Седьмая жизнь злодейки (СИ) - Дэвлин Джейд

— Я… — Ли Ниань выглядела усталой и бледной.

Она была младшей дочерью в семье, самой любимой и избалованной. Поэтому и жениха подходящего до сих пор не нашлось. Брат тоже баловал младшую и прощал ей любые капризы. Но не сегодня.

И женщине пришлось отвечать:

— Я действительно не знала, во что это выльется. Я думала, что Ли Сянь просто ревнует. Что зависть пройдет. Что он… успокоится. Что его можно будет вернуть к свету. Он ведь принадлежит к нашей семье. Он же твой сын, брат.

— И тем не менее ты дала его людям власть, — жестко произнес император.

— Я верила, что защищаю и тебя, и династию. Я не могла представить, что все дойдет до кровавых жертв и… демонических ритуалов.

— Ты всегда слишком многое делала во имя семьи, — тихо сказал император. — И слишком часто забывала, что любовь без правды — яд.

— Я не прошу прощения. — Ли Ниань выпрямилась. — Но прошу позволить мне самой устранить последствия своих ошибок. Я помогу выследить всех, кто был в списках. И больше никогда не буду приближаться к трону.

Император кивнул. Не как брат. Как правитель.

— Так тому и быть. Ты расскажешь все, что тебе известно, людям Ли Шао Шеня. А затем отправишься на запад. Джуржени снова прислали предложение от имени своего князя. Ты станешь его женой и будешь блюсти интересы династии в степях. Не беспокойся, без связи с семьей и моего покровительства ты не останешься даже в чужих землях. Ты принцесса династии Ли, от тебя зависит, станет ли кочевое войско князя Дина еще одним нашим щитом против врагов.

— Повинуюсь, брат. — Ли Ниань согнулась в поклоне, скрывая горечь в глазах. Покинуть столицу, уехать в глушь, выйти замуж за воинственного дикаря… горькая доля для изнеженной принцессы. Но она примет судьбу с достоинством и сделает все, чтобы империя Ли приросла землями и войском.

Эпилог

Дворцовый сад утопал в лунном свете, превращаясь в чернильное зеркало с золотыми разводами. Я сидела на краю мраморного фонтана «Тысячи струй», босые ноги по щиколотку в воде, где плавали лепестки ночных лотосов. Их аромат — густой, сладковатый, с горьковатой нотой — напоминал мне тот самый переулок между рынком и общественной баней, где я впервые нашла Ишеля. Только теперь вместо перебивающей лотосы вони трущоб здесь со стороны наплывали запахи цветущей сливы и свежескошенного бамбука.

За спиной раздался мягкий шелест парчи. Ишель подошел беззвучно как тень, но я узнала его по едва уловимому запаху сандала и стали. Его руки обняли меня сзади, губы коснулись виска.

— Устала, феникс мой?

Я откинулась на его грудь, чувствуя, как под тонкой шелковой рубашкой ровно бьется сердце — сильное, живое.

— Не устала. Просто… привыкаю.

Вода фонтана плескалась у наших ног, отражая созвездия. Где-то за стеной сада слышались шаги ночной стражи, лязг алебард, сдержанный смех служанок. Дворец жил своей жизнью, уже забывая о крови и заговорах.

— Сяо Лян говорит, ты отказалась от новых покоев в западном крыле, — провел пальцами по моему запястью Ишель.

— Там слишком много пустого места и красного цвета. А в этих… — я кивнула на низкие здания с изогнутыми крышами, — есть потайная дверь прямо в сад. На случай, если мне снова понадобится сбежать от церемоний.

Он рассмеялся, и звук этот был таким же теплым, как в тот день в переулке.

— Ты будущая императрица, Айли. Тебе полагается бегать только за мной. Или от меня.

— Тогда лови! — Я рванулась вперед, брызги фонтана осыпали нас бриллиантовой пылью.

Мы бежали по мшистым дорожкам, обгоняя лунные блики, пока не сделали круг и не рухнули на груду шелковых подушек в моем новом дворцовом павильоне «Отражения облаков». Здесь, среди резных ширм с изображением журавлей, пахло старым деревом и сушеными персиками.

Ишель достал из складок одежды маленький ларец.

— Держи. Пока не передумал.

