Джунгли. Том 3 (СИ) - "Focsker"

— Брешешь, собака! — Один из глаз Бессмертной стал синим и в темных красках, появилось красное пламя. — Докажи, что знаешь богов, назови хоть одно имя, и я пойму, клянусь, я узнаю, был ли такой бог, поклонялся ли ему хоть кто-то!

Хуя се, рояль⁈ А разве она не лишилась сил? Эй, Рабнир, блядь, да на меня глазом «хуёвым» глядят! Рабнир, как и Гончья, раззявив рот, с любопытством глядят на меня, ожидая ответа.

— Ладно, хуй с тобой, золотая рыбка. — Поднимаюсь, выхожу вперед. — Я расскажу тебе о богах, и не об одном, как ты могла подумать, а о десятке, с которыми лично знаком…

От моей уверенности Бессмертная нервно сглотнула, голова её трусливо вдавилась в плечи, а Рабнир с Гончьей и вовсе на полусогнутых припали к земле растопырив уши.

Глава 22

Несколько часов спустя.

Бессмертная, глазами полными разочарования и детской обиды, с лицом, умоляющим о том, чтобы я лгал, смотрела на меня и едва ли не рыдала. Как были в моём мире Перун, Зевс и Тор, воинственные, повелевающие молниями, так и нашлись другие, те, к кому эта тёмная сущность относилась с максимальной ревностью. Чернобог, славянский бог разрушения, Танатос и Аид в Греции, Анубис в Египте, Шолотль у ацтеков — и это лишь малая часть тех, о ком я знал из школы, телика и интернета. Перечисление всех, кому когда-либо поклонялись люди нашего мира, с объяснениями и кратким рассказом о способностях богов могло затянуться не на одни сутки. Потому я выбрал лишь малую часть сильных воинственных богов и, после красочного описания, рассказал о богах смерти. Пленница считала Мертвого бога единственным, кто был способен забирать жизни у Бессмертных; в то же время я рассказал ещё как минимум о пяти сущностях, которыми и по сей день непорядочные взрослые пугают детей. Глядя на этот мир, на то, как поступили с ним боги, оставив свои творения и отправившись на небеса, я вполне мог допустить нечто подобное и в нашем. Может нас тоже, кинули? Поэтому рассказ о них велся не как надуманный, школьный, а как реальный, периодически пересказывая ситуации из фильмов и мультиков. За всем моим бредом и полубредом Бессмертная старательно следила, хоть её лицо показывало отчаяние. То ли не располагая силой постоянно проверять мои слова, то ли от отчаяния, она лишь периодически включала свой «полиграф» — в виде красного глаза, а после, дослушав очередную историю, вновь вырубала, становясь всё печальнее и печальнее.

— Царь Скорпионов, призванный Анубисом, тот ещё слабак, — когда я наконец-то замолк, выждав несколько минут, зная, что от неё ждут реакции и ответа, наконец-то отозвалась Бессмертная. — Мертвый бог никогда бы не создал кого-то настолько слабого.

— Ну, у Царя Скорпионов, как и у всех сильных существ, есть свои слабости; графика тому лучшее доказательство, — с дуру ляпнул я, и пленница, приподняв свою головку, недовольно фыркнула:

— Да… это правда. И от этого ещё больнее признавать то, что я всего лишь одна из десятков, а может быть, и тысяч неудачных экспериментов богов. — Истерика, вот что случилось с Бессмертной дальше. — Почему они оставляют нас, почему играются с нами, заставляя жить и страдать на потеху другим? Скажи мне, Агтулх, что мы им сделали? Что должны сделать, чтобы заслужить любовь наших творцов⁈ Почему… почему я вновь должна страдать… одна — целую вечность? Пока ещё существовали стражи, пока существовали другие алтари, храмы, и все поклонялись разным богам, я, считавшая себя избранной, ещё могла объяснить своё существование. В битвах с ними, в защите Мертвого бога и в попытке возродить веру в него, виделось мне моё будущее. Но оно никак не наступало. Вокруг появлялись сотни жизней, культы, проповедующие поклонения другим богам, плодились как тараканы, в то же время, я лишь угрозами и пытками могла заполучить союзников. Сила Мертвого бога всегда была со мной, и не могла я умереть, так же, как не могла дать миру новую жизнь. Все вокруг умирали от старости, даже те, кто, казалось, стал частью культа Мертвого бога, и лишь мои мучения, скитания среди могил врагов и союзников продолжались от сезона к сезону. Они все погибли, как рано или поздно погибнете и вы. Как тогда, так и сейчас, рано или поздно, железо превратиться в пыль, верёвки сгниют как плоть, а от сырости и воды расколются даже каменные плиты, которыми меня можно попытаться сдержать. Я вновь поднимусь, пройдясь по могилам всех, кто когда-либо меня окружал.

