Хозяйка разрушенной крепости (СИ) - Оболенская Любовь

- Тут ничего не поделать, - произнес рыцарь. – В погоне за выгодой некоторые ублюдки способны творить страшные вещи. Но сегодня ты хорошо наказала одного из них, при этом значительно повысив обороноспособность нашей общины. Ты и правда истинная королева побережья.

- Гвиневре не понравится, что в стране появилась еще одна царственная особа, - нервно усмехнулась я. – И Артуру, думаю, тоже.

Ланселот хмыкнул.

- Этот остров похож на лоскутное одеяло из государств, постоянно пытающихся отгрызть кусок друг у друга. Лотиан совершает набеги на Регед, Гвинедд в боях делит границы с Поуисом, Корнуолл постоянно воюет с саксами. И все вместе они точат зубы на Логрес, как шакалы, не рискующие напасть на льва. Но стоит льву споткнуться, как стая пожирателей падали немедленно разорвет его на куски. Потому если на побережье Логреса появится небольшое самостоятельное и сильное королевство, поддерживающее правление Артура, не думаю, что он будет сильно против этого.

Я покачала головой.

- Никакой король не будет терпеть под боком вассала, тоже называющего себя царственной особой. Но, думаю, с титулами мы разберемся позже. Нужно поскорее закупить необходимое, и уплывать отсюда до наступления темноты. А то как бы франки не одумались и не решили, что слишком дорого купили свои жизни.

...До захода солнца мы загрузили товарами лодку с плотом, и отчалили, спеша поскорее убраться подальше от небезопасного места. Течение подхватило нас, и мягко повлекло в океан, так что веслами и парусом приходилось пользоваться с минимальными усилиями.

Ланселот, Винс и двое наших снова поскакали берегом – правда, медленнее чем раньше, ибо их кони были нагружены кожаными переметными сумами с трофеями и покупками, которые не поместились на лодке и плоту...

- Конечно, опасно плыть ночью по океану, - сказал рыбак, прищурившись на солнце, опускающееся за горизонт. – Но расположение мелей я помню, и, если ночью не поднимется шторм, то мы выгребем к берегу еще до рассвета.

- Будем надеяться на лучшее, - проговорила я, осознавая, что если нам не повезет, то и груженую лодку, и плот штормовые волны перевернут играючи. При этом спастись точно не получится, ибо шансов выбраться на каменистый отвесный берег не было – волны просто размажут об него слабые человеческие тела, а акулы доедят то, что останется...

...Но нам повезло.

Рыбак и правда мастерски знал свое дело, умело командуя гребцами и маневрируя парусом. Потому не успела луна занять на небе свое законное место, как наша лодка уже начала заворачивать в знакомую бухту.

С берега нас увидели, и в воду немедленно полетела увесистая деревянная плашка с привязанной к ней веревкой, которую отбойное течение быстро доставило к борту нашей лодки. А дальше всё было уже делом техники...

Несмотря на позднее время, встречать нас вышла вся деревня. Но, что самое поразительное, среди радостных людей был и Храбр! Громадный воин шел, тяжело опираясь на узловатый деревянный шест – но шел самостоятельно, без чьей-либо помощи.

Крестьяне, вытащив на берег и лодку, и плот, с восторгом разбирали наши покупки, я же искала глазами Винса с Ланселотом. По идее, они уже должны были быть здесь, но я так и не нашла их среди встречающих.

- Благодарю, хозяйка, - пробасил Храбр, подойдя ближе. – И тебя, и Лидди с Кэйлом. Их забота и травяные отвары вытащили меня с того света. Видимо, я зачем-то еще нужен здесь, так что ты права – моя родня подождет меня на небесах.

- Я очень рада, что ты выжил, Храбр, - искренне проговорила я. – Теперь отдыхай и набирайся сил, которые очень пригодятся нашей общине...

Не успели крестьяне разобрать наши покупки, как в ночи раздался стук копыт, и на берег, залитый лунным светом, въехал конный отряд. При этом через спину коня Ланселота был перекинут связанный мужчина с кожаным кляпом во рту.

