Трактир "Бойкая щучка" (СИ) - Гринерс Эва

Но в какую страну меня занесло? В какое время? Как мне решать проблемы, если я не знаю даже элементарного? Изо всех сил стараясь не поддаться панике, я стала искать плюсы в создавшемся положении.

Ну, значит, первое - я была жива и здорова... И, как говорилось в байке про Наполеона, первого было достаточно.

Больше сегодня посетителей у меня не было. Не включая свет, я распахнула окно и вдохнула солоноватый густой воздух. Огни деревушки, где находилась больница, были редкими. Пора было ложиться спать. Просто больше нечем было заняться.

Я стала думать о своём новом имени. Красивое. Интересно, почему старик-рыбак звал меня Чара? Какое-то сокращение. И мне оно тоже нравилось. С этим именем хотелось нести себя гордо, не давая спуску обидчикам и кровным врагам… Я расфантазировалась и незаметно уснула.

На следующий день доктор Перес - его имя было Марио - сообщил мне, что выпишет меня до конца недели. Что-то от Оли Бобик трусливо дрогнуло у меня внутри: в больнице было так спокойно, можно было ничего не решать… Я взяла себя в руки и, подняв подбородок, улыбнулась Марио от всей души, глядя в его добрые глазки-бусинки:

- Спасибо вам, доктор Перес. Вы меня просто по частям собрали! - вспомнив, какие здесь все религиозные, добавила: - Буду молиться за вас всем святым!

Доктор смущенно покраснел, засуетился, стал похож на школьника.

- Ну что вы, сеньорита. Если что-то будет беспокоить, вы обращайтесь ко мне, приходите.

После доктора прискакала Карла.

- Габи, я поговорила со своим братом, он отвезет тебя в пятницу домой на своей повозке. Отсюда далековато до твоего дома, а ты ещё слаба.

Господи, спасибо тебе за добрых, отзывчивых людей!

- Спасибо, Карла! Как же я тебе благодарна. Честно говоря, я в такой растерянности.

- Еще бы! - подхватила словоохотливая девушка. - Остаться без отца, да еще и с кучей долгов. Знаешь, я тоже не особенно соображаю в счетах, когда это не цена на туфли. Но есть у меня один ухажер - страшно нудный, но умный, надо признать. Я загляну к тебе в субботу вечерком с ним, он будет рад помочь. Сейчас я побегу, а ты не грусти, красотка, ладно?

- Обещаю, дорогая, спасибо! Мне стало гораздо легче, - я от души улыбнулась отзывчивой девушке.

Интересно. Судя по всему, мы не были знакомы с Карлой и не дружили раньше, но в этой местности, наверное, все друг друга знали хотя бы в лицо.

Гуляя по территории больницы, я порой встречала других больных, правда, редко. Все неизменно здоровались со мной, называли по имени, улыбались, желая скорейшего выздоровления.

Остаток недели пролетел быстро и, наконец, настало утро выписки. Погода стояла ясная, солнечная. Но жарко не было.

Карла притащила мне несколько своих вещей на выписку: юбку, кофточку, косынку и даже потрепанные туфли. Из своего имущества у меня был только конверт с долговыми расписками, так что уезжала из больницы я налегке.

Брат Карлы Уго оказался здоровенным малым с копной каштановых, давно нечесаных волос. Он всего лишь раз глянул на меня исподлобья и молча помог взобраться на грубую повозку. В неё была впряжена рыжая лошадь, неторопливая и задумчивая. Она спокойно жевала губами и была немного похожа на верблюда.

Ехали мы мимо покосившихся домиков по улочкам окраины, которая тянулась довольно долго. Минут через двадцать перед глазами открылся вид на залив в обрамлении невысоких зеленых гор. Пейзаж был таким ярким, что я сначала даже ахнула и зажмурилась. А потом, вцепившись, в борт повозки разглядывала голубую воду в золотых бликах, берег, облепленный лодками и небольшими судами.

Центр города или посёлка выглядел побогаче. Каменные дома в два и даже три этажа, но таких было совсем мало. Убогие лачужки сиротливо лепились вокруг них, как бедные родственники. Интересно, какой из домов был моим?

Я разглядывала каждый, пытаясь угадать, возле какого мы остановимся, но мы всё продолжали ехать по пыльной дороге.

