Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей

— Однако мы беседуем не в Персии, — заметила Делал, видимо от усталости забыв, что женщине не следует встревать в разговор мужчин. Или же, напротив, вспомнив, что она действительно принцесса Туниса. По праву рождения и по законам Магриба.

— Да, это так. Ни правители Персии, ни османы, ни европейские воины, приходившие завоевывать Палестину, ничего не могли сделать с нашими братьями, довольно быстро принимая простую истину — с подданными Старца горы следует жить в мире. Но две сотни лет назад на наши земли хлынули орды дикарей с Дальнего Востока, жадные и беспощадные в своей алчности. Вот они-то и разрушили наши города, согнав наших предков с привычных земель, отправив в скитания, заставив скрываться от жестоких правителей, почувствовавших власть и безнаказанность. Нас гнали, нас убивали, нас заставили скрываться и бежать, бежать. До тех пор, пока подданные Старца горы не нашли пристанище в других землях. Часть из них обосновалась здесь, в безопасности, под защитой и покровительством еще вашего уважаемого деда, принцесса. И именно с этой группой пришел сам последний Старец горы. Точнее — предпоследний, ибо перед смертью в позапрошлом году он передал свой титул мне.

Рассказчик замолк, сложив руки в молитвенном жесте, наверное, поминая погибших братьев и сестер. Гости не нарушали тишину, терпеливо ожидали продолжения.

— Увы, но после гибели прежнего паши гонения возобновились и лишь незнание властями о тайне Умирающего города защищает сейчас несчастных беженцев от гибели. Так что единственная возможность для нас выжить — это вернуть титул его законной наследнице, то есть вам. И я благословляю случай, приведший вас, принцесса, и вашего уважаемого супруга в мой скромный дом. Но вы, я вижу, устали. Позвольте предложить для отдыха соседний дом, где приготовлено все для вас и ваших спутников.

Старец Горы звонко хлопнул в ладоши.

— Эй, кто там! — Вошел одетый во все темное мужчина с невзрачным лицом и равнодушным взглядом, замер в вежливом поклоне. — Проводить гостей в их дом. До завтра, господа!

Хозяин, как и положено, первым подошел к мужчине, крепко пожал руку, а другой обнял за плечо, показав и уважение, и готовность к дружбе. Пришлось ответить тем же, хотя перспектива иметь именно такого друга уже не радовала галлийца.

Лишь затем подошел к женщине и скромно поклонился.

На улице было достаточно светло от почти что полной Луны, так что даже не пришлось зажигать факел, который нес в руках проводник. Да и гостевой дом оказался рядом. В коридоре, на лестнице и в покоях на втором этаже, отведенных для супругов, горели свечи, освещая добротную, но не роскошную обстановку. Впрочем, все необходимое для отдыха имелось, даже две ванны, наполненные горячей водой.

— Сальва! — позвала служанку Делал.

— Ее нет, она будет позже. — Выглянула из комнаты на первом этаже одна из беглянок. — Но я готова вам помочь, госпожа, только скажите, что надо сделать.

— А Джамиль здесь? — поинтересовался д,Оффуа.

— И его нет. Но я готова… если смогу… если госпожа не будет возражать…

Не будет она, как же. Глаза Делал так сверкнули, что беглянка только ойкнула и мгновенно исчезла в своей комнате.

— Ладно, шайтан с ними, сами вымоемся. Раздеться только помоги.

И тут случилось неожиданное. Муж, никогда еще не упускавший возможность помиловаться с обнаженной супругой, вдруг заторопился.

— Извини, дорогая, что-то голова кружится, и вообще… Ты пока тут, да, а я пока на улице посижу, на свежем воздухе…

Что такое⁈ Пришлось резко отвернуться и начать буквально срывать с себя одежду, демонстрируя крайнее неудовольствие.

— Вот пьяница, а все вино проклятое, делает из мужчины… — Услышал д,Оффуа злое ворчание, выходя из комнаты.

Вернулся нескоро, когда злющая как десять волчиц Делал все еще раздраженно вертелась в постели. Разделся, долго плескался в остывшей ванне, зато потом забрался к жене под бочок и ярко доказал, что настоящему мужчине вино ни в чем не помеха.

6. Омар Хайям, «Рубаи о вине и винопитии».

