Фаберже 1 (СИ) - Хай Алекс

— Спокойно, — сказал я, видя их нервозность. — Это первый опыт. Продолжаем.

Воронин скорректировал технику заливки — стали лить чуть медленнее, под другим углом. Следующие формы заполнились лучше, но идеальным результат назвать было нельзя.

Вскоре все двадцать форм были залиты и отправлены застывать в соседний цех.

— Как думаете, что пошло не так? — спросил я у Воронина.

— Слишком быстрая заливка в начале, — ответил мастер, снимая защитные очки. — И воздух в формах недостаточно удалён. Нужно лучше дегазировать.

— Исправимо?

— Конечно. Это вопрос техники, а не принципиальных ошибок. Давненько мы с формами не возились, Александр Васильевич… Мастерство, конечно, не пропьёшь, но навыки бронзовеют…

Когда формы остыли, начался момент истины. Одну за другой мы вскрывали оболочки, извлекая готовые элементы. Зрелище получилось впечатляющим — двести маленьких серебряных изделий, блестящих в свете ламп.

Но дьявол, как известно, кроется в деталях.

Из двухсот элементов сто пятьдесят оказались приемлемого качества — ровная поверхность, чёткие контуры, никаких видимых дефектов. Тридцать штук имели незначительные изъяны — мелкие пузырьки, слегка неровные края. И двадцать штук пришлось отправить в брак — серьёзные дефекты поверхности, неполная заливка.

Василий Фридрихович хмурился, рассматривая бракованные изделия.

— Семьдесят пять процентов выхода годной продукции, — пробормотал он. — Для серийного производства маловато.

— Для первого раза — нормально, — возразил я. — Главное, что принципиально процесс работает. Технологию отточим за несколько дней.

Лена записывала результаты в блокнот, анализируя статистику.

— Если предположить, что мы доведём выход до девяноста процентов, — сказала она, — то за один заход будем получать сто восемьдесят качественных элементов. При работе в три смены — больше тысячи штук в день…

— Амбициозный план, — заметил Василий. — Но нам бы пока с этим объёмом справиться…

Крамской и Лесков внимательно изучали бракованные изделия, пытаясь понять причины дефектов. Хорошо, когда люди не просто выполняют операции, а думают над процессом.

— Завтра повторим, — сказал я. — Скорректируем скорость заливки, улучшим дегазацию форм. И начнём параллельно отливать элементы в золоте и платине. Другим мастерам уже будет с чем работать.

Мастера начали убирать инструменты и очищать оборудование. Рабочий день закончился, но настроение было оптимистичным. Первый блин получился не комом, а просто неидеальным пирогом. А это уже прогресс.

Терпение и методичность — вот что отличает успешное производство от красивых планов на бумаге.

Ровно в десять утра у входа в мастерскую появился Николай Холмский. Пунктуальность — хороший знак.

Одет он был разумно — простые брюки тёмного цвета, рубашка из плотной ткани, крепкие ботинки на толстой подошве. Никаких дорогих аксессуаров или демонстрации статуса. Видно было, что парень подготовился серьёзно и понимал, где находился.

— Доброе утро, Александр Васильевич, — поздоровался он, снимая пальто. — Готов приступать к работе.

— Доброе утро, Николай, — ответил я. — Прежде чем засучивать рукава, проведу вам экскурсию.

Мы начали обход с литейного цеха, где ещё стоял запах вчерашней плавки. Я показал ему печи, формы, объяснил принципы работы с серебром. Холмский слушал внимательно, задавал разумные вопросы.

— То есть двести элементов за раз… А сколько времени занимает один цикл? — спросил он.

— От загрузки до готового изделия — около двух часов. Но при правильной организации можем работать непрерывно — пока одна партия остывает, готовим следующую.

Мы переместились в механический цех, где стояли станки для обработки заготовок. Здесь работали мастера средней квалификации — точили, шлифовали, доводили изделия до нужных кондиций.

— Александр Васильевич! — окликнул нас мастер Воронин, поднимая голову от токарного станка. — Новый сотрудник?