Солнце припекало, голова начинала побаливать. Повозка тащилась очень медленно.

Центр поселка закончился, и мы свернули прямо к заливу. Берег здесь был каменистый. В конце очень условной дороги виднелся маленький старый причал и огромный серый валун возле него.

- Может, мы не туда заехали? - прокричала я в спину Уго. Стало страшновато: куда он завёз меня?

Парень, не оборачиваясь, мотнул головой и натянул поводья.

- Приехали, - это было первое слово, которое я услышала от него.

Приехали куда? Растерянно оглянувшись, я вдруг поняла, что серый валун - это лежащий на камнях, почти на боку, старый ржавый баркас. Слева между деревьями располагалась какая-то пляжная заброшенная хижина без двери.

До меня не сразу дошло, что эта хижина и есть мой дом. А когда я это поняла, где-то внутри меня тихонько заскулила от страха Оля Бобик.

Глава 4

Уго не стал задерживаться и уехал сразу же. А я всё стояла и не решалась сдвинуться с места, прижимая к груди конверт с бумагами.

Вокруг было довольно симпатично: каменистая полоска берега заканчивалась и начинался бело-желтый песок с вкраплениями разноцветных ракушек. Оливковые и какие-то цитрусовые низкорослые деревья росли тут и там. Их была целая роща. Хотелось пройти вглубь, посмотреть, что там. Однако в первую очередь нужно было исследовать жилище, которое выглядело так жалко, что на первый взгляд я бы скорее устроилась спать на песке под низкими ветвями серебристых ветвей оливы. Дом был словно слеплен из грязи с намешанными в ней травой и какими-то стеблями. Крыша остроугольная, с заметными прорехами.

Ступив на порог, я обнаружила, что без двери был только “предбанник”. Здесь сильно пахло рыбой. Я закрутила головой. И точно: выше меня сантиметров на двадцать она висела ровными рядами, сушилась.

По периметру этих сеней со щелями в стенах, были навалены ящики и бочонки: как целые, так и разбитые. В одном углу стоял плотно закрытый короб. Он был тщательно замотан тряпками и старой сетью.

Более здесь исследовать было нечего, и я шагнула к двери. Грубо сколоченная, она “надёжно” запиралась на деревяшку, крутящуюся на ржавом толстом гвозде. Очевидно, Габриэла с отцом считали, что честным людям прятать нечего.

Передо мной открылся длинный сквозной коридор. Наверное, он шел через всё здание. Внутри тоже пахло рыбой, но к этому мне, в принципе, было не привыкать: всю жизнь на рыбозаводе проработала. Не самое страшное. Помещение было темноватое, и я оставила дверь открытой, чтобы впустить сюда свет, а заодно и свежий воздух. Сквозняк и запах моря быстро устранили небольшую затхлость.

Осмотревшись, я поняла, что этот коридор использовался как кухня, столовая и кладовка для всего на свете.

Печь-камин с большим зевом, большой разделочный, он же обеденный стол, две скамьи. Небольшой буфет с нехитрой посудой. Всё свободное место вдоль стен занимали ящики, испачканные рыбьей чешуёй.

Из этой проходной комнаты-кухни-коридора вели три двери. Я заглянула в две, расположенные друг напротив друга. Это были спальни. Одна совсем аскетичная - узкая кровать с дырявым покрывалом, рядом столик на трех хлипких ножках и стул. На столике кувшин и четки. Над кроватью висело распятие. В горле возник знакомый комок и я, открыв окошко для проветривания, вышла тихонько.

Спальня напротив была девичьей, хотя тоже очень скромной. Покрывало поновее бирюзового цвета, две вязаные думочки-подушки. На окне висел красивый кусок тюля, очевидно, купленный в обрезках в каком-нибудь ателье.

Плохонький туалетный столик с зеркалом в пятнышках. Когда-то лакированный, но теперь же лак по большей части отсутствовал.

На столике лежала расческа, дешевая пудреница, флакончик духов и деревянная шкатулка. В углу комнаты располагался гардероб с покосившимися дверцами.

Я посидела на кровати, привыкая к ней. Неуютное чувство не покидало меня, и я решила исследовать третью дверь в коридоре.