Жаль, это лишь временная передышка. Скоро мой Дар войдёт в полную силу, а вместе с ним и проклятые печати. И тогда уже ничего не поможет…
– Врёшь, – отрезал шаман, оплетая нас защитой от прослушки и не позволяя вернуться к лежащему без сознания стражнику. – Ты боишься, и ты на грани. Но видишь врагов в тех, кто может стать твоим спасением.
От слов Тау горло свело болезненным спазмом и закружилась голова. Страх и надежда сплелись в змеиный клубок, отравляя своим ядом и разъедая то, что осталось от моей и без того израненной души.
Я боялась верить… Он не мог узнать, что я обещана покойнику и не сможет помочь… никто не сможет. Потому что ни я, ни брат не можем ничего рассказать, а не зная всей правды любой, кто попытается спасти меня, обречён на мучительную смерть.
– Подумай над моими словами, девочка, – голос шамана смягчился, и на миг мне показалось, что со мной говорит… женщина?
Бред! Возможно, в Тёмной империи шаманки имеют такие же права, как и мужчины- целители, но сюда в здравом уме не сунулась бы ни одна служительница Тени.
– Я не враг тебе, – добавил Тау, поправив чёрную, расписанную алыми рунами маску. Она закрывала нижнюю часть его лица, а верх скрывала тень от капюшона.
Он не снял его даже в лазарете, и на виду всё время были лишь его руки. Тонкие и высушенные временем, с неестественно длинными пальцами, напоминающими паучьи лапы. Их украшали магические татуировки и множество колец, мелодично позвякивающих, когда Тау рисовал в воздухе целительские руны.
Работа с ним ничем не напоминала сотрудничество с Верховным целителем монастыря Великой матери, которому я помогала три последних года. Но отчего-то именно рядом с шаманом я чувствовала себя не батарейкой без души и права голоса, а полноценной помощницей. Даже несмотря на то, что Тау предпочитал держаться в стороне, лишь изредка подходя ко мне, я чувствовала его заботу и… уважительное отношение к моим умениям.
Это было странно. Я не привыкла, что женщину могут ценить и считаться с ней.
– Подумай над тем, насколько сильно хочешь жить, Латифа, готова ли бороться и как много согласна отдать за свободу, – добавил шаман, прежде чем развеять купол тишины.
Я ничего не успела ответить… Не успела остановить его, прежде чем он подписал себе приговор и намекнул, что знает мою тайну.
– Я сам закончу здесь. Иди, не стоит злить короля, но подумай о моих словах, – едва слышно добавил Тау, забирая у меня компресс. – И обо мне не переживай, я знаю, что говорю и против кого иду.
Хриплый смех, тихий шелест плаща и едкая тишина, обрушившаяся на меня с уходом шамана. Мне хотелось верить ему или… ей? Я уже ничего не понимала. Словно в трансе направилась к рукомойнику, чтобы смыть с рук остатки регенерирующего зелья.
Холодная вода отрезвила, но в тоже время напомнила о вечном проклятии: печатях мертвеца и ледяных пальцах, которые смыкались на моём горле, едва ночь окутывала проклятую резиденцию…
Когда-то я плакала и звала на помощь, когда-то я верила, что меня спасут. Но Мёртвая вьюга высушила слёзы, а пепел сгоревшей надежды осыпался на мои раны, причиняя немыслимую боль.
Сколько раз я мечтала умереть? Сколько раз рука сама тянулась к кинжалу, а воды быстрой реки, что текла неподалёку от Ледового дворца, казались единственным шансом на спасение и забвение?
Только… отец лишил меня права даже на это. И смерть не станет лазейкой, а лишь ускорит встречу с немёртвым женихом, замурованном в бесконечных лабиринтах Ледовой резиденции.
Брат Мёртвой королевы, её первый и самый могущественный генерал, истинный хозяин Дикой Охоты и сердце Роя. Монстр, которого с таким трудом уничтожили Луноликая и Ольгред Стальнокрылый. Ему суждено было провести вечность в гробу из зачарованного льда, но всё испортил Безумный король…
Ради того, чтобы взойти на престол Марк Ингаско, мой чокнутый предок предал свою семью и народ, заключив чудовищный договор с нечистью, уцелевшей во время Первой войны.