Злоба, темная, искреннее презрение к себе, своему творцу и окружающим. Бессмертная все свое время существования находилась бок о бок с живыми. Она наблюдала за ними, видимо, даже пыталась забеременеть. С её же слов, попытка оказалась неудачной, и она решила, что виной всему её сущность. Цель всего её существования — это поголовное истребление всего живого, после чего, убив и уничтожив последних, она, так же как и её бог, сможет упокоиться на веки вечные, исчезнуть в тишине опустевшего храма. Храм, точно, этот могильник.

— Кто построил тот могильник и уложил тебя в него? — спросил я, и Бессмертная печально захохотала.

— В истории моей, среди всех живых, я ещё не встречалась с кем-то, кто по силе и безумству своему сравнится с храброй Рабнир. Потому и заковать меня, пленить, не удавалось ещё никому. Ты спрашиваешь, кто построил ту усыпальницу? Это сделала я. Гробница — мой храм и храм моего бога, в котором старательно собирались все те, кого я помню.

— А тот, что был с посохом в центре, это…

— Последний страж, Уфарр Кетт-Пантис, Отец беглых племен Кетт и Пантис. Последний, кто остался охранять и сдерживать меня. Он владел магией, схожей с той, которую использовала та мелкая Ведьма. Думал, что при помощи звания Величайшего самца, любви своей богини сможет совладать со мной, покорить моё сознание, а после нанести смертельный удар в спину. Он не знал, что я тоже владею подобной силой и смогу распознать его ложь.

— Ты убила его?

— Добила. Убивала его старость, болезни, огромная магическая сила, которую он развил для создания оружия против меня. Смелый, гордый, брошенный всеми, постаревший Страж не успел. Пятьдесят сезонов мучился, готовил свою магию и всё равно не успел. Его сожрала болезнь; в последний миг он обессилил, кричал от боли, тело его не смогло использовать всю ту накопленную за жизнь силу. Он свалился в припадке, мучался, мне оставалось только с… — Бессмертная печально вздохнула, кажется, ей был не безразличен этот Уфарр Кетт-Пантис, возможно, она его даже любила. Ведь, кажется мне, никто кроме него никогда ещё в жизни Бессмертной не был с ней так долго по собственному желанию и долгу. Пусть и долг этот был прост — убить Бессмертную.

— И после его смерти ты возвела могильник? — спросил я.

— Нет, — обрезала пленница, — Я долга всем об этом лгала. Могильник был задолго до Уфарра Кетт-Пантис. В нём последнее, что осталось от других детей богов, их прах, а с ним остатки их детей, их дорогие игрушки, блестяшки всякие, которые так любят у меня красть иноземцы, а ещё заклятье. Мне казалось, с моей силой мне удастся всех их одолеть, добиться вечной тишины, но Страж, обманул меня, умирая привязал к этому месту как животное. Раньше я думала, что именно из-за него не смогу исполнить свою цель. Но только какой в этих размышлениях смысл сейчас, вдруг сну Мертвого бога начнут мешать другие миры и боги? У меня нет крыльев что бы взлететь в небеса, столько воды утекло, а богом я тоже не стала. Видимо, золотая темница Уфарр Кетт-Пантис, через вернувшихся потомков Кетт и Пантис, таки достигла моей души и нанесла смертельную рану. Ты победил Агтулх Кацепт Каутль, сведущий о богах и их детях. Твоя одурманенная слуга сильно ранила меня, сделав не такой как раньше. Мне не подвластны эти железные цепи, моё тело слабеет, даже волосы свои от сна не пробудить. Наверное, так умирают все сильнейшие, и в приближении к смерти, когда мы так нуждаемся в помощи, мой жестокий создатель всё так же холоден, молчалив и бессердечен.

Предупреждение: «Мертвый бог гневается!» — прозвучало в моей голове, от чего острая боль в висках заставила поморщиться. Блин, а ему-то что от меня опять надо⁈ Как же достало!