— О, ну конечно, — не удержалась я от ехидного комментария. — Куда же драконорожденному без привилегий.
Эйден проигнорировал мою шпильку.
— Ты идёшь? — только спросил он.
Мы молча спустились по узкой винтовой лестнице и оказались в небольшом зале с круглой платформой в центре — той самой, что служила порталом.
Эйден подошёл к каменной плите у стены, на которой мерцали символы, и провёл рукой по одному из них. Символ вспыхнул синим светом, и в центре платформы начало формироваться сияющее кольцо.
— Готова, — Эйден протянул мне руку.
Я закусила губу.
Куда он собирается меня отвести?
Кто этот человек, желающий со мной встретиться?
Но любопытство пересилило осторожность, и я, не взяв предложенную руку, сама шагнула на платформу.
Эйден встал рядом, и портал активировался. Яркая вспышка света ослепила меня на мгновение, а затем мир вокруг закружился в безумном водовороте цветов и звуков.
Через несколько секунд мы оказались в полутёмной комнате. Свет едва пробивался через плотные занавески на высоких окнах. В воздухе витала странная смесь ароматов — терпкие ноты чёрного дерева, острый запах перца и сладкий, почти приторный аромат экзотический цветов.
Но я едва могла сосредоточиться на окружении — портальный переход жестоко обошёлся с моим вестибулярным аппаратом. Всё внутри скрутилось узлом, словно я только что сошла с самой безумной карусели в мире. Желудок сделал кульбит, а перед глазами замелькали разноцветные пятна. Пол и потолок поменялись местами, а стены, казалось, дышали и двигались.
Колени предательски подогнулись, и я бы точно упала, если бы не Эйден, который мгновенно оказался позади, бережно поддержав меня за спину.
— Осторожнее, — его голос звучал где-то рядом с моим ухом, низкий и глубокий. — Ты так и не привыкла к переходам.
— Как к такому вообще можно привыкнуть? — огрызнулась я, но без особой злости.
Я не видела лица Эйдена в полумраке, но почему-то была уверена, что он улыбается.
Наступила неловкая пауза, во время которой я слишком остро ощутила его руку на своей спине — твёрдую, надёжную, неожиданно тёплую.
Наконец, когда головокружение немного отступило, Эйден отстранился и произнёс:
— Пойдём. Отец сейчас у себя в комнате.
— Отец? — не поверила я своим ушам.
Отец… Отец Эйдена хочет со мной встретиться? Зачем?
Эйден молча подошёл к тяжёлой двери в конце комнаты и потянул её на себя. Я невольно зажмурилась — в глаза ударил яркий солнечный свет, такой контрастный после полумрака комнаты.
Когда мне, наконец, удалось разлепить веки, я замерла от открывшейся картины. Мы оказались на просторной крытой колоннаде. Тонкие мраморные колонны, украшенные замысловатой резьбой, поддерживали лёгкий навес, защищавший от прямых солнечных лучей. Пол был выложен сверкающей мозаикой, складывающейся в причудливые геометрические узоры.
И теперь я поняла, откуда шёл тот сладковатый, пьянящий аромат. Слева от колоннады раскинулся роскошный сад, наполненный растениями, которых я никогда прежде не видела. Огромные цветы невероятных расцветок: пурпурные с золотистыми прожилками, лазурные с серебристой каймой, белоснежные с алыми вкраплениями. Между ними порхали крошечные птички, похожие на колибри, с радужными переливающимися перьями.
Воздух был удивительно тёплым, даже жарким. На коже мгновенно выступили капельки пота, а форменная рубашка прилипла к спине.
— Где мы? — я повернулась к Эйдену, который, кажется, с лёгким удовольствием наблюдал за моим замешательством.
— Это резиденция моей семьи, — ответил он. — Мы приезжаем сюда из столицы на зимнее время.
— Здесь... красиво, — признала я.
— И практично, — добавил Эйден. — Здесь лучше проходит реабилитация. Особый состав воздуха, целебные растения, минеральные источники — всё способствует восстановлению.
При слове “реабилитация” кольнуло в груди.
Обрывки воспоминаний, газетные вырезки из дневника.
Несчастный случай в лаборатории, унёсший жизнь Эдмунда Ройса — отца Эллин. Он и отец Эйдена ведь работали вместе!
