Хозяйка усадьбы "Детское счастье" (СИ) - Клэр Диана

- А то, - в темных глазах друга появился стальной блеск. - Оставь девочку в покое. По-доброму прошу.

- Что? - в голосе Ская звучало искреннее изумление вперемешку с полным непониманием. Вот только внутри начал расползаться мерзкий, противный холодок.

На самом деле всё он прекрасно понял...

С первой же секунды, едва эта хрупкая, черноглазая девушка появилась в дверях веранды, он ощутил... он даже не мог описать это чувство словами! Словно его пронзила яркая, острая, но, одновременно с этим, несказанно приятная молния. Она прожгла его насквозь, добравшись до самого сердца, которое вспыхнуло ярким пламенем. И продолжало гореть все эти недели.

Сколько усилий ему стоило не показывать своих чувств! Не подходить к ней, когда так хотелось... Не прикасаться к ее нежным пальчикам, когда они находились так близко... Не смотреть в ее чудесные, шоколадные с золотистыми искорками глаза. Не улыбаться. И еще миллион других мучительных "не".

Но в глубине души, в том самом пробитом насквозь сердце, он думал о ней постоянно. Он мечтал о ней, он видел ее в своих самых сладких снах, он слышал ее певучий, мягкий голос, который обволакивал подобно теплому, золотистому, ароматному мёду.

- То, что слышал, - в голосе Мартина послышались угрожающие нотки. - Оставь ее в покое. Или ты хочешь, чтобы она узнала, кто ты? И что у тебя есть невеста?

- Что? - машинально переспросил Скай. На его голову словно обрушилась сокрушительная скала.

- То, - не глядя на приятеля, сухо отозвался Мартин. - А еще лучше, постепенно переставай-ка ты туда ездить вообще. Займись... государственными делами, своей предстоящей свадьбой, коронацией. Своей жизнью! Если ты исчезнешь, я смогу сделать ее счастливой.

Скай медленно поднял взгляд. В груди всколыхнулось глухое раздражение, которое вот-вот готово было перерасти в ярость. От одной мысли о возможных отношениях Джейн и Мартина его замутило.

- А тебе какое дело до того, чем я занимаюсь? И с кем я общаюсь? И куда я езжу? Ты часом не забылся? Кто ты и кто я... - Он осекся и густо покраснел.

Еще ни разу в жизни он указывал другу на разницу в их социальном статусе. Но сейчас эти слова сами сорвались с его губ.

- Прости, - он поспешно отвел глаза. - Я не это хотел сказать.

Мартин молчал, но в его взгляде отчетливо отражалась обида и... злость.

- Я лишь хотел... - он запнулся.

А что, собственно, он хотел сказать? И в чём Мартин был не прав? Ведь, как бы он не любил эту девочку, они никогда не смогут быть вместе.

Скай опустил глаза и уставился в пол.

- Оставь ее, - глухо повторил Мартин. - Или я ей всё скажу.

- Ты не посмеешь, - Ская захлестнула обжигающе ледяная волна паники.

- Посмею. В этом ты можешь быть уверен.

Глава 36

- Ай!

Пушистый снежный комочек настиг меня у самой двери и, врезавшись мне в затылок, взорвался, рассыпавшись на миллионы крошечных снежинок. И всё это богатство незамедлительно посыпались мне за шиворот.

Ощущения были непередаваемые!

Вскрикнув, я завертелась и принялась спешно стряхивать с воротника ледяную сахарную пудру. Но было уже поздно. По спине поползли холодные капельки.

Бррр! Я поёжилась. Потом повернулась и с деланным укором взглянула на ребятишек, которые замерли и с хитрыми мордашками смотрели на меня, ожидая моей реакции. Щеки детишек раскраснелись, одежда была белой от налипшего снега, а глаза сияли восторгом.

- Так вы хотите битвы? - я попыталась произнести это как можно более грозно. Сдвинула брови, сделала злые глаза. - Ну... берегитесь!

И, не дожидаясь, пока ребята опомнятся, с воинственным кличем бросилась вперед. Снег звенел под ногами, взрываясь ослепительными фонтанчиками, щекотал все открытые части тела.

Схватив одной рукой Баста, а другой - запустившего в меня снежком Рона, я бухнулась вместе с ними в сугроб. За нами нырнули остальные, и на некоторое время мы превратились в одно большое, белое нечто с кучей ног и рук. Хохоча, мы топили друг друга в снегу, уже не понимая, где противник, а где союзник. И лишь окончательно выбившись из сил, я отпустила чьи-то конечности и, вытерев с лица растаявший снег, смешавшийся со слезами смеха, откинулась на спину, раскинув руки и ноги.

