Ван Ван из Чайны (СИ) - Смолин Павел

— Очень, — подтвердил я. — Главное для сестренок сейчас продолжать и не сбавлять темпа. Видео должны выходить регулярно, но не повторять друг дружку. Желательно публиковать новое каждый день, подгадывая ко времени обеда основной массы зрителей — многим нравится кушать, просматривая видео. Часть видео должна быть о еде — тогда у зрителей будет складываться иллюзия, что они кушают вместе с любимыми блогерами.

В Азии такое очень популярно.

— Ладно, это подождет, — стряхнула «морок» бабушка и посмотрела на часы. — Через сорок минут приемные комиссии закроются на обеденный перерыв. Мы не успеем до его начала. Давай найдем рядом с Пекинским Спортивным Университетом место и перекусим сами?

— Давай! — с улыбкой кивнул я, и мы направились к автобусной остановке.

Глава 23

Пока мы обедали, близняшки успели позвонить еще трижды. Какой-то прямо конвейер плохо пахнущих предложений. С парочкой агентств-«прокладок» бабушка Кинглинг попыталась поторговаться, выбивая право заключать контракты с другими рекламодателями, а оплату делить в процентном соотношении. Одна из контор согласилась отдавать нам ⅔, и мы взяли время подумать. Быстро проверив в Интернете отзывы, я покачал головой — очень мутное агентство, и очень много известных людей ими недовольны. Даже судебные процессы были. Словом — не надо нам такого, продолжаем ждать.

Бабушка положила трубку, подхватила палочками эклер с заварным кремом, откусила кусочек и с закрытыми от удовольствия глазами прожевала. Проглотив, рассказала:

— Впервые я попробовала это пирожное на приёме в посольстве СССР — тогда мне было шесть лет. А в последний раз я попробовала его больше двадцати лет назад.

Пока она пережевывала следующий — такой же маленький — кусочек, я спросил:

— Почему ты никогда не рассказывала мне о своей маме?

Сморщившись, бабушка запила пирожное чаем и ответила:

— После того, как отец потерял работу, положение и здоровье, эта недостойная оформила развод, вышла замуж за иностранного врача и уехала в Австралию.

Понятно, у нас здесь очень большая травма.

— Ну зачем тебе этот спорт? — решила спастись от неприятной темы при помощи классики бабушка. — В Пекинский Спортивный не принимают студентов, не имеющих спортивного разряда. Давай попробуем сразу поступить в Цинхуа.

— Мы же вот здесь, прямо рядом, — указал я рукой на окно кафешки, за которым, через дорогу, располагались ворота Спортивного университета.

— Зачем нам второй провал? — не стушевалась она. — У нас осталось не так уж много денег, чтобы тратить их на все приемные комиссии подряд.

А не ты ли потащила меня в Пекинский без всяких шансов на успех⁈ Здесь хоть какая-то надежда есть: да, без спортивного разряда, но маленькие заслуги в бадминтоне и крайне хорошие баллы за Гаокао могут убедить комиссию меня зачислить. Спортивные успехи — это основа для спортивного университета, но какая-то часть студентов все равно должна «тащить» академическую успеваемость, чтобы уважаемые люди могли носить хорошие отчеты еще более уважаемым людям.

— Я хочу попробовать, — заявил я. — Разве не справедливо будет после одной неудачной попытки выдать мне право на такую же? Полчаса-час ничего не решат: мы все равно успеем в Цинхуа и другие университеты.

— Стоит ли расстраиваться лишний раз? — не сдалась бабушка.

— Так мы же не расстраиваемся, — улыбнулся я. — Просто оцениваем наши возможности, знакомимся со столичными университетами и проверяем удачу на прочность.

— Если тебя примут туда, на Цинхуа можно будет поставить крест, — поджала губы Кинглинг. — Приемная комиссия будет оскорблена тем, что после их одобрения ты вместе с документами пойдешь пробовать поступить куда-то еще, и пересмотрят свое решение. Тогда в случае неудачи в Цинхуа ты лишишься возможности учиться и здесь. «Проверять удачу на прочность» лучше там, где она действительно нужна. В Спортивный университет с твоими баллами тебя могут зачислить и без спортивного разряда — кто-то же должен учиться, пока другие бегают и прыгают, исправляя общий средний балл?