— Как он?
— Неделю назад пришёл в себя. Сейчас идёт на поправку. Ему повезло, — добавил Эйден. — В отличие… Я так и не выразил соболезнований…
Я закусила губу. В памяти яркой вспышкой возник образ Эйдена в день похорон. Его надменный взгляд, наглая ухмылка, ни грамма сочувствия.
— Ты явно думал о другом! — отрезала я. — Слишком был занят собой и своими… проблемами.
Губы Эйдена дрогнули, словно он хотел что-то сказать. Но не прошло и мгновения, как все проступившие чувства были безжалостно погребены там, где им и суждено было остаться — в непроницаемые глубины души, куда не дерзал проникнуть ни один посторонний взгляд. В глазах, ещё мгновение назад лучившихся теплом, произошло нечто неуловимое — будто кто-то повернул внутренний выключатель, погасив живой огонёк.
— Иди за мной! — его голос зазвучал отрывисто, почти грубо. — У нас не так много времени.
Мы прошли вдоль всей колоннады к лестнице, поднялись на второй этаж и по коридору двинулись с такой скоростью, что я едва успевала замечать детали окружения. Стены были отделаны тёмными деревянными панелями. Между панелями висели старинные портреты — вероятно, представители рода Эйдена.
Дважды нам на пути попались служанки в строгих тёмно-синих платьях. Они замирали при виде Эйдена, почтительно склоняя головы, но когда их взгляд падал на меня, в глазах отчётливо читалось недоумение.
— Пришли, — Эйден резко остановился перед высокой дверью из тёмного дерева с бронзовой ручкой в виде головы дракона.
Он тихо постучал, и изнутри донеслось еле слышное “Войдите”.
Я переступила порог, и в нос сразу ударил резкий запах лекарств.
Комната была погружена в полумрак из-за плотно задёрнутых тяжёлых штор цвета бордо. Мои глаза не сразу привыкли к этому сумраку, и я инстинктивно замедлила шаг.
— Эллин? Это ты? — хриплый голос позвал меня из глубины комнаты. — Подойди ближе, дай взглянуть на тебя.
Я нерешительно двинулась вперёд, теперь различая в дальнем углу комнаты большую кровать с резным изголовьем. На ней, полулежа на подушках, находился мужчина. Он был поразительно похож на Эйдена — те же высокие скулы, разрез губ. Но лицо его было измождённым, с глубокими морщинами у рта, кожа имела нездоровую бледность. И глаза... Вместо холодных льдисто-синих глаз Эйдена на меня смотрели тёплые, карие, полные жизни даже несмотря на явную болезнь.
— Рад, что ты пришла.
— Разве я могла отказаться? — ответила я, одарив его мягкой улыбкой.
Хотя Эйден не удосужился предупредить меня заранее о встрече с отцом, во мне всё же нашлось больше сострадания, чем в этом несносном драконе. К тому же в отце Эйдена чувствовалась какая-то располагающая простота, лёгкость, совершенно нехарактерная для высшей знати.
“Он не был аристократом” — пронеслось в сознании.
— Мне искренне жаль, Эллин, что ваша помолвка с Эйденом не состоялась, — произнёс Максимилиан Эрайн. — Мы с твоим отцом хотели…
Я невольно перевела взгляд на Эйдена, чтобы взглянуть на его реакцию, но он лишь отвернулся и медленно отошёл к окну. Отдёрнув тяжёлые бархатные занавески, парень точно пытался скрыться за ними, раствориться в этой плотной, тёмной материи.
— Не стоит переживать! — с самой беззаботной улыбкой ответила я. — Ваш сын просто-напросто не понял, кого на самом деле потерял!
Я намеренно произнесла последние слова громче, чем следовало, вложив в них достаточно яда.
Сработало — Эйден заметно напрягся, плечи его дрогнули, хотя он продолжал делать вид, что всецело поглощён созерцанием пейзажа за окном.
Максимилиан Эрайн медленно перевёл взгляд с меня на своего сына, застывшего у окна, после чего тяжело вздохнул, и снова обратился ко мне:
— Ты очень изменилась, Эллин.
Я сжала руки в кулаки, ответив:
— Смерть отца... она многое изменила во мне. После его ухода мне пришлось повзрослеть. Быстро. Слишком быстро.