Внутри на алой подушке лежали две нефритовые подвески на цепочках — точь-в-точь как те, что когда-то мы видели в лавке у северной окраины рынка. И мечтали, что купим их, когда разбогатеем. Только те были просто узорчатыми, а теперь на одной было вырезано «Судьба», на другой — «Выбор».

— Ты помнишь…

— Все помню. — Он перехватил мою руку, когда я потянулась к украшению. — Как ты укрывала меня своим ханьфу. Как обозвала маленьким тираном. Как умерла у меня на руках…

Луна скользнула за облако, и на миг его лицо стало похоже на старую фреску — стертые черты, тени вместо глаз.

— Теперь ты никуда не денешься, — прошептал он, застегивая замочек на моей шее. — Ни в этой жизни, ни в следующих семи.

Где-то за прудом с карпами раздался всплеск — Цзинь, должно быть, снова дразнила Юэ Линя, бросая в воду камешки. Их смех долетал обрывками:

— …а если этот корень такой волшебный, почему он пахнет старыми носками?!

— Потому что твой нос не обучен, воровка!

Я прижала ладонь к нефриту на груди. Седьмая жизнь. Первая настоящая.

— О чем задумалась? — Ишель провел пальцем по моей брови.

— О том, что Ли Сянь ошибался. Он даже не знал, что такое любовь. Зато мы с тобой знаем.

— Знаем. — Ишель прошептал это мне прямо в губы. А дальше мы целовались. И не только…

Утро застало нас в том же павильоне — принц спал, положив голову мне на колени, а я вплетала в его волосы нити с бирюзовыми бусинами. Где-то за стеной сада протрубили горны — новый день, новая империя, новый отсчет.

На мраморном столике догорали свечи, освещая свиток с последним указом императора: «О реформах судопроизводства и запрете пыток».

Тем временем в главном зале северного корпуса дворца, где размещались прибывающие для аудиенций представители провинций, Ян Циан стоял у окна, глядя, как внизу вишни сбрасывают лепестки на каменные дорожки. Он приехал навестить сестру еще до рассвета, но не решился будить, узнав, что та наконец спит спокойно. Слуга подал ему чай, но он лишь сделал глоток и снова вернулся к наблюдению за дворцовым садом. В этот момент дверь в зал чуть скрипнула, и в проеме показалась девушка.

Она была невысокая, в неброском светло-голубом платье с вышитыми по подолу полевыми васильками. Волосы убраны просто, в высоком пучке из украшений лишь деревянная шпилька с крохотной фигуркой журавля. Она застыла, заметив князя, и тут же опустила взгляд, прижав к груди свиток.

— Простите, господин, — ее голос был мягким, как пух хлопка, — мне велено было доставить отчеты о сборе трав для лазаретов. Я… не знала, что здесь кто-то есть.

Ян Циан медленно развернулся, впервые рассматривая ее внимательно. У девушки были тонкие, чуть обветренные губы, как у тех, кто много времени проводит на открытом воздухе, и ясные глаза цвета осеннего неба. Она явно волновалась, потому что свиток чуть дрожал в ее пальцах.

— Не бойся, — сказал он просто, — я ведь не тигр и не демон, чтобы меня пугаться. Дай посмотреть.

Она робко протянула ему свиток, стараясь не задеть пальцами его ладонь. Но все равно коснулась — едва заметно, но этого прикосновения хватило, чтобы между ними промелькнула тонкая, но ощутимая искра. Девушка чуть отдернула руку и еще ниже опустила голову, а Ян Циан улыбнулся краем губ, впервые за много дней ощущая, как в груди становится тепло.

— Ты дочь аптекаря из рода Шэнь, верно? — спросил он, глядя на аккуратные иероглифы ее отчета.

— Да, господин, — прошептала она. — Меня зовут Шэнь Линхуа.

— Линхуа… «цветущая груша». — Он кивнул. — Хорошее имя.

Девушка покраснела так сильно, что даже кончики ушей стали багровыми. Она поспешно поклонилась, собираясь уйти, но его голос снова остановил ее:

— Ты завтра придешь сюда же с новыми свитками?

— Да, господин.

— Хорошо. — Он кивнул, глядя, как она скрывается за дверью. — Тогда… до завтра, Линхуа.

Он еще долго смотрел в окно, но теперь его взгляд был мягче. Вишневые лепестки кружились в утреннем ветре, падая ему под ноги, словно предвещая новую весну — весну не только для империи, но и для его сердца.