Деревенщина в Пекине 3 (СИ) - Форд Крис

— Нас снимает камера, и не одна, — перебивает иностранец извиняющимся тоном, сопровождая слова таким же жестом. — Через стекло всё отлично просматривается, запись наверняка может разойтись по публичным каналам. Прошу понять и простить — у меня не было иного шанса обратиться к вам. Мне действительно необходима помощь, которую способны оказать только вы. Пожалуйста, просто выслушайте? Сорок пять секунд — потом я уйду, положившись на ваше решение полностью.

Он вновь кланяется.

Цукиока Ран выбивает ногтями дробь по подлокотнику.

Курода Го скрещивает на груди руки и без видимых эмоций на лице качает головой. Движение может быть истолковано как да, так и нет. Он набирает воздух, собираясь что-то ответить.

— Я знаю, что вы племянница босса, — обращается Лян Вэй к японке. — Прошу вас, переведите ему то, о чём я буду просить — к моему огромному сожалению, я не говорю на вашем языке. Пока что. Вы переведёте — и после этого я сделаю всё, что скажете. Уйду, испарюсь, далее по списку. Перед тем, как ответить, прошу, примите во внимание: я специально летел из Китая именно к вам. Нашёл способ без визы попасть на территорию Японии, при этом оставаясь в рамках закона. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, я бы не выступал сейчас в роли авантюриста, сующего голову в улей с пчёлами.

— Пусть говорит, — неожиданно прорезает голос Курода Го, переходя на ломаный английский.

Его произношение тяжелое, с характерным акцентом, но слова понятны.

— У тебя должны быть чертовски серьёзные основания вести себя подобным образом, — кивает Цукиока, приспосабливаясь к ситуации. — Раз дядя позволяет, говори.

— Невиновный человек насильно удерживается в Южной Корее. Причина — принудительная госпитализация в психиатрической клинике. Фактически он в тюрьме, только ситуация гораздо хуже. В тюрьму можно попасть только по приговору суда и любой приговор имеет четкий срок окончания. А в психиатрической клинике срока нет. Всё зависит от добросовестности врачей, о порядочности которых в конкретном случае речь не идёт.

Цукиока переводит. Курода Го что-то уточняет, затем отвечает через переводчицу:

— Нам весьма лестно ваше высокое мнение о наших возможностях, — губы японки обозначают холодную улыбку. — Причём тут мы?

— Не уходя в лишние детали, необходима независимая психиатрическая экспертиза. Нарушать закон тоже не требуется.

— Дальше?

— Я должен в кратчайшие сроки найти врачей, которые способны честно поставить объективный диагноз. Всего два или три профессиональных психиатра, которые не поддаются давлению, не берут денег за ложь и объективны в медицинских заключениях. Точка.

— Это всё?

— Если вы согласитесь помочь, готов раскрыть все детали, включая ваш потенциальный интерес. Если нет — не хочу отнимать ваше время. Спасибо, что позволили сказать.

Босс якудзы бросает эмоциональную ремарку по-японски, энергично жестикулируя. Лян Вэй отмечает, что Курода Го, вероятно, понимает английский, но говорит с трудом и неохотно, предпочитая общаться через переводчика.

В этот момент возвращается тот, кто отходил к барной стойке. Он приносит запотевший бокал. Цукиока Ран плавным жестом забирает напиток. Мужчина почтительно кланяется и отступает.

— Ситуация начинает казаться интересной, говорит дядя, — японка делает глоток. — Однако есть вопросы. В Китае население в десять раз больше. Следовательно, психиатров у вас тоже хватает. Кто ты, в чём подлинная суть и почему ты прибыл именно сюда, к нам?

— Меня зовут Лян Вэй, я писал вам насчёт билетов на сегодняшний матч. — Китаец достаёт паспорт и протягивает его собеседнице. — Спасибо, что согласились продать, к слову.

Документ перехватывает один из сопровождающих. Сверившись взглядами с Ран, он начинает выборочно фотографировать страницы. Закончив, возвращает паспорт владельцу.