— Знакомьтесь, — сказал я. — Николай Холмский, будет работать с нами. Николай — мастер Архип Петрович Воронин, один из лучших специалистов по обработке драгоценных металлов.

Воронин вытер руки тряпкой и внимательно оглядел Холмского. В его взгляде читался понятный скептицизм — мол, ещё один барчук решил поиграть в ремесленника.

— Студент? — спросил он прямо.

— Академия художеств, последний курс, — ответил Холмский без тени смущения. — Хочу получить практический опыт.

— Ну-ну, — проворчал Воронин. — Посмотрим…

Мы прошли дальше, к участку сборки и закрепки самоцветов. Здесь работали самые опытные мастера — шестого и седьмого рангов. Каждое движение требовало ювелирной точности, любая ошибка могла испортить изделие стоимостью в сотни рублей.

— Здесь будете работать не скоро, — предупредил я Холмского. — Сначала нужно освоить базовые операции.

— Понимаю, — кивнул он.

В углу цеха я заметил Лену — она что-то обсуждала с мастером Егоровым, показывая чертежи элементов. Увидев нас, сестра подошла поздороваться.

Пока мы разговаривали, к нам подошли несколько мастеров — в том числе Крамской и Лесков, которых я нанял с Апраксина. Они с любопытством разглядывали нового коллегу.

— Ещё один работник? — спросил Лесков.

— Практикант, — поправил я. — Николай будет учиться вместе с вами.

Реакция была предсказуемой — смесь любопытства и скептицизма. Рабочие всегда настороженно относятся к выходцам из обеспеченных семей, а по Холмскому всё же было заметно, что по Апрашкам он не ходит.

Холмский это чувствовал, но держался достойно. Не пытался подкупить их дружелюбием или показать свою простоту. Просто стоял и ждал, когда его оценят по делам.

— Покажите мне самую простую работу, — попросил он. — Хочу понять, с чего начинать.

Воронин хмыкнул, но в его глазах мелькнуло одобрение. Правильный подход — не претендовать на сложные задачи, а начинать с азов.

— Вот, — сказал мастер, протягивая серебряную заготовку и напильник. — Эту болванку нужно обточить до размера сорок семь миллиметров в диаметре. Точность — плюс-минус две десятых миллиметра.

Холмский взял инструменты и внимательно изучил заготовку. Работа действительно была простой, но требовала аккуратности и терпения. Одно неосторожное движение — и придётся начинать сначала.

— Штангенциркуль есть? — спросил он.

— Вот, — Воронин протянул измерительный инструмент. — И помните — лучше снять меньше металла и добавить ещё один проход, чем сразу перестараться.

Холмский кивнул и принялся за работу. Движения у него были неуверенными — волновался. Но он работал методично, постоянно проверяя размеры, не торопясь.

Мастера наблюдали украдкой, делая вид, что заняты своими делами. Всем было интересно, как барчук справится с первым заданием.

Через полчаса Холмский отложил напильник и протянул заготовку Воронину.

— Проверьте, пожалуйста.

Мастер взял штангенциркуль и тщательно измерил изделие с разных сторон.

— Сорок семь и одна десятая миллиметра, — объявил он. — В допуске. Поверхность ровная, заусенцев нет.

По цеху пробежал едва заметный одобрительный шёпот. Первое задание выполнено правильно.

— Неплохо для первого раза, — сказал Воронин, и в его голосе уже не было прежнего скептицизма. — Руки из правильного места, голова соображает. Будет толк.

Это была высокая оценка от человека, который не привык расточать комплименты. Холмский улыбнулся, но сдержанно — понимал, что это только начало длинного пути.

— Что дальше? — спросил он.

— Дальше ещё десять таких же заготовок, — ответил Воронин. — И каждая должна быть не хуже первой.

— Понял, — кивнул Холмский и взялся за следующую деталь.

Я наблюдал за ним ещё несколько минут. Парень работал сосредоточенно, не отвлекаясь на разговоры. Явно понимал, что сейчас его проверяют не только на профессионализм, но и на характер.

— Архип Петрович, — сказал я Воронину, — Николай будет вашим помощником. Парень взял пятый ранг, пишет диплом по платине, мечтает о ювелирном деле. Присмотритесь к нему.