Хозяйка Его Виноградников (СИ) - Шевцова Наталья

Его общение с детьми так её растрогало, что она почти решила подойти к нему, как вдруг краем глаза заметила мелькнувшее изумрудное платье, повернулась и увидела, что Виктория и экономка замка направляются в комнату для дам.

После она скажет себе, что это было ниспосланное ей свыше наитие, в тот же момент она и сама не поняла, зачем она тоже направилась в комнату для дам.

Джулия вошла в дверь уютной, обшитой дубовыми панелями дамской комнаты через несколько минут после Виктории. Мягкий свет настенных бра освещал помещение мягким, теплым светом, а расставленные на полках цветочные композиции, наполняли его тонким цветочным ароматом.

К этому моменту Виктория уже стояла у зеркала, моя руки. Когда двери за её спиной открылись она инстинктивно оглянулась и улыбнулась вошедшей поразительно красивой женщине, которая тепло улыбнулась ей в ответ и присоединилась к ней, встав рядом.

На незнакомке было украшенное богатой вышивкой и кружевом вечернее платье из алого шёлка, которое подчёркивало её стройную фигуру и удивительно светлую кожу. Длинные иссиня-черные волосы красавицы были уложены в высокую причёску, из которой на точеные, оголенные плечи спадали несколько локонов. Массивные серьги с рубинами подчеркивали её длинную шею, а массивное ожерелье всё с теми же рубинами привлекало внимание к её пышной груди, которую декольте «любезно» выставляло на показ.

– Мы так и не были представлены, вы не возражаете, если я проявлю невоспитанность и представлюсь сама, – продолжая улыбаться одной из своих самых располагающих и обаятельных улыбок, обратилась Джулия к своей жертве, поправляя волосы, слегка касаясь их пальцами.

– Конечно, не возражаю, – искренне улыбнулась Виктория и представилась. – Виктория.

– Я знаю, вас все здесь знают, – сообщила ей «большой секрет» новая знакомая и представилась. – Сеньора фон Кастелло-Бьянки, но для вас просто Джулия, – доверительно добавила она.

– И я для вас просто Виктория, – любезностью на любезность ответила Виктория, просто чтобы что-то сказать.

– Признаюсь честно, я не смогла себе отказать, познакомиться с подругой по несчастью, – подкрашивая губы, заговорщицким тоном сообщила Джулия.

Виктория, слегка нахмурившись, вопросительно посмотрела на неё. Она сама не понимала почему, но доброжелательность новой знакомой казалась ей слишком нарочитой и это вызвало у неё внутреннее беспокойство. Кроме того, улыбка «подруги по несчастью» казалась ей слишком ослепительной, а взгляд – слишком внимательным. Настолько внимательным, что почти оценивающим.

– Я тоже выгодная партия. Я вдова и мой покойной муж был очень состоятельным человеком, – объяснила Джулия.

– О-о, – сочувственно выдохнула Виктория, почувствовав себя неловко за то, что подозревала новую знакомую в излишней дружелюбности. – Примите мои соболезнования.

Джулия кивнула и вздохнула.

– Это был договорной брак. Я вышла замуж совсем юной, и он был намного старше меня, поэтому не буду притворяться, что я безумно скорблю. А вы? Вы скорбите?

Виктория вновь удивленно посмотрела на новую знакомую.

– Я слышала, что вы тоже были замужем и недавно овдовели, – объяснила та. И снова Виктория уловила в её взгляде искорку не просто внимательности, но оценивания. Причем недоброжелательного оценивания.

Виктории стоило бы обратить внимание и на эту искорку, и на то, что новая знакомая задает слишком личные вопросы. И насторожиться. Она же наоборот нашла Джулии оправдания. Она решила, что раздражение и неприятие в ней вызвала не «подруга по несчастью», а болезненные для неё темы замужества и потеря памяти.

Виктория сглотнула. Затем вздохнула.

– Я не помню своего мужа, – тихо проговорила она, излишне сильно плеснув себе в лицо водой, и добавила. – Так что нет, я тоже не скорблю.

Новая знакомая прикрыла рот ладошкой.

– Ох! Простите меня! Умоляю! Я слышала, что вы потеряли память. И я должна была подумать… Но я… я просто не подумала… Простите!

