Новый горизонт (СИ) - Хай Алекс

— Прекрасно. Выкупайте всё купе. Я подъеду к тебе завтра к семи вечера, захватим чемоданы и отправимся на вокзал.

— Понял, Александр Васильевич. А что с образцами браслетов? Везти или сначала посмотрим производство?

— Везём обязательно — и низшие, и средние элементы. Пусть Овчинников увидит, что именно мы хотим производить. И отдельно возьми все элементы заготовок и камни-вставки — мастера должны понимать этапы.

— Хорошо, всё сделаю!

Я попрощался и сел в машину. Следовало ехать домой и готовиться к поездке — подготовить весь пакет документации, все чертежи и описание. Да и Лену не мешало бы проинструктировать. Она девчонка способная и уже брала бразды правления в свои руки, но нагрузка увеличилась.

А тайны и заговоры подождут до возвращения из Златоглавой.

Глава 2

Давненько я не ночевал в поезде!

Купе «Мариинского» экспресса оказалось просторным и удобным, хотя и поспать получилось недолго. Ещё только начало светать, но мы уже были готовы.

Василий Фридрихович расположился у окна с папкой чертежей, Холмский пристроился напротив с портфелем документов, а я принёс всем по кофе и вчерашний номер «Деловых ведомостей».

— Итак, господа, — начал я, когда поезд проехал очередную станцию, — давайте ещё раз проговорим, что мы хотим получить от встречи. Я не готов отдавать господину Овчинникову эксклюзивные заказы. Николай, ты донёс это до Павла Акимовича?

Холмский с готовностью кивнул.

— Конечно, Александр Васильевич. Павел Акимович — реалист и понимает, что уровень его и ваших мастеров разный. Артефакторов выше шестого ранга у него почти нет… Речь пойдёт только о серийном производстве однотипных элементов, я чётко это проговорил.

— Хорошо, — отозвался я, пригубив кофе. Почему-то именно в поезде он был таким вкусным. — Не думай, что я не доверяю тебе, Николай. Но в столь ответственном деле нужно не раз перепроверить, как все друг друга поняли.

Холмский лишь улыбнулся.

— Всё в порядке, Александр Васильевич. Полностью с вами согласен.

Василий поправил очки и развернул производственную карту:

— Главное — понять масштабы их мощностей. Если Овчинников сможет взять на себя серийное производство основ из металлов, то мы сосредоточимся на камнях и сложных элементах. Плюс контроль качества. Классическое разделение труда.

— Именно. — Я снова отпил кофе. — Нам важно не потерять контроль над технологией.

Поезд мерно постукивал колёсами, за окном проплывали поля с жухлой травой, пологие берега рек и редкие деревушки.

Проводница принесла завтрак — три фирменные коробки с бутербродами, джемами и шоколадками.

— Расскажи о Павле Акимовиче, Николай, — попросил я. — Я уже понял, что у него хорошая деловая репутация. Но что он за человек?

Холмский улыбнулся, словно погрузился в приятные воспоминания.

— Человек он честный. Его предки были из старообрядцев, как и мои. Ну, у нас в Москве почти всё купечество из староверов вышло… Но это давно было, с тех пор времена изменились, от многих традиций отказались. Сейчас всё уже не так строго. Хотя мы для вас, петербуржцев, всё равно кажемся старомодными…

Я улыбнулся, намазывая джем на хлеб.

— Не вижу в этом ничего постыдного. Пока столичные модники думают о внешнем виде, вы занимаетесь делом и не отвлекаетесь на всякую чепуху.

Холмский усмехнулся.

— Может и так… Как бы то ни было, Павел Акимович — человек в Москве уважаемый, пусть и не крупный игрок. Дело потомственное, три поколения драгоценным металлом занимаются. Овчинниковы всегда тратились на благотворительность — помогают сиротскому приюту и рабочему училищу…

Это хорошо. Мне импонировали люди, которые думают не только о собственном благополучии, но и забоятся о других.

— А семья? — спросил Василий Фридрихович.

