймать, есть такое дело… — кивнул Антон Михайлович, шевельнув вторым подбородком, и в глубине его глаз мелькнуло что-то такое, опасное, то самое, что не нравилось Кафарову. — А вот одну молодую осведомительницу… Её, я думаю, поймать очень даже можно.

В ответ Руслан нахмурился. Ему не нравилось, куда поворачивал разговор.

Он-то рассчитывал, приглашая к себе главреда «Ишимского вестника», найти товарища по несчастью. А значит, и временного союзника.

Однако беседа определённо шла не по плану Руслана.

В этот момент в кабинет вошла его поверенная с чаем, и оба собеседника замолчали. Девушка поставила поднос на стол, взглянула на Руслана, и тот мотнул головой, показывая, что ничего больше не нужно.

Пока девушка шла к двери, Кафаров снова посмотрел ей вслед. Не мог он отказать себе в таком удовольствии… А его гость проследил за его взглядом и усмехнулся. Не дожидаясь приглашения Руслана, он потянулся к столу и сцапал одну из чашек с чаем.

И тоже посмотрел вслед поверенной Кафарова.

Руслан заметил внимание гостя к девушке, и ему оно не понравилось. На новенькую поверенную у него были большие личные планы. А чужой интерес к его объектам воздыхания раздражал Кафарова до невозможности.

Но в этот раз пришлось сдержаться. Очень уж его товарищи просили, чтобы он наладил связь с главредом «Ишимского вестника».

Один раз им уже удалось начать травлю Фёдора Седова-Покровского. Однако провернуть это во второй раз было куда сложнее.

Нужна была помощь городского головы. А тот и без того косо смотрел на подчинённых из-за судебных тяжб, возникших словно по волшебству. Пока он ещё молчал, но видно было, что терпение у него на исходе.

А значит, нужно было завершить травлю Седовых-Покровских одним стремительным ударом.

Однако сделать это без содействия СНО было проблематично.

И, как назло, Антон Михайлович Теневольский, главред «Ишимского вестника», сразу после начала судебных тяжб перестал упоминать новый род в своём издании.

Поэтому Кафаров сдержал раздражение, рвущееся наружу. И даже великодушно решил уступить старику свою новенькую поверенную: