Елена Прекрасная и Белый Волк (СИ) - Черпинская Надежда

– Как выяснилось теперь, это было даже не другое королевство, а другой мир, – невесело усмехнулся Ингар. – Госпожа Маржетта сказала, что чары пока мешают тебе вернуться ко мне, но однажды ты найдёшь путь домой. И тогда… сможешь снять с нас всех проклятие. Для этого тебе нужно лишь назвать меня настоящим именем. Я ещё удивился тогда – куда уж проще! Теперь-то понимаю, чего тебе стоило вспомнить это имя. Маржетта ещё тогда предупредила, что ты сама должна меня узнать. Непременно сама! Иначе ничего не получится. Если я сам назову себя прежде, или кто-то другой расскажет тебе обо мне и о том, что с нами случилось… пусть даже лишь намекнёт, а не скажет всю правду, то проклятие станет ещё сильнее. Тогда избавиться от него уже не выйдет. Никогда. О том, как должно его снять, говорить тебе тоже было нельзя. Вот поэтому я отмалчивался на все твои вопросы, поэтому не сказал, что ты жила здесь прежде, не сказал, что люблю тебя, не сказал, кто я… Придумал это смешное прозвище.

– Рагни… – Елень грустно усмехнулась, – это же… Ингар… наоборот. Я только сейчас поняла…

– Это была моя первая попытка дать тебе хоть какую-то подсказку… – любимый улыбнулся и развёл руками, но тотчас снова приобнял, даже на миг не желая её отпускать. – Очевидно, не самая удачная. Ты не разгадала, что в прозвище чудовища спрятано моё настоящее имя… Я, конечно, рисковал. Вдруг даже такая крохотная подсказка могла лишить нас возможности избавиться от чар. Но мне так хотелось помочь тебе хотя бы чем-то. И я пытался. Не представляешь, какая это пытка – смотреть, как ты изводишь себя догадками, и не сметь произнести даже слово! Магри убеждала меня, что нужно всё рассказать. Что ты, возможно, вспомнишь меня, когда узнаешь, что здесь произошло. Но я не мог обрекать тебя на это – прожить всю жизнь рядом с уродом, не имея возможности даже выбраться отсюда к людям. Правда, после заката ко мне возвращался мой настоящий облик. Это ещё один подарок ведьмы Маржетты. Избавить меня от проклятия не смогла даже она при всём её могуществе. Однако сделала так, что я хотя бы на время смог становиться человеком. Но с тем, кого, дабы избегать имён, мы здесь договорились называть просто Хозяин, у тебя и вовсе отношения не задались…

– О, да! – Елень чуть отстранилась и с наигранным гневом ткнула Ингара пальчиком в грудь. – Потрудись-ка объяснить, что всё это значит! С именами и признаниями всё понятно… Ты просто не мог открыть мне правду. Но зачем было так грубить и оскорблять меня? Зачем ты это делал?

– Я не оскорблял тебя, любовь моя… – грустно улыбнулся Ингар.

– А как это ещё назвать?!

– Поверь, я не сказал тебе ни одного дурного слова, Елень! Клянусь! Ни одного злого слова…

– Как это? – ахнула Елень.

Он сказал это так, что она сразу проверила. Но объяснить для себя пока не могла и приготовилась услышать очередное откровение.

– Не знаю, что ты слышала, моя родная, но точно не то, что я тебе говорил.

Елень изумлённо распахнула глаза.

А Ингар продолжил со вздохом:

– Должно быть, здесь проклятие сработало иначе… Днём ты видела безобразное чудовище вместо меня настоящего. Что интересно, не ты одна – я был чудовищем и для всех прочих. А вот ночью только для тебя моя речь искажалась причудливым образом. Когда я говорил с Магри и её сыновьями, они меня понимали верно.

– Точно… Пир и Лугри… это же мальчики Магри… Только сейчас сообразила. Они так выросли… – улыбнулась, чуть отвлекшись Елень. – И… что же ты мне сказать пытался?