— Жена Евдокия Матвеевна, она из рода Липкиных. И трое детей. Старший сын Арсений учится в московском коммерческом училище, дочь Татьяна… — Холмский позволил себе мечтательную улыбку, — студентка художественного училища. Хочет заниматься дизайном по металлу, изучает народные промыслы. А младший, Савелий, пока определяется с будущим. Я с Сеней и Таней хорошо знаком, росли вместе. Толковые ребята, серьёзные, воспитаны в правильных традициях. Ещё братья самого Павла Акимовича с семьями в деле участвуют — они как раз и управляют остальными заводами…

Поезд замедлил ход. В окне уже мелькала плотная застройка ближайших пригородов. Я сверился с часами.

— Спасибо, Николай. Через десять минут прибываем, господа.

Николаевский вокзал встретил нас привычной суетой — носильщики, извозчики, торговцы горячими пирожками и утренними газетами.

Представитель Овчинникова оказался молодым человеком в добротном пальто с серебряным значком фирмы на лацкане. Он уже ждал нас на перроне.

— Господа Фаберже? — Он слегка поклонился. — Господин Холмский. Позвольте представиться — Иван Семёнович Краснов, приказчик Павла Акимовича. Добро пожаловать в Москву! Павел Акимович приглашает вас воспользоваться нашим гостеприимством…

Он распорядился нашим багажом и проводил к поджидавшему автомобилю — серебристому «Руссо-Балту» последней модели.

Москва встречала по-царски. Если Петербург — это величественная политическая столица с дворцами и министерствами, точка притяжения аристократии, то Москва — сердце империи деловое и торговое. Живое, немного суетливое и громкое, но искреннее.

Нас встречали широкие проспекты, вдоль которых тянулись вывески банков, торговых домов и промышленных контор. «Рябушинский и сыновья», «Товарищество Прохоровской мануфактуры», «Московский учётный банк» — имена, которые знала вся Россия.

Краснов оказался неплохим гидом.

— Видите здание справа? — показал он. — Это новая биржа, только в прошлом году открылась. А вон там, с башенками — штаб-квартира «Товарищества нефтяного производства семьи Нобель». Каждый день через эти стены проходят миллионы…

Автомобиль свернул на Пятницкую улицу, и характер застройки изменился. Вместо роскошных особняков появились фабричные корпуса из красного кирпича, склады и заводские трубы. Деловой центр Замоскворечья — район, где вершились судьбы российской промышленности.

— А вот и мы, — объявил Краснов, когда машина остановилась перед внушительными воротами с вывеской «Овчинников и партнёры. Изделия из драгоценных металлов».

Завод производил впечатление: три корпуса из красного кирпича, пар из высоких труб, звуки молотков и шум работающих станков. Солидно и основательно.

Павел Акимович Овчинников лично встречал нас у входа в главный корпус — знак уважения, который я оценил.

Это был мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения, с окладистой бородой и внимательными тёмными глазами. Одевался просто, немодно, но добротно — суконный пиджак, белая рубашка, старинные золотые часы на цепочке. Никаких излишеств, но каждая деталь говорила о достатке и серьёзности.

Холмский взял инициативу на себя, выступив в роли посредника:

— Павел Акимович, позвольте представить — Василий Фридрихович Фаберже, грандмастер восьмого ранга и глава ювелирного дома. И его сын — Александр Васильевич Фаберже, управляющий делами фирмы…

— Большая честь, — Овчинников крепко пожал нам руки. — Имя Фаберже известно всему миру. А о вашей последней разработке, Александр Васильевич, уже вся Москва толкует. Добро пожаловать в Москву, господа!

Мне понравилась его манера держаться — без заискивания, но с искренним уважением. Человек, который знает себе цену и умеет ценить других.

— Павел Акимович, мы тоже много слышали о ваших заводах, — ответил я. — Сразу обозначу намерения — они у нас серьёзные. Особенно интересует организация массового производства при сохранении качества.

— Что ж, тогда лучше один раз увидеть. Прошу!

Мы прошли через проходную и оказались в просторном дворе, окружённом производственными корпусами. Я обратил внимание на систему безопасности — Овчинников здорово в неё вложился. Казалось, комар без обыска не пролетит. Но для нас, разумеется, сделали исключение и трясти не стали.