Глава 17

Утро же началось неожиданно. Муж встал, наскоро влез в штаны и, выглянув в коридор, срочно потребовал бумагу, перо и чернила. Где заспанный Джамиль умудрился все это найти, Делал так и не поняла, но принесено было почти мгновенно. Слуга, помня завет о скромности, в комнату не входил, вежливо постучал и передал требуемое в коридоре.

Д,Оффуа в одних штанах сел на стоявший у открытого настежь окна вполне себе европейский стул, разложил письменные принадлежности на не менее европейском столе и начал писать. Недолго. Потом подозвал жену.

— Дорогая, смотри, что у меня получилось! А? Как тебе стихи?

Пришлось супруге постучать пальцем по лбу, прозрачно намекая, что не следует голой женщине расхаживать перед открытыми окнами. Дошло.

— Ой, да, конечно, сейчас принесу. Ну? Как тебе?

Пришлось лежа в постели взять лист в руки, готовясь увидеть нечто слащавое и графоманское. Увы. Все оказалось хуже.

«Нас подслушивают. Этот старый перец, когда вчера прощался, навесил на меня подслушивающее заклятье, которое хрен рассосется до вечера. Так что скажись больной и не вылезай из кровати, пока не скажу. Слугам и этим двум девкам не верь, они наши враги. Все разговоры пока только о погоде, природе и еде. Как заклятье рассосется, выйдем на прогулку, там все и расскажу. Сейчас скажи, что мол стихи ужасные, пошлые и глупые, их следует уничтожить, чтобы не позориться перед людьми».

Последнее — запросто. Не то, чтобы Делал так уж любила скандалы, но иногда, в меру, особенно когда муж не возражает, почему бы и нет!

О, это было эпично. Крик, визг, а уж выражения! В папином дворце никогда не звучавшие, но племяннице владельца тунисской гостиницы, какой она представлялась несколько лет, довелось слышать многое. И все сейчас вспомнилось, все загибы и обороты пошли в дело, так что у д,Оффуа не осталось другого выхода, кроме как спалить тот листок, а пепел развеять по ветру.

Если честно, то достоверности скандалу добавило понимание, что ночью некто посторонний слышал все ее вздохи и охи, предназначенные лишь мужу и лишь во время супружеских объятий.

Что же касается остального, то этих беглянок она и сама давно раскусила. Вот только слуги. Всегда безотказные, готовые служить, кажется, и днем, и ночью. Да Джамиль и вовсе калекой стал, спасая ее! Нет, что-то здесь не так, что-то ты, дорогой, напутал. Но ничего, будет время — разберемся. Вот как раз и солнышко на закат пошло. Пора?

Она подняла руку, привлекая внимание мужа, расположившегося у окна с бутылкой. Нагло прихваченной вчера у Старца Горы? Или еще из запасов капитана пинка «Счастливый»? Какая разница. Главное, что она почти уже пуста. Так было ли вчера наложено заклятье длинного уха? Или сегодня появился повод посидеть в компании с бутылкой, не отвлекаясь ни на беседы с гостеприимным хозяином, ни на нее, страдающую от скуки?

— Дорогая, ты как? — Д,Оффуа кивнул, показывая, что заклятье исчезло.

— Ты знаешь, ничего, даже прогуляться захотелось. С тобой. Ненаглядным. — Муж поежился, узнав тон, за которым обязательно следовали семейные разборки. Понять бы еще, по какому поводу сейчас. Но пришлось отыгрывать до конца, вдруг кто-то именно сейчас стоит за дверью.

— Отлично! Позволь помочь тебе одеться.

— Не утруждайся, любимый.

И во весь голос, на весь дом крикнула:

— Сальва!!!

Служанка вбежала мгновенно, будто и впрямь ждала под дверью. Помогла одеться и с поклоном, мелко семеня, вышла из хозяйских покоев.

Делал по-европейски взяла мужа под руку, но тут же отдернула. Здесь, в далеком от общения с европейцами городе, следовало соблюдать традиции. Сказано женщине идти позади мужчины, значит, так тому и быть. Пока из города не выйдем. А уж там поговорим, ненаглядный, уж там проясним отношения.

Правда, выйти из города, точнее, выпутаться из переплетений улочек, переулков и закоулков оказалось не так-то просто, но ничего, вышли, выбрались, добрались. Даже дорогу назад запомнили.