Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

И вот только тогда, успокоившись, что они подбираются, хоть и через труд, вышла к ужину.

Лео рассказывал о соседской ферме, о том, что там и хозяева спят часа по четыре, не больше. Да и зимой трудов со скотом не меньше, но хоть поля не отнимают время.

— А у меня есть кое-что, - тихо сказала я и заставила всех закрыть глаза.

Подозвала к себе Марти, вынула из ее ушей маленькие, уже скоро начавшие бы впиваться в мочку, кольца. И вдела серьги. Пока я надевала первую, она, затаив дыхание, рассматривала вторую.

— Смотрите, - выдохнула девочка нетерпеливо. И когда Нора открыла глаза, я наблюдала именно за ней.

— О! Стэлла, это же такая красота! – выдохнула шёпотом Нора и подозвала к себе дочку.

Лео смотрел внимательно и, казалось, вовсе не об их цене думал, а любовался девочкой, радуясь её радости.

— Такого я никогда не видел, хоть и встречал господ с их женами в дорогих украшениях, Стэ… - видимо, собравшись назвать меня своим именем, он вовремя остановился. – Со следующими можно поехать в город на рынок… нет, лучше в лавку и продать там.

— Думаю, мне нужно сделать не меньше десяти пар, Лео. И отдавать лавочникам не стоит. Тем более по одной паре. Очень быстро начнут повторять такие же, - ответила я.

— И что ты предлагаешь? – он не отводил глаз от ушей Марти.

— Снимай, дочка, снимай, не сломай, - Нора пыталась схватить Марти.

— Нет, Нора, это мой подарок девочке. Пусть носит. Или хранит на память, - перехватив руку Норы, ответила я.

— Да ты что? Такие деньжищи! Ты же сутками там эти камни точишь! Нет, это для нее слишком дорого! – не унималась моя единственная пока подруга.

— Хорошо, тогда вы их уберите, но я обратно не возьму. И не продавайте ни за что! Это серьги Марти! – приказным тоном заявила я.

И женщина, хотя всё ещё и несогласная, замолчала.

— Так ты придумала уже, как их продавать? – повторил вопрос Лео.

— Еще думаю. Камень нескоро узнают – его не привыкли видеть в разрезе. А тут он как пластинка: пойди догадайся, как выглядел раньше. А вот форму серёг быстро повторят. Тем более мастера, которые под рукой инструмента побольше имеют и опыта, - ответила я.

— Хорошо, это тебе решать, - согласился Лео, на что я улыбнулась ему. Но заметила его возбуждение. И что это было: жажда денег или гордость за меня, я пока сомневалась.

Через неделю у нас было три пары серёг, больше пятидесяти камешков в запасе и около сорока тыкв в кухне, которые я, кроме своей работы, ещё должна была резать и подвяливать в печи.

Этому меня научила Нора, которую, в свою очередь научила хозяйка фермы, когда та отказалась от тыкв. Понятное дело, фермерам не хотелось расставаться с монетами, когда есть начавший подгнивать урожай.

Марти помогала мне с таким рвением, что мне даже стыдно стало за то, что я придиралась к девочке из-за Лео. Она следила, чтобы пластинки тыквы, разложенные на противне, не сгорели. Для этого надо было то и дело заглядывать в печь, немного встряхивать противень, чтобы кусочки скользили по нему.

Потом, когда основная влага уходила и они скукоживались вполовину, я вынимала противень, высыпала искривленные лепестки ярко-оранжевого, как желток, овоща на стол. Марти садилась нанизывать их на нитку. А потом подвешивала в чулане, чтобы вяленые овощи досыхали в темноте.

Я в это время резала очередную партию и уходила дальше паять свои украшения. С одной стороны, даже рада была, что приходится встать и подвигаться, разогнать кровь.

Я прекрасно понимала, что запасов у нас нет вообще. А кроме того, иногда нужно чем-то угостить коз, у которых и так сильно снизится удой без зеленой сочной травы. А работы мои могут оказаться просто ненужными или в лучшем случае дешевыми. Но это тоже хлеб.

Проще всего было собирать варианты с тремя камешками, висящими друг за другом. Их можно было делать из разношёрстных камней с общим оттенком.

