Крепостная Эльза (СИ) - Машкина Светлана

— Видела, на конюшне кошка аж семерых котят принесла?

Видела, конечно. Утром, чтобы малышей не подавили копытами, мы с Акулькой спрятали их в сарае, вместе с мамашей. Кошка попыталась было сопротивляться, но Акулька ловко накинула на неё толстый старый кожух.

Котята уже немного подросли, начали исследовать мир и самостоятельно пили молоко из плошки.

— Возьми одного котёнка и отнеси в лес. Дай ему свободу, Эльза! Как думаешь, долго он сможет ею пользоваться? Пожалуй, до вечера, пока хищники не выйдут на охоту. А кто будет виноват в его гибели? Он сам, или ты, которая предоставила ему свободу выбора?

Наверное, возмущённый лорд Вольтан долго бы ещё вправлял мне мозги, но пришёл мэтр Жураль — всем актёрам пора было готовиться к вечерней программе.

Глава 40

Почти все актрисы, наряженные и подкрашенные, собрались в холле, когда я заметила отсутствие подруги.

— Где Акулька? — заволновалась я.

— В комнате, она заболела, вроде, — ответила мне одна из актёрок.

Заболела? Тогда почему Жураль совершенно спокоен? Акулька не играла никаких главных ролей, да и для всех серьёзных ролей у мэтра была подготовлена замена — на всякий случай. Но обычно он орал на нас даже из-за простого чиха, а тут руководит дальше, как ни в чём не бывало.

Пользуясь тем, что ещё не все собрались, я побежала в нашу комнату.

Акульки, моя верная подруга, тихо плакала в темноте.

— Ты чего здесь сидишь? — закричала я и распахнула простенькие полотняные шторы, которые сделали мы сами.

— Закрой! — пискнула соседка, прикрывая руками лицо.

Но и того, что я увидела, было вполне достаточно, чтобы понять, что произошло.

В той части сада, где мы репетировали, изредка встречалось растение, похожее на нашу крапиву. Садовник с ним безжалостно боролся, но всё равно тут и там оно поднимало свои высокие мохнатые стебли. Заденешь голой кожей, и сразу вроде не заметишь. Но пройдёт немного времени, и это место покроется болезненными водянистыми пузырями. Если место химического ожога обширное — будет ещё хуже. Пузыри долго не проходят, становятся язвами и могут оставить на коже некрасивые белые шрамы. Где Акулька лазила, что так сильно обожгла лицо?

— Я вошла, смотрю, Фелицатка у твоей кровати возится! А она, подлая, листьев молодых нарвала и под одеяло тебе насыпала! Я ей говорю, мол, ты чего творишь? Так она мне в лицо целую горсть кинула! — пожаловалась сквозь слёзы Акулька.

Расчёт у Феньки-Фелицаты был верный. День сегодня долгий и трудный, в комнату я вернусь уставшая, в полной темноте. Проверять кровать мне и в голову не придёт — разденусь и упаду спать. Ядовитые листья обожгут мне кожу. Я усну и сразу ничего не почувствую, а когда начнёт жечь — будет уже поздно. От Фелицатиной «щедрости» моё тело покроется волдырями, а впоследствии и рубцами.

Я осторожно откинула одеяло — листья, уже немного повядшие, но всё ещё опасные, лежали плотным слоем. На подушке их не было. Почему? Не захотела портить моё лицо? Или побоялась, что в этом случае её даже Жураль не спасёт? Играть с изуродованным телом я смогу, но, если пострадает лицо — тут приму могут и к ответу призвать. Граф на разборки скор и крут — это все знают.

Сейчас надо спасать личико Акульки, никогда себе не прощу, если Фенька её изуродует.

— Срочно обмыть и мазью намазать! — сказала я. — Да поскорее! Прекрати реветь! Со слезами заразу по щекам растираешь!

Вдвоём мы торопливо сполоснули подруге лицо чистой водой, промокнули мягкой тканью. Теперь нужна мазь, я знаю, что у ключницы есть. После мази ожоги не будут зудеть и пройдут значительно скорее, а быстрое заживление не оставит на лице шрамов. Тут главное — правильный уход и своевременная помощь. Волдыри пока не расползлись, значит, если поспешим — успеем остановить процесс и спасти Акулькино милое личико.

