Джунгли. Том 3 (СИ) - "Focsker"

— Приведите предательницу! — тяжело дыша, говорит о женщине со сломанным носом Олай.

Вскоре, связанной по рукам и ногам, с разбитым лицом и зелёным цветом глаз, рыдая, у ног старухи оказалась выжившая налётчица. Она ничего не понимала, просила сжалиться, не делать ей больно. Забыв обо всём случившемся, она умоляла её отпустить.

Верные старухи скошки усаживают пленницу в круг, срезают с кистей её верёвку, вручают в руки серп и требуют:

— Коль свободы желаешь, освободи себя сама! — В этот же момент старуха Олай берёт свой отрубленный хвост в руки, кладёт перед кругом и припадает лбом к земле. Женщины-шаманы, властные старухи, вечно преследовавшие Даввай, начинают бить в бубны, греметь связками костей, как погремушками. Зелёные глаза пленницы, казавшиеся нашими, вновь вспыхивают синим могильным пламенем. Кетти взревела, показала зубы и, с серпом, кинулась на старуху, и тут!.. Нечто невидимое, незримое, то, что мне даже не пощупать стало ей преградой. Словно демон, заточённый в пентаграмме круга призывателя, она кричала, билась в истерике, махала серпом и даже пыталась его бросить. Бесполезно! Магический серп прирос к её руке, менялся; покрывшееся ржавчиной лезвие сбрасывало наросты из коррозии, как змея сбрасывает кожу. И вместе с ржавчиной, на землю с кончика серпа закапала тёмно-синяя, вязкая, словно слизь, жижица.

Оторвав голову от земли, старейшина вглядывается в свой хвост. Седой мех стал темнеть, а кончик отрезанной конечности дергается, пытается ползти, сбежать из шатра туда, где его ждёт истинный хозяин.

— Великая мощь скрыта в существе, покорившем разум нашей Кетти. Чую, с пути оно сбилось и во власти темному богу, ищет того, чего никогда не обретёт.

Запрокинув голову, старуха побелевшими глазами смотрит в потолок шатра. — Она слаба; моя сила напугала её, она знает, я вижу её глазами, слышу её ушами, чую носом и запахи… Из носа, ушей и глаз старушки начинает течь кровь.

— Она куда-то бежит, не одна, четверо. Приближаются, готовя подлость моим Кетти… Агтулх был прав! Это ловушка, они в наших землях, близко!

Внезапно пленная Кетти с голубыми глазами, когтями своими же, полоснула себя по горлу, и старуха, словно связанная с девушкой, тут же схватилась за собственное горло.

— Озакур завершён! — подскочила к матери Кисунь, прижав ту к груди, начала молиться. — Просыпайся, оставь чужие мысли, отринь чужое тело и вернись; Озокур завершён!

Рука старухи приподнялась, указала куда-то в сторону востока. Лишь на мгновение я видел, как она приоткрыла глаза: один из которых был голубым, а второй — налитым кровью, красным.

— Охотница Мертвого бога. Это она, Кисунь… враг всех Кетти, белая смерть, хозяйка тишины, бабка говорила… Склеп опасен… она ищет его…

— Кого? Она ищет Агтулх?.. — старуха умирала; от синего глаза во все стороны по щеке её поползли синие нити и магия Марии ничем не могла помочь. Вены на лице её вздувались, плоть стремительно темнела.

— Путь к смерти — опора в пути для уходящей жизни, — прошептала старуха, прежде чем захрипеть и задёргаться

— О чём ты, Олай! — кричит на закрывшую глаза старуху Кисунь. — О чём ты, мама⁈

— О посохе, — донёсся голос со стороны входа. То была Маяро. — Ключ к победе над Белой смертью в посохе, который украл старик. Ритуал Озакур способен развеять сомнения, чары, влезть в голову закованного существа и через ментальную связь проникнуть в разум его хозяина. Если враг ровня тебе или немногим сильнее, то жертвой ритуала будет лишь хвост да капля жизненной силы. Но Олай знала, что наш враг ей не ровня, тем более сейчас, когда она ранена. Мать говорила, в гробнице был сторожевой зверь. Камни сказали ей, что зверь тот имел тысячи острых длинных зубов, а ещё имел поводья, нечто напоминающее цепи, перед которыми испытывал страх, которые охранял и от которых не мог избавиться.