- А теперь все сделаем снежного ангела!

Ребят не надо было упрашивать, и уже через секунду наш сад украсился семью ангелами разных размеров.

- Ладно! - я нехотя приподнялась на локтях. - Вы тут еще поиграйте, а я, всё же пойду переоденусь. К тому же, пора готовиться к открытию веранды.

С трудом, придерживая длинный подол и стараясь не замечать насквозь промокшую спину, я подняла на ноги и, грозно сверкнув глазами, оповестила:

- Еще кто-нибудь запустит в меня снежком - оставлю без... - запнулась, подыскивая самое строгое наказание. - О! Нашла! - Подняла вверх указательный палец и широко улыбнулась. - У этого озорника я не приму сочинение! Вот!

О да, это было на самом деле ужасное наказание! По рядам моих растрепанных ангелов пробежал деланно испуганный ропот. А потом мы все дружно рассмеялись.

- Дженни, я тебе помогу, - Баст тоже вскочил на ноги и направился было за мной, но я решительным жестом остановила его.

- Не надо, оставайся с друзьями. Поиграйте на свежем воздухе. Я сама справлюсь.

Мальчуган и так уже слишком много времени проводил со мной. Помогал на кухне, выполнял всю грязную работы. Встречал гостей, обслуживал их. Дожидался, пока не уйдёт последний посетитель, чтобы потом помочь мне вымыть посуду. Он вставал раньше всех остальных и ложился последним.

Глядя на такое рвение, я то и дело испытывала угрызения совести. Ведь он еще, по сути, совсем ребенок, а взвалил на себя такую ответственность!

К тому же, я с тревогой начала замечать, что Баст чуть ли не ревнует меня к Скаю и Мартину. Всякий раз, когда они приезжали, на лице пацана появлялось хмурое, мрачное выражение. Он ни на секунду не оставлял меня, буквально бегая за мной хвостиком. И я до конца не могла понять причин этой ревности. То ли он боялся, что эти взрослые молодые люди потеснят его с пьедестала единственного мужчины и хозяина дома, то ли... другой вариант был еще более абсурдным.

Но, как бы там ни было, я твердо решила сократить Басту нагрузку и дать ему возможность побыть простым ребенком...

Зайдя в усадьбу, я поспешно скинула пальто и направилась к лестнице. Начала подниматься, но уже на третьей ступеньке моя нога замерла в воздухе... Из недр дома доносилось тихое, мелодичное пение. Нет, это было даже не пение, это походило на перезвон серебряных колокольчиков.

Я застыла, совершенно забыв о мокрой спине. Казалось, я вся превратилась в слух. Потом медленно, почти неслышно, спустилась обратно и на цыпочках подкралась к двери гостиной, откуда доносился хрустальный девичий голосок:

Чародейкою Зимою

Околдован, лес стоит —

И под снежной бахромою,

Неподвижною, немою,

Чудной жизнью он блестит.

И стоит он, околдован, —

Не мертвец и не живой —

Сном волшебным очарован,

Весь опутан, весь окован

Легкой цепью пуховой… (*)

Дверь была чуть приоткрыта, и, к моему изумлению, через узкий проём в коридор лилось мягкое, серебристо-голубое сияние.

Что всё это значит?

Я неслышно приотворила дверь, осторожно заглянула внутрь... и у меня перехватило дыхание.

У окна, заботливо укутанная в теплый плед, сидела Милена. На ее губах, с которых слетали звуки божественной мелодии, обрамляющей стихи Тютчева, играла лёгкая, счастливая улыбка. А затуманенный взгляд ее был устремлён в небо, откуда сейчас сыпалась мерцающая, искрящаяся пыльца.

Но самым удивительным было не это!

Я оторопело обвела взглядом гостиную. Она превратилась в мерцающий лес. Пусть иллюзорный, но... Воздух искрился голубым и розовым, призрачные ели бесшумно покачивали своими ветвями, одетыми в серебристо-белую шубку. Ноги утопали в полупрозрачных сугробах, меж которых мелькали вытоптанные, похожие на ватман, тропинки. А с потолка, который преобразился в бесконечное, серо-голубое небо, медленно спускались пушистые, узорчатые снежинки, похожие на диковинных парашютистов.