Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр

Так вот почему она вернулась раньше! Впрочем, неудивительно, что я об этом не подумал, учитывая, что даже нормальных похорон у меня не было. Хотя стоп… Нет, не из-за этого она вернулась. Какие девять дней, это она просто сейчас играет роль, что ей не все равно.

Но я все равно изобразил воодушевление и восторг, хотя на душе было ой как муторно:

— Конечно! Можно я к вам после двадцатого загляну? Как раз и с грантом все понятно уже будет. И денежки получу. Будет на что в ресторан сходить. Или даже в аквапарк!

От перспективы сходить в аквапарк с жирным Серегой у Ирины аж глаз задергался. Но она взяла себя в руки и улыбнулась:

— Ну конечно! Я буду ждать… да-да… буду очень-очень ждать!

После этого с милой улыбкой и уверениями в обязательном будущем походе в аквапарк и не только она вытолкала меня из квартиры.

Дверь захлопнулась, и у меня аж руки затряслись от негодования. Причем даже больше возмущало меня то, что она нынешнего Серегу вот так уничижительно восприняла, а не то, что сразу же после моей смерти согласилась (пусть и лживо) сходить на увеселение с первым попавшимся парнем.

В общем, странные у меня в голове мысли крутились, признаю.

Но в ушах до сих пор звенели ее насмешки.

Ну ничего! Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Я теперь чисто из принципа сделаю из Сереги такой эталон, что ты, Ирка, будешь за ним бегать, аж из халатика выпрыгивая! И когда я тебе то же самое скажу — посмотрим, что ты почувствуешь!

Немного утешив себя таким мстительным планом, я злобно спустился вниз, прошел мимо задремавшего вахтера и выскочил на улицу.

Глава 2

На улице я выдохнул, еще раз… и еще… продышался по методике 4−7–8, пытаясь успокоиться. А затем зашагал по улице и через пару минут я снова стал самим собой.

Дальше шагал целенаправленно, и путь мой теперь вел к клинике имени академика Ройтберга, месту прежней работы.

Нет, не потому что потянуло на ностальгию или захотелось увидеть сослуживцев. В кабинете Епиходова, моем собственном, хранилась еще одна флешка с данными. Надо было ее забрать обязательно. Обидно получится, если моими наработками воспользуется кто-то еще. А там действительно уникальные материалы, причем еще не опубликованные.

Я свернул на знакомую узкую улочку, прошел по тротуару мимо любимого грузинского ресторанчика, увитого специально выращенным диким плющом, вздохнул от запахов шашлыка и жареных лепешек, которые я так обожал и которые Сереге было пока категорически нельзя.

Прошел рядом с кофейней, от которой повеяло ароматами кофе с корицей и свежей выпечки, там я любил пить эспрессо, проверяя статьи своих аспирантов.

Наконец прошел мимо ортопедического салона, еще раз свернул и оказался рядом с клиникой.

Пропустив осторожно спускающуюся по затянутым ковром ступеням даму в шикарном пальто и с повязкой на лице, явно после пластики, я поднялся и ступил в холл. Сразу же меня окутали знакомые звуки арфы и запах цветов. В клинике к поддержанию правильной умиротворяющей атмосферы, в которую попадают клиенты, относились крайне внимательно.

Ко мне сразу же бросился служащий в темно-синей специальной форме больницы.

— Вы по записи? — вежливо и с профессиональной улыбкой спросил он.

— Так я же аспирант Епиходова, — ничтоже сумняшеся ответил я. — Мне в шестьсот седьмой кабинет. Нужно отчет сдать.

— А пропуск у вас есть? — Сощурив глаза, он рентгеновским взглядом зорко прошелся по моему небогатому наряду.

— Конечно!

Кивнув, я чуть посторонился, чтобы пропустить двух женщин, явно маму с дочкой.

После чего принялся неловко вытаскивать из карманов вещи: жесткий диск с проводом, свой телефон (в смысле, Серегин, свой старый я забрать перед глазами Ирины не мог, да и незачем уже было), связку ключей, в том числе от московской квартиры (Ирина забыла забрать, а я решил не напоминать, потому что нуждался в них), мятые сторублевые купюры, учебник по нейрохирургии (причем специально вытащил его так, чтобы он раскрылся на первой странице, где было название крупным шрифтом).

