Подхожу ближе, с интересом наблюдая за фокусником. Его магия кажется слабенькой и показушной, но публике нравится. Особенно детям — они визжат от восторга, когда из его шляпы вылетают разноцветные бабочки.
Отхожу от площади и иду вдоль прилавков, любуюсь работами местных ремесленников. Стоит присмотреться к конкурентам, мне же самой скоро лавку открывать, а я толком ничего не знаю. Цены, качество, сложность работы…
Пробираюсь через толпу и вдруг замираю — гончарная лавка! Витрина полна изящных ваз, причудливых подсвечников, изысканных чайных сервизов.
Нет, мне не устоять — захожу внутрь, звякнув дверным колокольчиком. Нужно хорошенько всё запомнить, а потом сделать ещё лучше!
Глава 36
Воздух пропитан знакомым запахом глины и обожжённой керамики. Осматриваю полки, делая вид, что выбираю подарок. Пальцы сами тянутся погладить глазурованные бока кувшина — какая работа, такие плавные линии!
— Чем могу помочь? — раздаётся за спиной хрипловатый голос.
Оборачиваюсь — передо мной пожилой мастер с добрыми морщинками вокруг глаз. Его руки, мозолистые и сильные, выдают годы работы с глиной.
— Спасибо вам, я пока просто смотрю, — начинаю привычную отговорку, но он прерывает меня усмешкой:
— Ты не покупатель. У тебя руки гончара — я такие за версту узнаю.
Вот чёрт! Так быстро раскусил?
Краснею, пойманная с поличным:
— Я… да, я тоже леплю. Точнее, пытаюсь. Пока только учусь.
— И давно? — он внимательно разглядывает меня.
По лукавой улыбке понимаю, что хозяин лавки уже знает, я вру.
— Давно, — сдаюсь я. — Но у меня было огромный перерыв, сейчас пытаюсь вернуться в строй. Это моя мечта — создавать красивые вещи, вкладывать в них душу. Но я в самом начале пути.
— Что уже умеешь? Какие инструменты используешь?
Рассказываю взахлёб — о своём первом гончарном круге, о пробах и ошибках, о маленьких победах. О том, как учусь создавать узоры, о чайнике, что ждёт меня на сушильном стеллаже, но из-за дурацкого бывшего мужа я не могу его закончить.
— А, так ты с магией работаешь? — его глаза загораются интересом.
— Что? — теряюсь я. — Нет…
— Метка на руке, — хозяин указывает на выглянувшее из под рукава «клеймо». — У женщин никогда не получается самим, но, если твой муж или жених достаточно сильны, ты перенимаешь часть их силы и можешь пользоваться.
Меня это пугает куда больше заявления, что от бывшего муа отделаться я не смогу.
— Но… разве это не опасно? Вдруг мои работы станут…
— Зависит от силы, само собой. Какой порок у твоего мужчины?
Быть козлом.
— Не знаю. Я вообще толком не знаю, что мне теперь делать со всем этим. Моэет метка — просто ошибка?
— Метки никогда не ошибаются, — улыбается хозяин лавки. — Ваши души нашли друг друга. Наконец.
Эта тема нравится мне ещё меньше. Надеюсь, причина на самом деле в том, что в моей руке его артефакт.
— А вы случайно не знаете, есть ли какой-то способ вкладывать магию в предметы?
Может я смогу просто переложить энергию чашки в новый предмет, Эридан от меня отстанет? Как минимум перестанет таскать в «командировки». Сразу вспоминаю искры, которые впитались в подарок Лерты.
— Погоди-ка…
Он скрывается в подсобке и возвращается с небольшим свёртком:
— Вот, взгляни. Особая глазурь — добываем в пещерах у восточной границы. Я не маг, поэтому не могу объяснить красивыми и правильными словами, как всё это работает, но одно знаю. Она упрощает наложение особых свойств.
Разворачиваю бумагу — внутри переливается перламутром порошок. От него исходит лёгкое сияние и… что-то ещё.
— Ух ты…
— Да, — кивает мастер. — Редкость страшная. Но тебе отдам — вижу, что в правильные руки попадёт. Знаешь, как глазурировать?
— Подождите! Я не могу… — начинаю отнекиваться. — У меня даже денег нет, чтобы заплатить вам!
— Считай это инвестицией в талантливого керамиста. Только пообещай, что будешь практиковаться. У тебя есть дар, не вздумай его зарывать.
