Призванный в Бездну (СИ) - Colonel Lt

С магическим зрением повезло куда меньше: тушканчик улавливал течение потоков маны не столько глазами, сколько особым органом. Сигналы от него поступали в мозг, который и дополнял картинку. В сущности, это было не зрение, а чутьё, так как магический фон улавливался далеко за пределами поля зрения. Непривычное к этому сознание отсекало излишек информации.

Попытки внедрить орган в человеческое тело ничего не дали. Мозг не понимал, как обработать получаемые импульсы. Заканчивалось это головной болью и слепотой.

Добившись лишь Наброска, я задвинул затею в долгий ящик. Магическое зрение не играло существенной роли в планах на ближайшее будущее.

А заключались планы в том, чтобы шляться по третьему слою в человеческой форме, убивая монстров, которые сбегались на запах мальчишки. Я нешуточно гордился этой идеей. Зачем утруждаться охотой, когда жертвы сами ищут тебя? Из минусов было разве что то, что порой ко мне приходили настоящие орды различных существ, которые без разбору нападали друг на друга и на меня.

Выжить в таких кровавых потасовках было непросто. Я редко отделывался одной потерянной конечностью, а пару раз лишался половины тела. Наиболее болезненным открытием стало то, что клейкой субстанции, которой липкоплюи забрасывали своих врагов, нипочём были мои превращения.

Нейфилу избранная мной стратегия повергла в глубокий шок.

По людским меркам она казалась опасной глупостью или сумасшествием.

Однако я перестал быть человеком ровно в тот миг, когда стараниями старухи попал в новый мир. Меня полностью устраивал любой исход, где я остаюсь в плюсе по полученной энергии. Даже если в ходе драки я терял кое-какие внутренности.

Наверное, я всё-таки малость свихнулся. И свихнулся бы ещё сильнее, если бы не общение с Нейфилой, голос которой напоминал о том, что за пределами Бездны лежал целый мир. Забыть об этом в творившемся на третьем слое аду было слишком просто.

Беседы с Нейфилой были отдушиной, тонким мостиком между мной и человечеством. Постепенно она научилась говорить подолгу и не уставать при этом, а также стала чаще подглядывать во внешний мир — в основном для того, чтобы дежурить, пока я сплю.

Нейфила тоже менялась. От апатичной, безвольной куклы, какой я встретил её на аванпосте, не осталось и следа. Она редко демонстрировала сильные чувства, но тем приятнее было получать мощный отклик — в тех случаях, когда броня сдержанности давала слабину. Меня немало забавляло, что по-настоящему ожила Нейфила, лишь превратившись в призрака.

Она даже задавала вопросы о моём прошлом. Раньше она не осмеливалась на это.

Скрывал иномирное происхождение я недолго. Посчитал ложь бессмысленной, уж больно много всплыло бы противоречий. Кроме того, я не видел, чем моё признание навредило бы мне.

К разговору об этом мы пришли случайно, когда я пробирался по очередной пещере Лабиринтума, посмеиваясь над пришедшим в голову каламбуром:

Нейфила Шредингера, одновременно жива и мертва. Какая только чушь не придёт в голову от скуки…

«Чья-чья Нейфила?»

Шредингер. Квантовая механика, история про кота в суперпозиции. Разве не слышала?

Ответил я машинально, застигнутый врасплох спавшей, как мне казалось, Нейфилой, — и резко остановился, подавив желание шлёпнуть себя по лбу.

То есть… Так, мои фантазии.

«Знаешь, я ведь чувствую, когда ты недоговариваешь. Твои мысли приобретают другой оттенок».

Неожиданно в голове возникла картина из прошлого: Каттай, склонивший голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, перед тем как сказать, что я говорю правду. Он тоже ощутил, что я не лгал, давая обещание.

«А ещё я не круглая дура. Ты постоянно оговариваешься. Но если тебе так удобнее, я не буду настаивать…»

Я потоптался на месте, думая, стоит ли признаться, и не нашёл причин, почему этого не надо делать. Нейфила отдала за меня жизнь. Немного честности в общении с ней не повредит.