Нахмурившись, служащий не сводил с меня внимательного взгляда, но видно было, что он закипает, и только профессиональная выучка сдерживала его раздражение.

— Да где же он⁈ — Растерянно похлопав по карманам, я вытащил из кармана брюк смятый носовой платок и какие-то бумажки. — Я же точно его брал!

— Да проходите уже! — махнул рукой мужик, видя, что из-за меня образовался затор из нервных клиентов. — Только в журнале отметьтесь… аспирант!

— Спасибо большое! Конечно! — обрадовался я, сгреб барахло в карманы и ломанулся во внутренний холл.

Там я пролетел мимо сосредоточенно перебирающей струны арфистки в черном бархатном в пол платье, добежал до лифтов и нажал на кнопку вызова.

Уже через пару мгновений я был возле нужного кабинета.

Моего кабинета!

Здесь все открывалось электронными ключами, но, так как я всегда был «рассеянный с улицы Бассейной», лично для меня установили еще и возможность открывать простым ключом. А запасной был у меня сейчас в московской связке.

С замиранием сердца я отпер дверь и вошел внутрь. Торопливо пробежался по кабинету, схватил старый блокнот с записями и полез в боковой ящик, где лежала флешка с важными данными.

Но ее там не было…

От изумления у меня аж дыхание перехватило. Я смотрел на пустой ящик стола и не мог понять, куда делась моя флешка. Да что говорить — поверить в это не мог! Там же была аналитика по самой сложной, уникальной работе, данные для которой я собирал на протяжении практически всей своей жизни! Это была концентрированная информация, обработанная уже и статистически, и графически, которую просто надо было немножко доописать, подредактировать, а потом спокойно публиковать.

Я уверен, что это был бы прорыв в науке!

Причем такой, за который могли бы даже Нобелевскую премию дать. Да даже если и нет, на хорошие бонусы от государства я вполне рассчитывал. И вот все эти данные пропали.

Работа всей моей жизни!

А ведь так хорошо могло быть: я бы это все забрал. И, будучи в шкуре Сереги, мог спокойно (для отвода глаз) поступить в ту же аспирантуру или соискателем пойти. А потом потихоньку лепить какие-то научные проекты, постепенно подбираясь все ближе и ближе к данной проблеме. А годика через три-четыре можно было бы это все публиковать. Это не плагиат, не воровство, это мои личные данные, а то, что я переместился в другое тело, ничего не меняет.

И вот сейчас я смотрел на пустой ящик, и у меня был полный разрыв шаблона.

Что теперь делать?

Только что я был одним из довольно обеспеченных людей с внятной перспективой и головокружительной карьерой в будущем. А сейчас стою, как придурок, и не знаю, что теперь делать.

Просто сейчас я вернусь, раздам пострадавшим семьям выведенные миллионы, и у меня останется буквально три копейки. Да, на какое-то время хватит, но так-то я привык жить с комфортом. Это тело надо конкретно ремонтировать, поэтому не одна копейка уйдет на то, чтобы исправить все проблемы. И тут на тебе — такой удар.

Сердце заколотилось где-то в районе горла. Руки затряслись, перед глазами пошли разноцветные круги. На лбу у меня аж холодный пот выступил.

Я схватился за стол и усилием воли попытался взять себя в руки — нет, раскисать нельзя.

И тут услышал за дверьми шум — сюда кто-то приближался. Когда заходил в кабинет, я предусмотрительно захлопнул ее. А теперь явственно слышал, как шуршит снаружи электронный ключ (замки у нас постоянно разряжались) и кто-то зло чертыхается. А дело было не в электронике, а в том, что я закрылся на обычный ключ.

Голоса стали громче, и я понял, что их там как минимум двое.

Поняв, что сейчас сюда войдут, я быстренько вернул ящик на место и заметался по кабинету. Но потом сообразил. У меня же был небольшой закуток, где я любил отдыхать, потому что изредка приходилось оставаться на работе и до трех-четырех ночи, когда шли какие-то важные совещания или намечались срочные работы, а там — несколько шкафов. В одном из них я хранил одежду, в том числе свои костюмы. Парочка у меня всегда была под рукой, потому что могли даже вызвать в министерство или в какое-нибудь статусное место на консультацию.