Das ist Grey (всё началось с иго-го) (СИ) - "Qrasik"

Нет, не совсем ничего. Картинка в голове была кристально чёткой, горечь от пережитого накатывала тяжёлой волной… но не было того, что было раньше. Не было ни леденящего ужаса, ни дрожи, ни безотчётной паники. Меня больше не колотило, я больше не задыхался в прошлом.

Медленно поднял глаза на этого, казалось бы, самого обычного, невзрачного пони. Я вдруг осознал: если бы этот жеребец попал на Землю, жертвы ПТСР отлили бы ему памятник из золота в полный рост.

— Что-то мне не нравится выражение на вашей морде, — с тревогой замечает Стоун, пристально на меня глядя.

— Я просто размышляю на тему уместности облизывания ваших копыт, — выдаю я, сам не до конца понимая, шучу или говорю всерьёз.

Стоун дёргается, как от удара молнии, и даже на пару шагов отпрыгивает.

— Мы что же, напортачили?! — в голосе профессора неподдельный испуг, но не за себя, а за меня. Это… пёс его побери, очень плохо.

— Успокойтесь все! — вмешивается Фрейя, а потом чувствительно ткнула меня копытом под рёбра. — А ты, Грей, извинись перед уважаемым Стоуном! Ты его напугал.

Я морщусь, потирая ушибленное место, а Фрейя тем временем объясняет профессору:

— Не обращайте внимания на слова этого клоуна, это он вам нравы соседней страны пересказывает.

Стоун моргает. Потом его морда проясняется.

— Ах, он в этом смысле? — лекарь явно рад. Напряжение уходит, и он даже улыбается. — Голубчик, больше так не пугайте, а то обещаю вам теплую клизму с касторкой и незабываемое времяпрепровождение верхом на утке.

Я усмехаюсь, но согласно киваю. Честно говоря, не помню, когда в последний раз чувствовал себя так… легко.

Проводив взглядом уходящего лекаря, я, наконец, задаю мучавший меня вопрос:

— Почему вы говорили про десять суток? — недоумённо спрашиваю, потому что отчётливо помню, что насчитал целый месяц. — Я ведь даже засечки выцарапывал, как в приключенческих книгах, чтобы не запутаться.

Фрейя тяжело вздыхает, и у неё на морде появляется то же самое выражение, какое бывает у преподавателей, уличивших студента даже не в глупости, а откровенной тупости.

— Среди студентов-медиков много юмористов, — с досадой ответила она. — Наверняка кто-то решил пошутить. Но ничего, я узнаю кто, и они у меня попляшут.

— Да ладно, — фыркаю, чувствуя себя одновременно и немного дураком, и слегка обманутым. — Не уверен, что я бы сам удержался от подобного.

Фрейя качает головой, но в её взгляде тёплая, какая-то домашняя усталость.

— Вы, парни, как дети малые, — ворчит она, но с улыбкой. А потом чуть бодрее добавляет: — Ладно, пойдём домой, я вкусностей наготовила.

И вот тут я понимаю, что жутко голоден.

— Вкусностей, говоришь? — оживляюсь я, потирая копыто о копыто.

Фрейя довольно фыркает и бодро направляется вперёд. Я не отстаю. Потому что, как говорится, война войной, а обед… лучше съесть горячим.

Мы неспешно рысим в сторону гостевого дома, а я с любопытством рассматриваю лошадок.

— Ох, я же со всеми этими треволнениями забыла о твоих студентах, — вспомнила кобылка и, повернув морду в мою сторону, произнесла извиняющимся тоном: — Я не знала точно, когда лекари закончат, поэтому назвала им случайную дату.

— Прости, но о каких студентах ты говоришь?

— Вроде бы они были алхимиками, — задумавшись на мгновение, ответила Фрейя и не успел я выдохнуть, так как, в самом деле, договаривался с какими-то студентами на тему поболтать об алхимии, но следующие слова подруги чуть не уронили меня мордой на брусчатку: — А ещё заходил проректор, он хотел обговорить с тобой расписание твоих лекций, заодно и деньги занёс. Он просил отметиться в фельдъегерской роте или, в следующий раз, самому заходить за своим жалованьем.

— Лекции? Жалованье?

— Так. Стоп! — резко остановившись, кобылка обхватила копытцами мою морду и заглянула ко мне в глаза. После чего шокировано отпрянула: — И в самом деле, не понимаешь.