Видишь ли, я не совсем обычный безликий… По правде говоря, вообще не он. Я был заперт в его теле, но попал в него из другого мира. Как и почему, я точно не знаю. Моё имя не Каттай, его вместе с внешностью мне отдал парень, которого старуха скормила безликому. Меня зовут Герман.

«Гер-ман».

Нейфила покатала имя на языке; мне понравилось, как она произносила его.

«Можно я буду называть тебя так? И что ты сказал про другой мир?..»

Я вздохнул. Предстоял длинный и занимательный разговор.

Я обо всём расскажу, но прежде пообещай — в этом мире я для всех останусь Каттаем.

«Я же мертва. Кому я могу разболтать твоё имя?»

Когда воскреснешь — кому угодно.

«Тогда проще будет звать тебя Каттаем всегда, чтобы невзначай не проговориться».

Открытый и любознательный ум прирождённой исследовательницы на удивление легко справился с концепцией перемещения между мирами, хотя прежде Нейфила не слышала о том, чтобы души из другого измерения призывались сюда.

Как она заявила, Бездна отрицала незыблемые законы реальности и заменяла их своими собственными. В ней было возможно всё.

Упоминание о том, что меня предала семья, вызвало у Нейфилы ожидаемое сочувствие; она прекрасно знала, каково быть обречённой на смерть своими родственниками.

Теперь на привалах и перед сном я понемногу делился с девушкой подробностями о быте Земли и историей моей жизни. Такие разговоры стали нашей вечерней рутиной.

Когда я как-то сказал ей, что собираюсь покорить Бездну, чтобы вернуться на Землю, она надолго замолчала. Я понял её смятение.

Не переживай. К тому времени ты уже воскреснешь и сможешь отправиться куда захочешь.

Я не собирался тащить Нейфилу в чужой для неё мир. Это было бы покушением на её свободу, которую я старательно в ней взращивал.

«А если…»

Она поколебалась.

«Я захочу на Землю? С тобой?»

Предположение застало меня врасплох. Об этом я как-то не раздумывал. Но ответ пришёл из глубины души.

Почему нет? Если ты того пожелаешь, я прихвачу тебя.

Земная цивилизация была намного комфортнее для жизни, чем местная. После того, как я описал Нейфиле прелести технологического прогресса, было немудрено, что она загорелась энтузиазмом вкусить их самостоятельно.

«Спасибо!» — воскликнула Нейфила с таким восторгом, что я чуть не споткнулся на ровном месте.

Меж тем развитие облика Каттая продвигалось с приятной скоростью. Я методично укреплял кожу и наращивал мускулы. Теперь мелким монстрам приходилось повозиться, чтобы прокусить мой покров, достигший стадии Эскиза, а мои ответные удары, подкреплённые мышечной силой Зарисовки, нередко дробили им кости.

После того как Каттай из заморыша превратился в слегка худощавого, но поджарого и развитого парня, я закончил раздувать мускулы — не ради эстетики, но для фактора неожиданности. От подростка никто не будет ждать силы десятка мужчин. В то же время к увитому канатами мышц качку неизбежно будут относиться с опаской — и тщательнее готовиться к схватке с ним.

Непредсказуемость — это половина победы, как любил повторять отец.

Бизнес-совет обрёл вторую жизнь в Бездне.

Так тянулись мои дни.

Пока однажды я не ощутил на коже несмелое дуновение ветра.

Глава 20

Как назло, поделиться радостью было не с кем. Нейфила скрылась внутри своей души, оставив меня одного. Даже призраки нуждались в отдыхе.

Сквозняком тянуло из узкого неприметного прохода, немногим шире трещины. Пришлось повернуться боком и поворочаться, чтобы протиснуться внутрь. За недели, проведённые под землёй, я привык к ощущению тесного давящего пространства, но в этой расщелине и дышать получалось с трудом.

Неглубокие вдохи подстёгивали биение сердца. Трещина казалась бесконечной. Я опасался, что она продолжит сужаться, пока я не застряну в ней — в полушаге от долгожданного выхода на поверхность. Я отгонял эту мысль, но она настойчиво возвращалась.