Когда закончила четвертую пару, решила день потратить только на камни. Когда перед глазами есть из чего выбирать, работать намного проще. Я уже нарисовала модели, которые не пробовала здесь делать. И Марти водила пальчиком по листку бумаги, уточняя, нельзя ли сделать их еще длиннее, чтобы… ну вообще ни у кого таких не было.

Я всё понимала прекрасно и смеялась, объясняя, что она пока маленькая. Длинные серьги будут мешать, а что ещё хуже: можно порвать ухо, если нечаянно зацепиться ими за одежду.

Девочка начала помогать с обточкой, когда тыквы и печь ей надоели. И я шутливо предложила поменяться местами. И удивилась, что маленькие пальчики довольно шустро справляются с работой, отнимающей у меня немало времени.

Так я заимела помощницу и впервые задумалась о том, что ни в коем случае, хотя бы в первое время, нельзя отпускать их из дома. Марти — шустрая, умная, сноровистая, будто совсем не в мать: быстро поймет, как использовать это знание в свою пользу.

Нора с Лео всё чаще обсуждали свои дела на ферме. И я это тоже понимала: общая работа сближает. Теперь моя ревность смешивалась с расчётливостью — отдалять их от себя было нельзя.

— Работы прибавилось. Наверное, через неделю или две начнём убирать последние поля, - сообщил Лео однажды во время очередного ужина.

— Я надеюсь через неделю сделать еще пять-шесть пар, - ответила я. – Вот тогда, Лео, нужно будет поехать в большой город и осмотреться. Нужен очень большой и богатый город!

— Тогда нам нужен Керинстон. Город с портом, с огромными рынками, лавками, магазинами, - предложил он.

— Далеко до него? – поинтересовалась я.

— Пара дней пути. Но сосед не поедет туда.

— Значит, нужно ехать самим. Нора с Марти справятся с хозяйством, думаю.

— Конечно, справимся, Стэлла. Я могу взять детей с собой на работу. Марти присмотрит за братом, а между делом поможет мне. Поезжайте, и делайте что нужно, - уверенно ответила Нора.

Мы сейчас экономили на всём. Ели только то, что приносили Лео с Норой, и это в основном были овощи. Когда появлялось мясо, переглядывались с подругой и заявляли, что его не хотим, а вот тушёных кабачков с овечьим сыром можем съесть даже две порции. И все мясо из сковороды перекочёвывало в тарелки Лео и детей.

Я заметила, как наш единственный мужчина похудел, заметила, что скулы стали еще острее. Нет, его это не просто не портило, а даже красило, хотя казалось: куда уж больше! Но он работал тяжело и много: кроме фермы оставались домашние дела и заготовка сена. Иногда он вечером пару часов косил. Потом они с Норой сгребали скошенное накануне и волокли это в сарай.

Когда я выходила и бралась за грабли, меня отправляли в дом, объясняя это тем, что моя работа важнее.

И мне стало страшно: вдруг я их подведу, не оправдаю надежд.

Глава 44

Поездку в Керинстон удалось осуществить через неделю. Лео должен был закончить с сеном. Да и фермер, у которого он трудился, настоял, чтобы он остался в самый разгар уборочной.

Всю эту неделю я чувствовала себя как ребенок перед Новым годом: ждала чуда. И когда, проехав почти двое суток, поздно вечером мы оказались в Керинстоне, навалилась усталость, смешанная со страхом.

— У меня есть ощущение, что ты чего-то боишься, Стэф, - прошептал Лео, как только мы накрыли покрывалом и улеглись на относительно свежее сено в углу конюшни на постоялом дворе.

Было темно, но я отчетливо слышала рокот волн, чувствовала запах моря в каких-то десятках метров от шумного, полного пьяных грузчиков и матросов заведении.

Когда мы с трудом уговорили хозяина постоялого двора пустить нас на постой, он за ночевку в конюшне взял столько же, сколько берут за койку.

— Если у нас не получится продать то, что я привезла, Лео, мы с трудом переживем зиму. Если переживем, - какое-то время подумав над его вопросом, ответила я.

— Я найду, на что жить, Стэф…

— С нами еще трое. Было бы куда проще вдвоем, наверное, но дети!

— Они привычны к такой жизни. Если они ложатся спать сытые, это уже отлично. Я не знаю, как тебе это объяснить, но на самом деле человеку не нужно очень много… - он замолчал, будто подбирал слова.