— Фрейюшка, милая, сжалься, разжуй для недалеких серых жеребцов, — дурашливо заканючил я.

— Фигляр, — фыркнула кобылка, но всё же снизошла: — Профессорство тебе присудили за открытие электричества и вклад в дело обороны королевства. Тебя же потом инквизиторы ещё отмечать утащили… Ты что, в самом деле, ничего не помнишь?

— Я? Профессор?

— Причём самый молодой в этом столетии, — покивала кобылка. — Идём, пока не остыло, я же старалась, готовила.

Глава 19 (пони гружёное золотом)

=*=

Я всё-таки сходил в университет. И, таки да, я, в самом деле, профессор. Не простой, конечно, а, так сказать, вольный. То есть могу учить студентов, а могу и не учить. Захочу — прочту курс, мне за это ещё и денег отсыплют, причём вполне себе нормальных. Не захочу — буду просто шляться по кампусу, делать вид, что занят великими научными размышлениями, но это уже без вознаграждения.

Но главный бонус не в этом. Главное — я получил доступ к лабораториям и лекционным залам. Официально. Без всяких там «а вы кто вообще?» и «вам сюда нельзя». Это, знаете ли, уже не мало. Захотел — устроил себе кабинет в уединённой аудитории, захотел — ввалился в лабораторию и поковырялся в реактивах. Чем не жизнь?

Вопрос только в том, что делать дальше. С одной стороны, иметь стабильный заработок не помешало бы. С другой — так ли уж он мне нужен, если у меня есть полный доступ к ресурсам университета? Да и работать на кого-то, даже если этот кто-то — сама Alma Mater, всегда немного утомительно. Ну а с третьей стороны, как оказалось, учить других мне понравилось. Есть в этом что-то эдакое, не до конца осознаваемое. Да и знаменитого вороха бумаг тут нет. Тут одни пони на полном серьезе учат других пони, а не занимаются заполнением разнообразных бумаг для десятка другого отчётов.

Так что я постарался подавить свои сомнительные для этого мира порывы. Раз уж стал пони, надо вести себя по-понячьи. А лошадки, как известно, не крысятничают. А те, кто всё-таки крысятничает, они, в итоге, знакомятся с особенностями пенитенциарной системы.

В общем, обещанную встречу со студентами-алхимиками я провёл. Собрал их в аудитории, расставил колбы и реторты, а затем решил немного расширить их картину мира. Продемонстрировал электролиз, поигрался с кислородом и водородом, а заодно — нечаянно (ну, почти) переборщил с солью в электролите, из-за чего хлора вышло чуточку больше, чем требовалось.

К счастью, среди присутствующих был здешний декан. В отличие от молодых поней, он сразу смекнул, что моё предупреждение о взрывоопасности — не просто слова. И когда я, наглядности ради, взорвал пару мыльных пузырей, наполненных гремучим газом, декан очень многозначительно посмотрел на своих подопечных. Такой взгляд бывает только у тех, кто видит, как их студенты внезапно получают два высших образования: одно по алхимии, а второе — по пиротехнике. Ну либо не получают, но сугубо из-за скоропостижной смерти в результате взрыва.

А ещё было несколько неожиданных встреч.

Первая — с кобылкой Пёрышко. Оказалось, она воспользовалась рукописью, созданной на основе моего пересказа истории про Незнайку, и теперь числится студенткой первого курса. Грезит о том, как однажды возглавит библиотеку, когда посёлок разрастётся до размеров города. Ну, что ж, ветер ей в круп и ровную дорогу под копыта. Если бы люди были такими же целеустремлёнными и адекватными, как она, мы бы уже давно разливали коктейли на курортах Венеры и прогуливались по яблочным садам Марса.

Вторая встреча была ещё неожиданнее. Конь Оберт сопровождал двух жеребят, которые, пыхтя от ужаса перед аудиторией, но довольно складно, зачитали доклад по наблюдениям за погодой. Всё бы ничего, но через слово звучало моё имя, а взгляды, которыми меня одаривали, слушатели были слишком многозначительными. Такое ощущение, что меня вот-вот либо впишут в академики, либо назначат ответственным за климат всей округи. И ни один из этих вариантов мне не нравился.

Ну и да, третья встреча… куда же без начальства?