— Значит, вы не танцуете? — спрашиваю я, как бы невзначай.
Роувард смотрит на меня с легким прищуром:
— Я не танцую. Это пустая трата времени.
— Или... — я делаю паузу, осторожно подбирая слова, — вы просто не умеете?
Он переводит на меня взгляд, внимательно разглядывая.
— Ты хочешь потанцевать?
Что? Я? Да не дай бог.
— Нет-нет… Просто что-то задумалась, что, быть может, это все отговорки? Просто дракон не хочет терять лицо…
Темные выразительные брови Варда сходятся на переносице. Я чувствую, что нащупала правильное направление... Осталось только подвести.
— Знаете, — произношу я задумчиво, — а ведь люди наверняка шепчутся о вас. О том, почему такой могущественный дракон избегает танцев.
— Мне плевать, — отрезает он, но я вижу, что попала в цель.
— Конечно, — соглашаюсь я. — Надо же… А ведь я и подумать не могла, что дракон действительно может не уметь танцевать. Вы просто не хотели оттоптать все ноги бедной дочке мэра.
— Ты пытаешься манипулировать мной, — произносит он тихо, и на его губах появляется гримаса.
Он не просто догадывается — он знает, что я специально подталкиваю его к танцу. С одной стороны — это хорошо. Он поможет найти способ объясниться. С другой — это игра с его доверием, которое и так… шаткое.
— Я просто... — пытаюсь придумать способ оправдаться, но он перебивает:
— Что за игру ты ведешь, Марика? Почему тебе так важно, чтобы я танцевал с дочерью мэра?
Не объяснить — слова застревают в горле, артефакт мэра действует. Приходится импровизировать:
— Роувард, посмотрите. Она выглядит такой... одинокой, — говорю я, хотя это совсем не то слово, которое приходит на ум при взгляде на эту девицу. — И потом, это ведь всего один танец. Неужели великий и могущественный дракон боится маленькой человеческой девушки?
— Боюсь?
— Один танец, — шепчу я с вызовом. — Что может быть проще?
Роувард смотрит на меня долгим взглядом, и я вижу, как в нем борются желание сейчас же вытрясти из меня правду и сомнение, основанное на тех зыбких отношениях, что начали формироваться у нас.
— Один танец, — цедит он сквозь зубы. — И ты будешь мне должна объяснение. Настоящее объяснение.
Киваю. Медленно, не очень уверенно, потому что я понятия не имею пока, как буду объясняться. Но сейчас пока важнее, чтобы требование мэра исполнилось.
Роувард приглашает дочь мэра на танец, та с деланным смущением соглашается, и они начинают вальсировать.
Надо отдать должное девушке, она очень старается. Настолько, что ее лицо покрывается испариной, а дыхание становится тяжелым. Несколько раз она наступает Роуварду на ноги своими туфельками, и я вижу, как он стискивает зубы.
А дракон… Несмотря на внушительные габариты его тела, он двигается так, словно всю жизнь провел на балах, вальсируя и поражая всех своей хищной грацией. Я даже невольно залюбовалась.
Пока не отвлеклась на взгляд мэра, с язвительным раздражением прожигающий меня. Неужели он был уверен, что я не справлюсь? Что ж… Значит, я его снова удивила, и не факт, что все идет так, как он задумал.
Как только заканчивается вальс, Гриндорк подает знак музыкантам и берет слово.
— Дорогие гости! Как вы знаете, всему городу очень радостно принимать такого важного гостя, как его величие Роувард Даррел, — он протягивает руку, указывая на дракона, который замер в напряженной позе, готовый почти ко всему. — И наша мануфактура хочет преподнести подарок: подсвечник, который поможет замедлить сгорание свечи.
Рядом со мной возникает какой-то мужчина в черном бархатном фраке и с массивным перстнем с кровавым рубином. Он передает мне поднос, на котором стоит подсвечник на изысканной витой ножке.
Все взгляды перемещаются ко мне, и я на негнущихся ногах иду к дракону, понимая, что своими руками должна передать ему… нечто. То, что артефакт работает так, как заявляет мэр — это факт. Но что еще впихнули в эту дрянь и с каким действием — вопрос. И я уверена, что ответ на него мне не понравится.
