Хозяйка проклятой деревни (СИ) - Игнис Данта

Неужели помощь? Неужели древние стражи явились, чтобы помочь адмиралу?.. Сердце мое, истерзанное виной и страхом, на миг затрепетало безумной, отчаянной надеждой. Но эта надежда умерла, не успев родиться, раздавленная кованым сапогом реальности. Она рассыпалась пеплом, когда рубиновый гигант, не обращая ни малейшего внимания на остатки троганов, спикировал не на прорыв, а прямо на Илидана. Огненный шторм, вырвавшийся из его разверстой пасти, ударил рядом с адмиралом, опаляя землю, вздымая тучи раскаленного пепла.

Илидан, из последних сил удерживающий хватку на закрывающемся прорыве, непременно погиб бы, но успел отпрыгнуть в сторону. Золотой луч исчез, и черная язва мира тут же отозвалась злорадным пульсированием, готовая вновь разверзнуться во всю ширь.

«Нет!» – беззвучно закричала я, впиваясь ногтями в сухую землю, единственное, что я могла сделать в своем положении.

Изумрудный и аметистовый драконы последовали примеру своего собрата. Ядовитое облако, едкое и густое, окутало место, где стоял Илидан, а следом ударил сноп чистой, разрушительной энергии, взрывая камни и вырывая клочья земли. Адмирал выставил вперед руку и защитил себя едва заметной мерцающей золотым светом сферой. Она отражала потоки злой магии, защищая своего хозяина. Но долго ли этот щит продержится, учитывая, что Илидан полностью обессилен?

Сапфировый же дракон обрушил свое смертоносное дыхание на горстку воинов адмирала, что все еще отчаянно бились у второго, меньшего прорыва. Я видела, как их тела покрываются инеем, как они застывают в нелепых, изломанных позах, а потом рассыпаются ледяной крошкой под безжалостными ударами когтистых лап. Верные, храбрые… мертвые.

Илидан. Моя рана на его спине все еще кровоточила, темное пятно пропитало всю рубашку. Он отшатнулся от ядовитого облака, кашляя, задыхаясь. Его меч, казалось, стал неподъемным. Он пытался отмахнуться от огненных плетей, но силы явно оставляли его. Он был так слаб, так измучен, едва держался на ногах. О, боже, за что?!

Драконы кружили над ним, как стервятники над умирающей добычей, не давая ему ни единого шанса. Их рев смешивался с воем вновь оживших тварей, хлынувших из расширяющейся дыры в реальности. Илидан отбил неуклюжий удар лапы рубинового, высекая сноп искр своим мечом, но следующий удар хвоста сапфирового дракона отшвырнул его, как сломанную куклу. Он тяжело рухнул на землю, но я не услышала ни единого стона боли.

Он лежал там, на окровавленной земле, такой беззащитный, такой человечный. Рубиновый дракон медленно, с хищной грацией, опустился рядом, его огромная голова нависла над Илиданом, из ноздрей вырывались клубы дыма. Он занес лапу, увенчанную когтями размером с кинжалы, для последнего, смертельного удара. Конец. Это был конец. Из-за меня. Мое предательство привело его к этому. Слезы градом катились по моим щекам, смешиваясь с пылью и грязью. Бессилие, какое страшное, всепоглощающее чувство!

И в этот самый миг, когда надежды не осталось, когда сама смерть, казалось, занесла над ним свою косу, Илидан шевельнулся. Он закрылся мечом, отводя удар. Медленно, с нечеловеческим усилием, протянул дрожащую руку к ближайшему прорыву – к этой бурлящей, нестабильной язве, изрыгающей тьму и фиолетовые молнии. В его глазах была не боль, не страх, а какая-то жуткая, отчаянная решимость.

Чернильные, пульсирующие щупальца тьмы, испещренные фиолетовыми разрядами, рванулись из прорыва, словно голодные змеи, и обвились вокруг протянутой руки адмирала, впиваясь в плоть, проникая под кожу. Илидан дернулся, кости затрещали под напором чужеродной, неукротимой мощи. На его теле вспыхнули татуировки, которых раньше не было. Они светились зловещим фиолетово-черным светом, извивались, словно живые. Кожа, казалось, на мгновение потемнела, приобретая оттенок грозовой тучи, но это была скорее игра теней. Главное таилось не во внешности. Что-то изменилось внутри него, глубже. Я чувствовала это каждой клеточкой своего скованного тела. Холодная злая, чужеродная сила вливалась в Илидана, и прорыв, исторгая из себя эту мощь, начал стремительно закрываться, словно отдавая все, что имел. Второй прорыв последовал его примеру, пульсируя и сжимаясь, пока оба не исчезли, оставив после себя лишь мерцающее марево и запах озона.