— Дата официальной проверки уже назначена корейской прокуратурой и нам необходимо действовать предельно быстро, — продолжает хань. — Не буду рассказывать на коленке, чего стоило это организовать — поверьте, там всё непросто. Это, грубо говоря, пистолет с одним выстрелом. Стреляет ровно однажды, второй попытки уже не будет.

Дядя задумчиво выдаёт тираду. Цукиока кивает и переводит:

— Мы оценили ситуацию. Говорить вслух всего здесь не буду — не все вещи стоит называть своими именами. Если психиатра, которого мы потенциально могли бы предоставить, допустят к проверке с представителями прокуратуры Южной Кореи, это может оказаться весьма любопытным делом. — Между строк подразумевается, что такая совместная работа является фактической неформальной горизонтальной связью. — Дядю восхищает твоя изобретательность, перевожу дословно. Но ты так и не объяснил, почему мы. У вас нет своих врачей?

— Внутренние интриги, — Лян Вэй кивает в сторону Ли Миньюэ. — Один её дядя насильственно удерживается в Корее, а второй в настоящий момент ведёт борьбу за семейные активы в Китае. Корейские врачи даже не рассматриваются как вариант, поскольку с той стороны глубоко замешаны чёболи. Пусть не самая влиятельная ветвь, но их присутствие неоспоримо.

— Понятно, — кивает Цукиока. — На своей территории у них ресурсов больше, чем у любых иностранцев. А чем не подошел Китай?

— Мы до сих пор не можем с полной уверенностью сказать, каким именно образом молодая супруга дяди из Кореи сумела найти общий язык с его младшим братом из Китая. Но тот напряг связи в Пекине — а у нас медицина, если захотеть, и иметь ресурсы, не является независимой от Центрального Комитета.

Японка понимающе усмехается.

— У нас полностью независимых клиник фактически не существует, — продолжает Лян Вэй. — Даже частные медицинские учреждения функционируют по лицензии государства, на которые при необходимости можно оказывать давление, в том числе по партийной линии. Не буду углубляться в объяснение роли центрального комитета и его отделов, включая департамент здравоохранения.

Племянница якудзы внимательно слушает, затем переводит.

— Суммируя: с учётом противодействия, быстро китайского психиатра мы не найдём — на данный момент уже получили около пятидесяти отказов. Более того, требуется резидентура или докторская степень, признаваемая всеми тремя странами одновременно.

— Каким именно образом молодая супруга сумела найти общий язык с младшим братом мужа, мы, пожалуй, обсуждать не будем, — Цукиока аккуратно ставит опустевший бокал на подлокотник. — Чего конкретно ты ожидаешь от нас? — её взгляд становится острым.

— Я прошу вас посодействовать в поиске японских психиатров для экспертизы. Два-три квалифицированных специалиста, не более. Деньги у нас есть, оплатим авансом любой разумный счёт. С корейскими прокурорами формальности согласованы — они предоставят доступ к электронному кабинету на сайте генеральной прокуратуры Южной Кореи.

Оябун откидывается в кресле и вертит в пальцах сигару, но не зажигает её. Он обращается к племяннице, та переводит:

— Ситуация ясна. Почему ты выбрал именно нас?

— Корея и Китай отпали, три минус два будет один. В Японии я начал искать, кто способен оказать помощь, не слишком оглядываясь на формальности и не слишком привязываясь к официальным статусам. Нам необходим уважаемый посредник — напрямую серьёзно разговаривать никто из клиник не станет. Лично с вами мы знакомы по сети, пусть заочно. Цена вопроса была пять тысяч долларов — стоимость билетов. Заодно служит доказательством серьезности намерений.

Цукиока Ран медленно кивает:

— Я уже поняла, что билет ты приобрел целенаправленно. И сколько это стоит, я в курсе.

— За вашим дядей в сети закрепилась репутация человека, который болезненно воспринимает любые проявления несправедливости. Плюс прослеживается деловой интерес именно к корейскому полуострову. Я, честно говоря, зацепился за это, прочее — экспромт.

— Интересный ход мыслей.

— Логичный, — возражает китаец. — В нашем несовершенном мире не так много организаций, для которых нематериальные ценности могут стоять выше материальных благ. Таких формаций единицы, сюда плюсуем ограничения по географии и исключаем госструктуры.