Прижимаю свёрток к груди, чувствуя, как щиплет глаза. Этого мне очень не хватало. С глазурью я точно смогу закончить чайничек.
— Спасибо! Я… я обязательно…
— И загляни как-нибудь, — подмигивает он. — Покажешь, что получится. Может, ещё чему научу.
Выхожу из лавки окрылённая. В кармане плаща драгоценный свёрток, в голове уже роятся идеи — что можно создать с такой глазурью…
Конечно, я всё ещё злюсь, что мой грёбаный муж вывез меня непойми куда, но…
Нет, он по прежнему плохой! Просто сейчас оказалось, что я нашла что-то полезное для себя в этой вылазке.
Внезапно врезаюсь в кого-то. Поднимаю глаза — и улыбка мгновенно гаснет. Эридан!
Он возвышается надо мной тёмной статуей, лицо застыло маской едва сдерживаемой ярости. В зелёных глазах пляшут опасные искры, желваки на скулах ходят ходуном.
— Что ты здесь делаешь? — его голос обманчиво спокоен, но я слышу в нём рокот надвигающейся грозы.
— Гуляю, — вздёргиваю подбородок. — Имею право.
— Что? — он делает шаг вперёд, заставляя меня отступить. — Ты говоришь мне о правах после того, как сбежала? После того как нарушила прямой запрет?
— А что мне оставалось? — взрываюсь я. — Ты держишь меня взаперти, как пленницу! Приставил стражу! Я что, преступница?
— Нет, — его губы кривятся в холодной усмешке. — Ты моя жена. И должна подчиняться.
— Я никому ничего не должна! — отступаю ещё на шаг. — И не собираюсь сидеть в клетке только потому, что какой-то самоуверенный…
Он перехватывает моё запястье быстрее, чем я успеваю отпрянуть:
— Клетка? О, дорогая, ты даже не представляешь, что такое настоящая клетка. Но я с удовольствием покажу — раз уж ты не ценишь хорошего отношения.
— Пусти! — пытаюсь вырваться, но его пальцы как стальные. — Не смей…
— Я твой муж, — чеканит он. — И если придётся приковать тебя к кровати, чтобы защитить — я это сделаю.
— От чего⁈ От свободы?
Что-то мелькает в его глазах — тревога? страх? — но тут же сменяется привычной яростью:
— От твоей собственной глупости. Пойдём.
— Нет! — упираюсь, пытаюсь вывернуться. — Не пойду! Ты не имеешь права…
Он дёргает меня, так что я врезаюсь в его грудь. Лёгкие тут же наполняет мужской запах, не оставляющий места сопротивлению. Очень хочется расслабиться и просто позволить ему делать, что захочет. Но я не могу.
— Если думаешь, что прежде я был строг — ты очень сильно ошибаешься, — заявляет Эридан.
В его голосе столько мрачной решимости, что по спине пробегает холодок. Но я не сдаюсь:
— Ненавижу тебя!
— Переживу, — хмыкает он. — Главное, что ты будешь жива и в безопасности. А остальное… — его улыбка становится пугающе нежной. — Мы обсудим дома. Наедине.
Последнее слово звучит как обещание. Как угроза. Не успеваю как следует обдумать это, как слышу визг где-то на соседней улице, и мы вместе к бывшим делаем короткий микрорывок в ту же сторону.
Глава 37
Эридан мгновенно напрягается. Как хищник, почуявший добычу. Его пальцы на моём запястье сжимаются ещё крепче.
— Идём, — бросает он отрывисто и решительно направляется в сторону шума.
Пытаюсь упереться. После стычки с грабителями я как-то не горю желанием снова рисковать жизнью. Да и возможность сбежать от Эридана кажется очень уж соблазнительной…
— Может, не стоит? Там опасно…
— Именно поэтому ты идёшь со мной, — отрезает он. — Одну я тебя здесь не оставлю.
Блин. Не прокатило.
Приходится почти бежать, чтобы поспевать за его широким шагом. Сердце колотится где-то в горле — то ли от быстрой ходьбы, то ли от страха. Крики становятся громче, к ним примешивается звук ломающегося дерева и чей-то злобный хохот.
Заворачиваем за угол, и я застываю в ужасе. Витрина ювелирной лавки разбита вдребезги, осколки хрустят под ногами. Двое громил в тёмных плащах опустошают прилавки, пока третий держит нож у горла, вжатого в стену продавца. Четвёртый стоит на страже у входа, сложив руки на груди.
