Строптивая истинная в Академии Драконов (СИ) - Берг Александра

Я опустила взгляд, позволяя настоящей грусти отразиться на лице. В конце концов, боль утраты знакома и мне.

— Понимаю, — кивнул Максимилиан. — И я рад, что ты справилась. Твой отец гордился бы тобой, Эллин. Знаешь, он кое-что тебе оставил… перед тем несчастным случаем. Словно… словно предчувствовал. Подойди к прикроватному столику, — указал мужчина слабым движением руки. — Открой верхний ящик.

Я послушно пересекла комнату и остановилась у небольшого столика. Верхний ящик открылся с лёгким скрипом. Внутри лежал изящный серебряный медальон овальной формы, украшенный тонкой гравировкой и крошечными сапфирами по краю.

— Это... — я осторожно взяла его в руки.

— Возьми, — произнёс Максимилиан. — Он принадлежал твоему отцу, а до него — твоей матери.

Медальон был тёплым, словно хранил тепло тех, кому он принадлежал раньше. Пальцы слегка дрожали, когда я нащупала крошечную защёлку. С тихим щелчком локет открылся, и я увидела два миниатюрных портрета.

На первом была изображена поразительно красивая молодая женщина с вьющимися светлыми волосами, падающими на плечи мягкими волнами, и ясными зелёными глазами. Сходство с моим — с Эллин — лицом было очевидным.

На втором — мужчина с добрым, открытым лицом и умными глазами. Отец Эллин.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы — неподдельные, искренние.

— Спасибо, — прошептала я, аккуратно закрывая медальон. — Это... это невероятно ценно для меня.

— Хотел бы я обладать даром повелевать временем, — едва слышно произнёс Максимилиан Эрайн. — Тогда бы я…

Отец Эйдена недоговорил. Дверь в комнату резко отварилась, и на пороге возникла высокая, статная женщина. Её осанка была безупречной, каждое движение — отточенным и элегантным.

Но главным, что приковывало внимание, были глаза — такие же льдисто-голубые, как у Эйдена, холодные и пронзительные, смотрящие на меня и едва скрываемым неодобрением и пренебрежением.

- Что эта девчонка здесь делает? - властно спросила она у Эйдена...

31

— Что эта девчонка здесь делает? — властно спросила она у Эйдена.

Я невольно сильнее сжала медальон в руках, чувствуя, как металл врезается в кожу. Аура, исходящая от этой женщины, была почти осязаемой — тяжёлая, давящая, словно грозовая туча, готовая вот-вот разразиться бурей.

— Амелия, — слабым голосом произнёс отец Эйдена, и только тогда я поняла, кто именно вошел в комнату.

Амелия Эрайн — супруга Максимилиана и мать Эйдена. Герцогиня. Сестра короля — по заголовкам газет, что сохранила в своём дневнике настоящая Эллин.

Кажется, я попала…

— Я же предупреждала тебя, — женщина перевела взгляд на сына, полностью игнорируя моё присутствие, — никаких посетителей. Врачи были предельно ясны.

Эйден выпрямился, отошёл от окна и спокойно произнёс:

— Отец хотел её видеть.

Герцогиня возмущённо фыркнула, подошла к кровати и бесцеремонно одёрнула одеяло, поправляя его.

— Врачи запретили любые волнения, — отчеканила Амелия Эрайн. — А вы устраиваете здесь... что? Ностальгические встречи?

Руки женщины начали светиться мягким голубоватым сиянием, когда она положила их на грудь мужа.

— Пульс учащённый, — констатировала она, глубоко выдохнув и прекратив магическое воздействие. — Ты перенапряжён, Максимилиан. Врачи настаивали на полном покое, а вы…

В её голосе звучала забота — несомненно, искренняя. Но в то же время в этой заботе чувствовалось что-то... механическое. Словно она выполняла хорошо знакомую обязанность, соблюдала давно установленный протокол. Я внимательно наблюдала за взаимодействием супругов и не могла не заметить, что между ними не было того тепла, того огня любви, который должен соединять двух близких людей.

Максимилиан с лёгкой улыбкой накрыл её руку своей:

— Я в порядке. Просто хотел, чтобы Эллин получила то, что принадлежит ей.