Илидан поднялся. Уже не с той мучительной слабостью, что была мгновение назад. Он стоял прямо, и хотя кровь все еще сочилась из раны на спине – в его фигуре появилась новая, пугающая мощь. Артефакт, который я выронила, лежал рядом, но теперь он казался детской игрушкой по сравнению с той силой, что исходила от адмирала. Его серые глаза сверкали ярче, и в их глубине плясали фиолетовые искры, отражение поглощенной тьмы. Вокруг него клубилась едва заметная аура, темная, как сама бездна, но вибрирующая от скрытой энергии.

Драконы на мгновение опешили, ощутив этот чудовищный выброс силы. Рубиновый, который снова занес лапу для удара, замер.

Преображенный Илидан не произнес ни слова. Он просто вскинул руку, и с его пальцев сорвался сгусток черно-фиолетовой энергии, который с немыслимой скоростью ударил изумрудного дракона прямо в грудь. Тот издал короткий, булькающий вопль, его чешуя обуглилась и раскололась, и он камнем рухнул на землю, поднимая облако пыли.

В руках Илидана материализовались полупрозрачные светящиеся клинки, они пылали черным пламенем, жаждущим крови. Илидан бросился на изумрудного дракона – тот оказался ближе, так как рубиновый отступил далеко назад. Зеленый попытался испепелить адмирала потоком яда, но тот, двигаясь с невероятной скоростью, рассек облако магии своими клинками, и оно просто испарилось. Прыжок – и Илидан уже на спине гиганта. Одним мощным движением он вонзил пылающие клинки глубоко между чешуйками, прямо в позвоночник. Изумрудный дракон издал предсмертный вопль, захлебываясь собственной кровью и ядом, и рухнул на землю.

Не теряя ни секунды, Илидан спрыгнул с умирающего зверя и обратил свой взор на аметистового. Тот, ошеломленный такой внезапной переменой, пытался взлететь, но Илидан выпустил из рук сгусток необузданной темной энергии. Он ударил дракона в крыло, разрывая перепонки и ломая кости. Илидан был на нем прежде, чем тот успел опомниться. Удар за ударом его клинки, усиленные мрачной силой, крушили магические щиты и пробивали толстую шкуру, пока чудовище не затихло навсегда.

Два могучих дракона были мертвы, сраженные в считанные мгновения.

Рубиновый и сапфировый драконы в ужасе наблюдали за этой кровавой расправой и медленно отступали. Перед ними был не ослабевший противник, а воплощение ярости и смерти, существо, в чьих глазах плясало безумие и неизмеримая мощь. Враг, которого они пришли добивать, превратился в их худший кошмар, в нечто, чего они не понимали и не могли победить. Вековая гордость и высокомерие драконов испарились без следа, сменившись первобытным страхом. Не сговариваясь, они развернулись и, отчаянно хлопая крыльями, устремились прочь с проклятого поля боя, оставляя за собой лишь эхо своего позорного бегства.

Оставшиеся троганы погибли почти мгновенно, изрубленные сотканными из темной магии клинками Илидана. Некоторые пытались бежать, но были убиты сгустками черной клубящейся тьмы.

Илидан остался стоять один посреди этого хаоса, тяжело дыша. Темная аура все еще клубилась вокруг него, как живая. Он победил. Он выжил. Но глядя на него, на эту новую, чужеродную силу, что теперь текла в его жилах, я чувствовала не только облегчение, но и тревогу. Кем он стал, чтобы выжить? И какую цену мы все заплатим за это страшное преображение? Адмирал медленно повернул голову, и его взгляд, холодный и тяжелый, как могильная плита, на мгновение задержался на мне. В нем не было ни гнева, ни боли – только пустота, страшнее любой ярости. И от этой пустоты мое сердце сжалось еще сильнее.

Темная аура вокруг Илидана медленно опала, втянулась обратно, словно нехотя подчиняясь его воле, но фиолетовые искры в глубине серых глаз продолжали плясать свой жуткий танец. Он стоял, возвышаясь надо мной, как грозовая туча, готовая разразиться смертоносным ливнем. Каждый его вдох казался прелюдией к приговору. Я лежала, пригвожденная к земле не только его заклятием, но и осознанием вины, своим предательством, которое едва не стоило ему жизни и изменило, возможно, навсегда.