Червь 3 (СИ) - Лагутин Антон

Волки охотно разбивались на пары. Человек и волк — пара. И эти пары тренировались, сражаясь между собой. Забавное зрелище, но мы быстро получили результат. Разучили короткие команды. Волки с удовольствием — под управлением Альфы — пинали друг друга головами, валили на землю, а потом пытались сбить с ног соперника-человека. И всё это в песке, с мечами, в окружении густого леса, внутри которого построили этот лагерь.

Мы сидели с Борисом в тени огромного дуба. Всё тело чесалось от песка, смешавшегося с каплями пота и всё что мне сейчас хотелось — ускользнуть прочь, побыстрее помыться, залезть в деревянный таз и драить своё тело жесткой мочалкой, обливаясь тёплой водой. Но Борис быстро научился меня задерживать, не применяя грубую силу. И вот мы продолжаем сидеть в тени дуба, курим и наблюдаем за результатом нашей общей работы. Он был доволен. Он искренне улыбался, а я мог только догадываться, что в его голове происходило, и какие победы он уже себе там нафантазировал.

Война войной, а обед по расписанию.

Ежедневно с фермы приезжали обозы. Снабжали нас пищей, водой. Фермеры были безмерно рады нашему союзу со зверями. Коровки и козочки теперь могли безбоязненно постись на зелёных лугах, не боясь быть сожранными волками. Полностью моя заслуга, но разве мне кто скажет: Спасибо!

Нет, конечно! Я — диковинный персонаж. Девчонка, на которую глядят с опаской. Но ко всему привыкаешь. Становишься сильнее. На окружающих смотришь свысока.

Всё хорошо!

Жизнь прям налаживалась. Хотелось мира. Мне захотелось жить обычной жизнь. Радоваться каждому утру. Улыбаться миске с едой, стакану с водой. Я был нужен. Я стал полезен обществу.

Но через неделю обыденность начала меня сжирать. Я почувствовал, как меня быстро сжирает бытовуха. Я начал привыкать. Начал расслабляться. Во мне вдруг проснулся какой-то иной голод.

Вернулись кошмары. Снова начала сниться та тварь. Та баба, что была закована в кровавый доспех. Надо же, еще чуть-чуть и я совсем бы по неё забыл. Ну уж нет. Эту суку, что тыкала в меня пальцем и называла паразитом я никогда не забуду!

Ночи стали резиновыми. Казалось, что уже прошли сутки, а солнца так и не выглянуло. Всё бесило. Я стал злым. И мне это мешало.

В один из дней, когда я рассёк воздух своим мечом, из меня вырвался громкий крик. Этот порыв был не подконтролен мне. Просто мой организм решил сбросить накопившуюся злость. Так бывает. Нельзя копить негатив. Нужно выплёскивать, иначе само выйдет, и как правило — в самый неподходящий момент.

Борис тогда испугался. Спросил у меня:

— Что с тобой? Мы только начали, а ты уже устала?

— Я устала здесь находиться! Я теряю время!

— Я тебя не держу. Иди.

Сколько раз я это слышал. Я знаю-знаю, он меня не гонит. Он хочет помочь. Научить всему, что он знает. Подготовить меня. Но я так не могу!

Борис сказал:

— Ты можешь уйти в любой момент, но куда? Куда ты отправишься?

— Я не собираюсь никуда уходить. Но очень хочу. Пока мы тут… тренируемся, — меня заебал этот меч! Шершавый, трущий кожу до красноты. Бесит.

Швыряю меч к хуям подольше! Пинаю песок, топчу.

— Инга, оружие не обязательно выбрасывать.

Борис поднимает мой меч, хватает мою руку. Подтягивает к себя мою ладонь, вкладывает в неё рукоять меча. От злости у меня плотно стискиваются губы.

— Сколько раз он уже выручил тебя? — спрашивает Борис.

— Много…

— Не смей его бросать на землю. На нём крови больше, чем течёт в твоём теле.

— Пока мы тут упражняемся, «Кровокожи» уже ускакали далеко-далеко! Может они вообще сгинули прочь. А с ними и Роже…

— Ты думаешь не о том…

— А о чём я должна думать?

Мужская ладонь упала мне на плечо, по-доброму затрясла меня.

— С твоей подругой всё будет хорошо. Они не людоеды. Им нужен её дар, и пока она им обладает — ей не грозит опасность.

— Куда они её везут?