Не будь Виктория так расстроена напоминанием о своем замужестве и потере памяти, она, вполне возможно, заметила бы фальшивость в этих уверениях, но затронутая тема была слишком болезненной для неё, чтобы она смогла быстро взять себя в руки.

– Ничего, – покачала она головой, успокаивая, как она думала, чувствующую себя виноватой женщину. – Ничего страшного. Откуда вам было знать.

– Но я вас расстроила! – продолжила играть роль сердобольной подруги Джулия. – Всё же прав был мой муж, я очень-очень плохо воспитана!

– Ну что вы! Мне ничего подобного даже в голову не пришло! Наоборот! – заверила её Виктория.

– Вы просто очень добры! Но я себя знаю! Мой язык – мой враг! Я… я слишком импульсивна! Слишком откровенна! Но я работаю над собой, – со смущенной улыбкой доверительно поведала Джулия. – Учусь быть более сдержанной, деликатной и обходительной.

Слегка растерявшись от обрушившихся на неё признаний, Виктория заверила: – Не знаю, как местное общество, но лично я не вижу ничего плохого в том, чтобы говорить, что думаешь.

– Вы правда так думаете? – с надеждой в голосе спросила Джулия.

– Да, я правда так думаю, – подтвердила Виктория. Ну а что ещё она могла сказать?

– Тогда я предлагаю нам дружить! – с места в карьер объявила Джулия. – Надеюсь вы не против?

– Нет, конечно же, я не против, – в очередной раз подтвердила Виктория. Потому как опять и снова: а что ещё она могла сказать?

Джулия с удовлетворением кивнула и посмотрела на своё отражение в зеркале, ещё раз поправив причёску. На лице её промелькнула искорка триумфа, которую, впрочем, Виктория не заметила, поскольку смотрела не на свою новую подругу, а обернулась на дверь, в которую вошла молодая женщина с маленьким сыном.

Женщина была одета в роскошное, но безвкусное вечернее платье светло-голубого цвета с обилием рюшей и кружев. Что было бы ещё полбеды, если бы платье не облегало слишком плотно её упитанную фигуру, подчеркивая тем самым все её недостатки. На её груди, как минимум, шестого размера, словно на атласных подушках возлежало массивное бриллиантовое колье, а явно созданные в пару к нему серьги безжалостно оттягивали своим весом её мочки. На запястьях поблескивали усыпанные драгоценными камнями широкие браслеты, а на всех десяти пальцах – перстни.

Не менее живописную картину представлял из себя и её явно полный энергии и любопытства сын. На мальчике был тёмно-синий костюмчик с коротким жакетом и пуговицами. Под жакетом виднелась белая рубашка с кружевным воротничком и кружевными же манжетами. Вся эта белоснежность и темно-синяя строгость, однако, была расцвечена многочисленными пятнами от шоколада, зефира, ягод и сливочного крема, которые покрывали маленького дьяволенка с головы до ног.

– Хммм… Кого-кого, а вас двоих, увидеть мирно беседующими я никак не ожидала, – приторно-сладким голоском уведомила женщина. Её губы изогнулись в фальшивой улыбке, которая не затронула её загоревшихся не просто явным, а прям-таки алчным любопытством глаз.

Виктория непонимающе нахмурилась. А вот её новая подруга ответила.

– Взаимно, – ослепительно улыбнувшись, парировала Джулия. – Я тоже от кого-кого, но от такой благороднейшей, великодушнейшей, добрейшей и тонко чувствующей женщины, как ты, моя дорогая Констанция, никак не ожидала услышать подобное.

Констанция открыла и закрыла рот, явно не зная, что сказать, вследствие чего в комнате повисла неловкая тишина.

– Ма-ам, я хочу пи-ииииисать! – нарушил тишину маленький Лука, дернув мать за руку.

– Да, конечно, милый, – заверили его и тут же повели в сторону кабинки, но напоследок, очевидно, дабы всё же оставить последнее слово за собой брызнули очередной дозой яда.

– Джулия, я понимаю, что ты вдова и можешь позволить себе больше, чем девицы или мы, почтенные замужние дамы, но алое платье…

Слова «вульгарно и вызывающе» произнесены не были, но они явно подразумевались тоном, что, впрочем, не помешало Джулии сделать вид, что она не поняла намека.