Именно он уничтожил древние оковы и перевёз тело Мёртвого генерала в Ледовую резиденцию, чтобы использовать его в качестве личного источника магии. Он же принёс в жертву свою новорожденную дочь, чтобы освободить и воскресить тварь. Утопил в крови королевство, подняв волну целительской смуты и вырезав всех Видящих и носительниц тройной Искры.
Знал, что лишь они могут узнать тайну его Силы и разрушить узы, связывающие его с Мёртвой вьюгой.
– Подонок… – прошептала беззвучно, вглядываясь в своё отражение. Совершенное и… такое ненавистное.
Древняя кровь дарует истинную красоту, а в моём случае – и вечное проклятие.
Дочь Ингаско была слабой, её магия не смогла окончательно освободить нечисть, но помогла Мёртвой королеве увидеть будущее и понять, чья именно кровь нужна для ритуала: хозяйки Проклятого Сердца, девы холодной крови и потомка Ольгреда Стальнокрылого.
Тысячелетия ожидания, и наконец все звёзды сошлись, открыв немёртвым дорогу. Эстер Лангроу стала хозяйкой проклятого камня, я унаследовала кровь Истинной королевы Зимы, а кровь генерала Тангарры нечисть заполучила во время одного из боёв.
Смерть близко… и если твари доберутся до меня и Эстер, печати над проклятым лесом рухнут и наступит век Мёртвой королевы и кровавой вьюги.
– Ваше Высочество! – в лазарет вновь заглянул стражник. – Его Величество просит вас поторопиться.
Просит… скорее, приказывает. Гнев брата я слышала даже отсюда, но не имела права его судить. Он пережил не меньше моего и делал всё, чтобы спасти нас и королевство от проклятия Ингаско. Хотя его методы нельзя назвать честными и правильными.
– Иду! – подхватила юбки и тут же растерянно уставилась на пятна от крови и зелий. Роскошное платье было безнадёжно испорчено, но вместо сожаления я испытала странное, болезненное удовлетворение.
Я не хотела надевать его и чувствовать себя куклой на продажу. Прибыв в штаб, едва сдержала слёзы, заметив презрительный взгляд тёмного императора. Он расценил мой внешний вид как оскорбление и неуважение к произошедшему, и был прав.
Огонёк должен быть сильным и дарить свою магию целителю, а не слепить раненых блеском бриллиантов и шуршать шелками. Только Роберто ничего не хотел слышать. Повторял словно в трансе, что я должна любой ценой выйти за одно из Титанов. Либо же обручиться, чтобы узы магической помолвки перебили плетение покойника и тот не смог утянуть меня в своё логово, едва Дар войдёт в полную силу.
– Проводите меня к брату, – приказала, выскользнув в коридор. Страж поклонился и направился к лестнице, указывая дорогу.
Во имя Живой вьюги… Есть ли у нас хоть один шанс на спасение?
Когда-то я наивно верила, что да, но призрак Ледовой резиденции сумел убедить меня в обратном. Его магия была слишком сильной, а мы с братом даже не могли просить о помощи. Ингаско никому не доверял, поэтому провёл ритуалы Вечной тишины и Тёмной клятвы, связав будущие поколения немыслимыми проклятиями.
С тех пор обязательства перед Мёртвой вьюгой стали передаваться по наследству.
Потомки Ингаско рождались рабами нечисти, а при попытке рассказать кому-нибудь правду мы с братом теряли волю, временно превращаясь в послушных кукол Мёртвой королевы. Она могла управлять нами.
Это было невыносимо, но ещё страшнее осознавать, что со времён Ингаско все послушно исполняли волю немёртвых. Только Роберто рискнул пойти против них, сумев отвоевать хоть немного свободы.
Брат с детства знал правду, но не хотел идти той же дорогой, что и наши предки. Готов был потерять всё, но не стать бесправным слугой Проклятой королевы, поэтому и совершил страшное преступление.
Печать «мёртвого сюзерена» передавалась только по мужской линии, и чтобы она вошла в полную силу нужно было провести два ритуала. Первый проводил сам призрак в момент рождения наследника Ингаско, и когда Роберто сделал первый вдох, на его ауре уже красовалась проклятая метка. А второй - в двадцать один год, когда Мёртвая вьюга даровала потомкам Ингаско невероятную Силу, а вместе с ней и вечное проклятие.