— Время для визитов выбрано крайне неудачное! Если бы…

— Мы уже уходим, — отрезал Эйден, протянув мне руку.

Я посмотрела на его ладонь и, не колеблясь ни секунды, вложила в неё свою руку. Его пальцы были тёплыми и сильными, они уверенно сомкнулись вокруг моей ладони, даря странное чувство защищённости. Сейчас я предпочитала держаться за него, чем оставаться под пронзительным взглядом его матери.

Герцогиня Амелия Эрайн — гордая, величественная, идеальная. Высокая причёска с несколькими изящными локонами, спускающимися к шее, безупречное платье глубокого сапфирового цвета, золотая брошь с крупным голубым камнем, приколотая у горла — всё в ней говорило о власти и контроле. Несомненно, она показала, что очень рада моему уходу. Вот только сними я брошку, сдерживающую ментальные способности, меня бы окатило волной праведного гнева.

— Было приятно увидеться с вами, господин Эрайн, — произнесла я, повернувшись к отцу Эйдена. — Надеюсь на ваше скорейшее выздоровление.

— Это взаимно, Эллин, — тепло улыбнулся мужчина.

Я кивнула, бережно пряча семейную реликвию в карман.

Герцогиня вышла из комнаты первой, словно король, возглавляющий процессию. Я последовала за ней, а Эйден замыкал нашу странную группу. Когда дверь за нами закрылась, женщина остановилась и объявила:

— Я провожу вас до портала.

“Мило, теперь она решила поработать надзирателем”, — саркастично подумала я, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

Мы шли по коридору — тому же самому, которым пришли сюда.

Герцогиня шла впереди, держа спину неестественно прямо, словно вместо позвоночника в ней был вставлен полированный шомпол. Каждый её шаг был выверен до миллиметра — ни единой лишней линии, ни малейшего дрожания руки.

Эйден держался рядом со мной, едва уловимо подстраиваясь под мой шаг. Краем глаза я замечала, как его взгляд то и дело задерживался на моём профиле — внимательный, изучающий, словно он пытался разгадать головоломку, которой я для него внезапно стала.

Когда до комнаты с порталом оставалось всего несколько шагов, герцогиня резко остановилась.

— Подожди за дверью, — произнесла она тоном, который превращал простую просьбу в военный приказ. — Мне необходимо переговорить с сыном. Наедине.

Я инстинктивно перевела взгляд на Эйдена, ища подсказки или поддержки, но его лицо оставалось непроницаемым, как идеально отполированный мрамор. Только едва заметное напряжение в уголках губ выдавало, что предстоящий разговор беспокоил и его.

— Хорошо, — ответила я и прошла мимо них, ощущая на своей спине два пристальных взгляда — один откровенно враждебный, второй... нечитаемый.

Тяжёлая дубовая дверь с глухим стуком закрылась, отрезав меня от Эйдена и его матери.

Я медленно огляделась: просторное помещение выглядело почти аскетичным — несколько массивных шкафов из тёмного дерева, прижавшихся к стенам, словно часовые, и величественная конструкция в центре — сам портал. Пройдясь немного по комнате, вновь подошла к двери — любопытство оказалось сильнее осторожности.

Прислушавшись и убедившись, что за дверью никого нет, приоткрыла ее и бесшумно выскользнула в коридор.

Голоса герцогини и Эйдена доносились совсем близко — они стояли за поворотом.

— Кажется, мы договаривались, что ей здесь не место!

— Повторяю еще раз, Эллин хотел видеть отец, — ответил Эйден.

— Отец? — возмущённо воскликнула женщина. — С каких это пор ты потакаешь капризам своего отца? До сих пор не могу поверить, что он решился устроить помолвку с этой… Ройс. Она ведь совершенно не подходит нашей семье!

— Она не подходит тебе, — добавила герцогиня. — Нет-нет-нет... Такой определённо не место подле тебя. К тому же... — Амелия Эрайн сделала театральную паузу. — Те скандальные слухи в газете.

Я услышала, как Эйден усмехнулся.

— Слухи? — произнёс он. — Которые ты сама и придумала?

— Эйден, ты забываешься! Обвинять меня в таком…

— Я никого не обвиняю, — холодно парировал он. — Просто констатирую факты. Это ведь твой любимый метод, не так ли? Выдавать домыслы за истину.