- Этот человек следил за нами, - пояснил рыцарь, спрыгивая с коня. – Пришлось повозиться прежде, чем удалось его связать – он дрался как разъяренный тигр. Но потом так и не сказал, чем его заинтересовал наш отряд - хотя спрашивали мы его об этом очень пристрастно.

- Похоже, он не знает нашего языка, - предположил Винс, рывком сдернув пленника с коня и поставив его на колени.

- Может и не знает, - подал голос Храбр, глаза которого моментально налились кровью от ярости. – Зато его знаю я. Выучил в плену. Посмотрите на его татуировки. Это охранные руны нордов. Они никогда не ходят в вик без разведки. Сначала под видом торговцев засылают лазутчиков, которые высматривают удобные места для высадки и богатые поместья. И, если вы поймали эту крысу в здешних местах, то можно быть уверенным без допроса: в конце лета после жатвы здесь появятся незваные гости на драккарах. Они всегда приходят в это время, когда еще не зарядили осенние дожди, а в амбарах крестьян появляются рожь и овес.

- Ты прав, вонючий кабан, - прохрипел пленник, выплюнув кляп. – Вы все не доживете до осени, потому что мой славный ярл придет сюда, выпустит ваши кишки, прибьет их к столбам и будет смеяться вместе со своими воинами, когда вы, подгоняемые мечами, будете бегать вокруг тех деревяшек, наматывая на них свои внутренности.

- Пожалуй, хозяйка, ты ошиблась тогда, сказав, что нам никого не придется вешать, - задумчиво проговорил Винс. – Иди-ка ты спать в башню. А мы тут еще немного побеседуем с этим любителем веселых развлечений прежде, чем познакомить его шею с веревочной петлей.

Глава 41

Усталость буквально вдавливала мое тело в постель, но спала я плохо. В мой сон то и дело врывались крики норда, доносящиеся со двора возле подножия башни.

Сначала громкие, полные ярости.

Потом они сменились стонами, а несколько позже – жалобными всхлипами...

Думаю, никакая женщина моего времени не смогла бы заснуть под такое. Но я уже не первый день находилась в теле девушки, живущей в пятом веке. Привыкла к грязи, жестокости, боли – как к чужой физической, так и к душевной своей... И да, я, пусть тревожно, но спала под вопли человека, которого там, внизу, жестоко пытали мои люди...

Но я не осуждала их. Потому, что если сегодня не выведать у пленника необходимые сведения, то завтра, или чуть позже уже люди моей общины будут кричать от боли, когда северные завоеватели станут убивать их и жечь то, что я с таким трудом пыталась создать на этом каменистом берегу...

А потом крики затихли - и я провалилась в глубокий сон, убаюканная рокотом волн, бьющихся невдалеке о скалы, и возникшем среди ночи храпом Ланселота, который так и продолжал спать на лежанке возле моей двери. Удивительно, но осознание присутствия этого человека рядом вселяло в меня не только уверенность в собственной безопасности, но и какое-то внутреннее спокойствие. И, думаю, если б этот странствующий рыцарь исчез из моей жизни, мне стало бы по-настоящему больно...

Мне снилось, как его руки вновь мягко закутывают меня в большой плащ, нагретый телом хозяина, и заботливый голос произносит так же мягко, как вчера на деревянном причале Камелота:

- Тебе холодно? Ты вся дрожишь...

- Да, - шептала я, ворочаясь во сне. – Мне холодно... в этом жестоком мире... без тебя... Я хочу, чтобы твои руки, твои слова, твои взгляды согревали меня всегда... Иди же ко мне, мой рыцарь, почему ты медлишь?..

И непонятно было, я ли шепчу это, или леди Элейн, юное тело которой уже очень настоятельно требовало настоящей, пылкой, обжигающей любви... Так же, как стремилась к ней моя душа, не познавшая истинного, глубокого, искреннего чувства в своей прошлой жизни...

...Наконец восходящее солнце мазнуло своими лучами по моим ресницам, и я наконец смогла вынырнуть из тяжелого, но и одновременно сладкого сна, на одну ночь освободившего меня от каждодневных забот для того, чтобы осознать очевидное.

Что я не только хозяйка разрушенной крепости и глава общины, всецело мне доверяющей, но еще и девушка, имеющая право на обычные человеческие чувства.