— Ключница не даст, скажет — не баре, — опять собралась плакать Акулька.

— Подарок ей принесёшь.

На подарок у меня ничего не было, зато в сундуке лежал кусок восхитительной ткани, тот самый, из которого матушка за минуту смастерила мне невестин фартук.

— Тебе не жалко такую красоту? — испугалась Акулька.

— Мне твою красоту жальче.

Подруга побежала к ключнице, а я в холл. Скоро нам с девушками занимать свои места на постаментах в парке. С Фелицатой разберусь при первом удобном случае, тем более, всё для «разборок» у меня уже всё готово. Как мы с ней, однако, похоже действуем! С кем поведёшься, от того и наберёшься? Я стала такой же жестокой злыдней, как Фелицата?

В сопровождении Жураля мы дошли до нашей поляны и, пока никого нет, присели на постаменты.

— Вставайте сразу! — потребовал мэтр. — И принимайте нужные позы!

Ага, сейчас. Сам-то пробовал хоть сколько-нибудь постоять без движения? На самом деле это очень трудно. Быстро затекает спина, чешется нос, а ещё надо учесть, что мы, в лёгких одеждах, находимся в парке! Комаров вроде пока немного, но ведь вечер только начался.

— Устанем и покачнёмся в самый ответственный момент, — заметила я. — Граф не простит.

Даже в бледном свете единственного пока факела было видно, как побледнел мэтр. Что, Станиславский доморощенный, боишься? Впрочем — я тоже.

По знаку мэтра музыканты начали наигрывать восточную мелодию сначала тихо, потом всё громче и громче. Мы дружно залезли на постаменты и приняли нужные позы. Живые статуи не повторяли друг друга. Одна сидела, обхватив руками колени, вторая вытянулась в струнку и смотрела в небо, словно ожидая оттуда ответа на свои вопросы, третья развернулась так, как будто собиралась танцевать. Я расправила плечи и раскинула руки — поза полёта, красивая, но без движения крайне тяжёлая. Надеюсь, аристократы не заставят себя долго ждать.

Дальше всё шло точно по плану. На поляну вышли дамы и кавалеры. Кресло для короля было готово, фаворитку я не увидела, потому что едва на поляне стало светло, я поспешила закрыть глаза. Я же статуя, веки плотно покрыты белой краской, я не должна рассматривать гостей барона.

Сигналом нам служила новая музыкальная композиция. Едва раздались первые аккорды, мы начали спускаться с постаментов. Гости удивлённо ахнули. А когда наши одежды изменили цвет, дамы не удержались от восторженных повизгиваний.

Жаль, что мэтр во время танца категорически запретил смотреть вниз. Мы должны были смотреть на гостей и томно улыбаться. Я и улыбалась, пока мой взгляд не наткнулся на Генриха.

Он словно не хотел смешиваться с толпой. Стоял чуть в стороне, прислонившись спиной к широкому стволу кряжистого дуба, и не сводил с меня взгляда. На лице Генриха играла то ли полуулыбка, то ли презрительная гримаса.

Я едва не сбилась с такта и не испортила весь номер, но в этот момент, к счастью, мы взялись за руки и закружились по поляне. Не схвати меня за руку одна из актрис — точно бы застыла на месте соляным столбом.

Музыка смолкла, мы легли на траву у ног короля. Дождались аплодисментов, королевского жеста, разрешающего встать, и уже начали было пятиться в темноту, как Его величество щёлкнул пальцами.

— Неужели мы так и не увидим лиц прекрасных лесных фей? — спросил он.

По ещё одному щелчку мы дружно сняли вуали.

— Ваше королевское величество! — Раздалось за нашей спиной, и вперёд вышел Генрих. — Раз уж мы увидели их лица, может быть, узнаем их имена?

Король медленно повернул голову к Генриху. Мне показалось, или глаза величества злобно сверкнули?

Глава 41

Король величественно кивнул и вперился в меня взглядом.

— Крепостная актриса графа Пекана — Эльза, — я покорно присела в низком реверансе.

— Не та ли Эльза, что играла Джульетту? — спросил король, вполне доброжелательно разглядывая меня.

— Та, Ваше Величество, — подтвердил Жураль.

Король перевёл взгляд на Фелицату.

— Крепостная актриса графа Пекана — Фелицата, — томным густым голосом почти пропела Фенька.