– В первый вечер… во мне ещё жила надежда, что меня настоящего ты всё-таки узнаешь, – вздохнул, взъерошив тёмные пряди, Ингар. – Я смотрел на тебя в надежде… Видел в твоих глазах интерес, доброжелательность, заинтересованность. Но только не то, что хотел увидеть. Ни узнавания, ни любви… Я понял, что ты не помнишь меня. От разочарования даже заговорить смог не сразу. Да, оказалось, снять проклятие вовсе не так просто. И тогда я решил, что нужно просто проявить вежливость и гостеприимство. Я хотел стать тебе другом. Надеялся, что однажды ты вспомнишь о наших чувствах или же сможешь полюбить меня снова. Я заговорил о том, как рад такой гостье в моём замке. Кажется, сказал какой-то комплимент, восхищаясь тобой. Ты в тот вечер была особенно красива. Впрочем, как и всегда. Но мои слова тебя неожиданно обидели и разозлили.

– О, ещё как! – хмыкнула Елень, только сейчас понимая всю абсурдность ситуации.

Она только теперь разгадала, почему жесты, взгляды и прикосновения Хозяина так противоречили его словам – он просто говорил совсем другое, не то, что она слышала.

– Я попытался извиниться и объяснить, что имел в виду, но этим рассердил тебя ещё больше. Не сразу понял, что происходит, и почему ты так странно отвечаешь на то, что я говорю… Увы, ты уже в ярости ушла прочь, когда я наконец уразумел, что произошло.

– Если бы я только знала… – сокрушённо покачала головой Елень.

– Дальше – хуже… Я понял, как действует проклятие на Хозяина, понял, что невольно обидел тебя. Но на следующее утро, когда случайно услышал твой разговор с Магри, решил, что вы обсуждали Рагни. Я дал себе слово, что постараюсь не пугать тебя больше своей жуткой личиной, и прятался от тебя по всему Замку, стараясь не попадаться на глаза. В конце концов, к вечеру на меня такая тоска напала, ведь я тебя почти весь день не видел, что я не выдержал и попросил Магри позвать тебя на ужин. Для себя решил, что буду молчать как рыба, чтобы случайно не обидеть тебя ещё раз. Мне за счастье было хотя бы смотреть на тебя, быть рядом…

– Но ничего не вышло, – усмехнулась невесело Елень. – В этот раз поговорить захотелось мне…

– Да, и мы снова поссорились, – кивнул Ингар. – Да ещё так… страшно… Ты смотрела на меня так, словно ненавидишь всей душой. А я бы полжизни тогда не пожалел за право обнять тебя, за один поцелуй…

– И тогда ты решил написать письмо… – она уже догадалась, что было дальше.

– Да, на следующий день, в библиотеке, мне пришла в голову мысль… Если проклятие так коверкает всё, что я говорю, может, слова, написанные на бумаге, останутся истинными. И я написал эту записку, где просил простить меня и умолял остаться в Замке навсегда.

– Но проклятие и здесь сыграло с нами злую шутку… – вздохнула Елень. Подняла глаза, заглянула в его бездонно-синие: – А что ты тогда сказал мне на лестнице?

Он коснулся её лица, мягко погладил по щеке, вызывая трепетные мурашки по всему телу.

– То, что готов повторять снова и снова… Пока моё сердце бьётся. Я надеялся, что эти слова ты расслышишь даже сквозь стену проклятия… Люблю тебя!

– Я услышала их, любимый, – Елень сама потянулась к его губам, – душой я их услышала, в глазах твоих прочитала… Правда, поняла это только сегодня… Люблю тебя!

– Люблю тебя… – повторил эхом он.

– Люблю тебя… – успела ещё раз прошептать Елень.

А потом снова случился долгий-долгий, жаркий-жаркий поцелуй, и в третий раз: «Люблю тебя» – простучали в такт два влюбленных сердца.

***

43 И пришла весна

– Господин! Господин! Господин!

Далёкий перепуганный зов Магри прервал их жаркий поцелуй, но даже он не смог разорвать объятия.

– Я здесь, Магри! – громко крикнул Ингар, не выпуская любимую из своих рук, а Елень льнула к нему кошкой. Он улыбнулся нежно и добавил уже тише: – Мы здесь.

Вскоре на лестнице раздались торопливые шаги, и кухарка с шумом ворвалась в их тихий мирок под самой крышей Замка.

Только эта была уже совсем не та старушка, похожая на злую ведьму…

Статная, красивая женщина с золотыми косами и озорными глазами вбежала и замерла, изумлённо распахнув глаза.

Да, именно такой она была, пока злые чары не исказили здесь всё. И ведь как несправедливо, что коснулась злая магия проклятия самых верных и чистых сердцем – тех, кто был больше всего предан своему господину.

Не сразу это случилось…

Теперь-то Елень помнила это, помнила всё.