— Сейчас это не имеет значение, — говорит Борис. — Ты не готова с ними встретиться. Ты даже не готова к встрече с «Труперсами».

— Нет! Я ко всему гото…

Та самая мужская ладонь, что так по-отечески меня подбадривала, резко надавила мне на плечо. Я шагнул назад. Под ногой что-то возникло, на что я тат же наступил, и сразу же оступился. Я упал на спину, и меня даже никто не попытался схватить за руку! Упал в песок. А Борис принялся громко ржать, убирая свою ногу.

Зараза! Ну я тебе сейчас устрою!

Накопившиеся эмоции необходимо всегда выплёскивать. Нужно дать им выход, в любой форме, всё зависит от вашего воображения! Но копить их ни в коем случае нельзя. Иначе они выйдут сами, в самый неподходящий момент.

Успокоившись, я всё проанализировал. Борис прав. Он чертовски прав. Я не готов. Еще не готов. Мечом махать — не гайки крутить неподходящим по размеру ключом. Но в отличии от салаг, приехавших на неделе, я быстро учился. Борис ставил меня в пример крупным парням, демонстрирующие всем своим жалким видом как им хочется вернуться к мамкиной сиське. Их нежные ладони брезгливо хватались за сухую рукоять меча, сделанную из человеческой кисти. Их пятки быстро стирались грубый песок, словно ребятки бегали по наждачке. А когда они по ночам заблёвывали пол барака, я смотрел на корчившиеся тела на койках и широко улыбался.

Мой вид — лучшая мотивация против слабости.

Улыбающаяся девка со сложенными руками на груди, смотрящая на всё свысока — мотивация взять свои яйца в кулак и попытаться хоть что-то доказать самому себе.

Справедливости ради, моя мотивация куда сильнее. Эти пацаны, эти ребятки привыкшие думать только о себе, прям как и я, но вот сейчас я ловлю себя на мысли, что, возможно, я всё это делаю не ради себя. Не ради той боли, что так ловко ломает моё эмоциональное состояние.

Этим бедолагам, этим парням с неокрепшей психикой плевать на всех. Им плевать на деревню. Плевать на будущее. Плева на «Труперсов».

А мне нет. Странное чувство. Мне не плевать.

Может, это всего лишь любопытство.

Возможно, это и вовсе глубокие чувства Инги, с которыми мне с каждым днём всё сложнее и сложнее бороться. И в этой борьбе я не собираюсь выигрывать. Мне хочется сдаться.

Мне хочется стать нормальным.

Я наконец-то стал ячейкой группы, объединённой благородной идеей. Я стал частью сокрушительного меча, несущего мир в этот мир.

Что-то я расчувствовался. Мне всего лишь то надо добраться до той суки. А получиться ли спасти Роже — мне плевать.

Сейчас я жду встречи не только с «Кровокожами». Лидер «Труперсов» меня волнует не меньше. Его голова… лицо…

Это точно он.

Но как?

Получится ли при встрече расспросить его? Я так и вижу, как он замахивается мечом, а я спрашиваю его: Привет! Это ты?

А что дальше?

Этот вопрос еще долго витал у меня в голове, выстраивая тысячи различных путей развития событий. Будь что будет.

Когда я и еще две дюжины окрепших новобранцев, уверенно стоят в раскалённом песке, произносят вызубренную молитву, Борис со всей гордостью оповещает нас, что мы готовы.

Дух наш окреп.

Руки стали частью наших мечей.

А ноги без страха понесут нас на врага.

Борис набрал полную грудь воздуха. Его лицо перекосило, он хотел кашлянуть, но сдержался. Глаза смерили каждого бойца. Остановились на мне. Он громко крикнул:

— Вы готовы!

Даже Пич радостно забегал у него в ногах. Прильнул к ботинкам и принялся чесать спину. Даже завыл от удовольствия.

Добрый смех разлетелся в толпе вояк, готовых выдвигаться в смертельный поход.

Волки, во Главе с Альфой стояли в стороне. Стояли вместе с бывалыми воинами, разделившись на пары: человек — волк. Звери были готовы. Они всегда были готовы, ожидая пока мы — люди — станем готовы.

И вот наконец настал тот день.

Глава 19

Глухие удары разбудили всех в бараке. Борис, запакованный в кожаный доспех с довольным лицом, лупит кулаком по стене барака. Лупит так, что пыль валиться с потолка.