— Посох жреца, — говорю я. — Эта вещь была единственной, странной; выглядела не как все, богато и бедно одновременно. Рабнир с Гончьей принесли много сокровищ, от ожерелий до браслетов. Добрыня бы продал их республике в разы дороже, чем какую-то палку.

— Но эта палка не нужна республике, — говорит Маяро. — Она нужна Мертвому богу, вернее его слуге. Ведь если бессмертное чудовище возьмёт свой собственный поводок в свои же руки… О небо, нас всех ждёт смерть!

Глава 17

Рабнир и Гончья.

Едва касаясь земли сильными стопами, со скоростью, которую ранее никогда не развивала, с обостренным нюхом, резкостью в глазах, не уступающей орлу, и силой, выносливостью, которой ранее не обладала, Гончья неслась вперед. По опыту, а не возрасту, занимавшая звание старейшины, она бежала с темпом, угнаться за которым не смогли даже молодые, выносливые соплеменницы. Агтулха пытались убить, Агтулх молча одобрил её охоту, а Гончья обрела мотивацию, уверенность, силу и нечто, называемое Леей — смыслом существования. Пантера Лея когда-то рассказывала, как в момент опасности, перед битвой, ощутила силу, заимствованную, а с ней — уверенность и мотивацию. Выйдя против вражеского чемпиона в форте Респубилки, она билась так, будто за ней не только Агтулх, но и дети, которых она не ждала. После победы, возвращения, спустя некоторое время, она узнала о беременности, и затем рассказала всем, как сила Агтулха, его и её детей, пришла ей на помощь в трудную минуту. Эмоции переполняли Гончью: с четырнадцатого сезона её жизни вот уже пятнадцать сезонов ей не удавалось привнести в мир новую жизнь. И теперь, сопоставляя сказанное союзницей, она рвалась вперед, дабы подвиг её был не менее значим, чем подвиг рассказавшей о причинах «усиления». «Я буду той, кто выследит Добрыню!»

Скорость Гончьей стала настолько велика, что в толчках от земли пропала надобность. Сестры, бежавшие за ней, в моменте ускорения старосты увидели лишь размытие в воздухе и то, как под мощной лапой треснуло и вдавилось в землю поваленное дерево.

— Подожди… ух, сука… стой. — Зная, что кричать нельзя, говорила сильно отставшая Рабнир. В отличие от всего остального своего племени, она держалась наравне с молодыми Гончьими. Однако поспеть за той, чьи движения она едва могла разглядеть, также не могла. С легкой ревностью на сердце она радовалась, ведь любовь Агтулха помогла её страдавшей от слабости подруге стать сильнее! (Правда, слабой Гончью в племени считала только исключительно Рабнир).

Женщины из племени Гончьей, нервничали, опасаясь очередной глупости, влёта в самую гущу сражения от своего командира. В седьмом поту они бежали за ней в тщетной попытке нагнать. И их удивлению не было предела, когда вождь племени внезапно сама встретила подопечных, остановившись, принялась ожидать отставших.

— Тише… — шептала Гончья. — Ваше дыхание за километр слышно!

«Никто не может слышать дыхание за километр!» — недоумевали разведчицы, в момент, когда заведённая Гончья ощущала впереди пять целей. Ноздри её втягивали смрад, исходивший от старика; он был сильным, острым, говорящим о близости цели. А с ним она чувствовала и ещё четверых. Запах постепенно усиливался, сегодня ветра Джунглей были на её стороне и несли Гончьей информацию. Двое пахли схоже с сестрами Агтулха, знакомо. Один, самец, как… как тот здоровенный зверь, который был пленён ими и теперь, казалось, вонял потом ещё сильнее! С текущим ощущением Гончьей казалось, что все пятеро должны были уже знать о присутствии друг друга, и им следовало немедленно развернуть боевое построение. Готовиться к нападению, но нет, они шли прямо… те которых прозвали Темной ведьмой, Гигантом иномирцем, третья бесполезная, а ещё, был кто-то неизвестный. От неё несло трупным смрадом, гнилью, темной силой и смертью. Гончья ощутила это. С трудом догнав подругу, когда враг стал ещё ближе, присутствие грозной силы ощутила и Рабнир.

— Чую, достойный соперник ждет впереди! — говорит медоед и её кожа покрывается белым мехом, лицо, пасть, руки начинают трансформироваться, приобретая старый вид. — О-о-о-о-о!!! Видишь, видишь⁈