Меня снова разглядывают. И сейчас, к середине вечера, когда многие мужчины уже захмелели, липких, раздевающих взглядов все больше. Во мне видят красивую игрушку, в которую играет дракон, и которую хотелось бы попробовать многим.
Я вижу, что Роувард замечает эти взгляды, и его глаза темнеют, а кулаки сжимаются. Он отмечает всех, кто посмел посмотреть на меня не так. А потом его внимание возвращается ко мне, и по телу пробегает дрожь, столько в нем нового, неожиданного, особенно в тех условиях, в которых мы сейчас.
Адреналин зажигает кровь, пока я иду по ниточке, соединяющей меня и Роуварда, как по тонкому канату. Оступлюсь — будет беда.
Дракон натягивает улыбку, принимая подарок из рук своего подарка. Забавно, что и то и другое — с двойным дном. Дарители уверены, что дракон догадывается, потому и отправили меня “проследить”, чтобы артефакт использовался.
— Благодарю вас, мэр Гриндорк, — Роувард кивает мэру. — И всех уважаемых жителей города. Надеюсь, что мы скоро достигнем соглашения.
— Но я все же надеюсь, что вы почтите своим присутствием наш праздник. Это будет очень приятно для всех нас, — расшаркивается мэр.
Конечно. Верю. Верю. И еще раз верю.
Роувард притягивает меня к себе за талию, сначала скрывается в толпе, а потом и вовсе уводит прочь из зала. Вот так. Без лишних прощаний и разговоров.
— Это больше похоже на побег, — отмечаю я.
— Будем считать, это тактическое отступление. Я не готов больше не минуты проводить в этом кисло-протухшем обществе, где из истинных эмоций только зависть, злоба и желание придушить собеседника, — усмехается Роувард. — Я успел забыть, насколько это неприятно.
Почти незаметно забрав свои плащи, мы выходим из особняка мэра, преодолеваем ограду и проходим быстрым шагом несколько домов по улицам, которые освещаются редкими факелами и светом из окон. Потом Роувард ловит экипаж, а пока мы едем, сжимает рукой мою ладонь, выписывая на ней большим пальцем замысловатые узоры, которые запускают мурашки по моей коже.
После всего произошедшего на балу, напряжение, которое висит между нами, кажется странным, немного ненормальным, но тем сильнее хочется, чтобы оно не пропадало. Как будто я цепляюсь за Роуварда, а он — за меня. И это очень важно для нас обоих.
Выйдя из экипажа, дракон подхватывает меня на руки и не выпускает, пока не заносит в дом. Как только за нами захлопывается дверь, он разворачивает меня, прижимает спиной к стене и впивается в мои губы.
Его поцелуй яркий, нетерпеливый, клеймящий, тут же выбивает из головы все мысли. Я позволяю его языку проникнуть в мой рот, ласкать мой язык с неистовой нежностью, требовать большего. Горячие руки скользят по моему телу от талии к груди, стягивают плащ, зарываются в мои волосы, чуть оттягивая голову назад, чтобы губы могли оставить влажную дорожку поцелуев по шее вниз. Так, что пальчики на ногах поджимаются, трепет и комок жара из груди опускается ниже, а с губ срывается рваный вдох, откликающийся рыком Роуварда, словно эхом.
Я закрываю глаза и запускаю пальцы под камзол Роуварда, чувствуя, как перекатываются мышцы под тонким шелком рубашки. В тишине кажутся оглушительными звуки поцелуев, тяжелое дыхание и стук сердец, бьющихся заполошно, громко и в унисон.
— Марика… Моя… — шепчет Роувард между поцелуями. — Слышишь? Ты моя…
Таю под его руками, соглашаясь с каждым словом, но не потому, что не готова спорить, а потому что именно так и чувствую.
— Вард? Где ты ходишь? И почему не встречаешь гостей?
Женский голос из глубины зала оказывается эффективнее, чем ушат ледяной воды.
Глава 46
Я отталкиваю Роуварда. Ну как отталкиваю — пытаюсь, но все же, если бы он сам шаг назад не сделал, вряд ли у меня получилось бы. Он закрывает меня своей широкой спиной, давая мне возможность привести в порядок мое удивительным образом сползшее с плеч платье. И когда только успели…