Бабушка не хуже меня все понимает, но по привычке излагает надуманные причины, приберегая причины истинные в качестве финального аргумента. Придется сделать крюк — переубедить Кинглинг у меня не получится, потому что ей страсть как хочется засунуть меня в ВУЗ попрестижнее.

— Хорошо, идем.

— Хорошее яичко, — с довольной улыбкой похвалила меня бабушка.

Оплатив счет — несмотря на то, что кафе расположено рядом с университетами, то есть — в очень «проходном» месте, цены оказались вполне обычными, и это вообще общее место в Китае: только реально статусные места могут себе позволить задирать стоимость блюд — мы вышли на улицу и направились к автобусной остановке.

По пути к Цинхуа поступило еще два звонка из дома. Один — уже привычный, с плохим рекламным контрактом, а второй — от самого Ван Ксу. Его мы слушали сидя на одном сиденье, через громкую связь с выкрученной на достаточную, чтобы не посвящать чужих в наши семейные дела, громкость:

— Мне дали месячную путевку в санаторий на Хайнане. Послезавтра тебе нужно обязательно быть дома — полетишь со мной сопровождающей.

Неплохая «плюшка»! Пускай дедушка с бабушкой подышат морским воздухом и подвергнутся целебным процедурам. В ответ мы поделились новостями собственными — с Пекинским вышел облом, направляемся во второй по крутизне универ. Дед пожелал нам удачи и отключился.

В отличие от «универсального» главного китайского университета, Цинхуа специализируется на подготовке инженеров и математиков. Впрочем, это не отменяет наличия многих других факультетов. Вместе с этим Цинхуа соперничает с Пекинским за места в мировом рейтинге университетов — то один вперед вырвется, то другой.

— Смотри, малыш! — указала бабушка на старинные ворота серого кирпича в виде трех арок. — Вторые ворота были построены в 1909 году, и изначально были главными воротами Академии Цинхуа. Тогда, конечно, пройти через них было трудно — здесь учились и гуляли лишь самые достойные.

— Ты не настолько стара, чтобы говорить об этом так, будто видела сама, — хохотнул я.

— Очень спорный комплимент! — с улыбкой погрозила мне пальцем бабушка. — Разумеется я не видела. Зато когда Китай изменился и университет расширили, построив нынешние главные ворота — я и тогда еще даже не родилась, — улыбнулась. — В парк стали пускать всех — он очень красив.

Бабушка была права — территория парка доставляла самое настоящее эстетическое удовольствие. Неправильной формы дорожки, аккуратно подстриженные кустарники и намеренно нестриженные деревья перемежались с украшенными цветущими лотосами прудами. На газонах, подстелив одеяла и пледы, отдыхали люди — в основном молодежь, надо полагать, из числа счастливых учащихся. Проходя мимо скамейки, я услышал обрывок разговора двух симпатичных девушек лет двадцати:

— Мама привезла мне из Парижа кроссовки Луи Виттон, но мне не нравится толщина подошвы. Не хочешь поменяться на что-нибудь из твоего?

Элита, блин — я вот даже не знал, что Луи Виттон вообще кроссовки делают. «Интернационала» на нашем пути попадалось меньше, чем в Пекинском, но благосостояние большинства встречных было прямо-таки вопиющим. Что я здесь вообще делаю? Мои брендовые шмотки по сравнению с тем, во что одеты окружающие все равно что фуфайка да лапти. Отдельное удовольствие доставляет осознание того факта, что за плечами каждого здешнего студента стоят могущественные фигуры — дети элит, а значит один неверный шаг способен похоронить мою будущее чисто из-за обид избалованного мажора. Ладно, все равно меня сюда не возьмут.

Не удержавшись, по пути бабушка усадила меня рядом с собой на скамейку у пруда и заплатила имеющемуся здесь фотографу. На обратном пути фотографию можно забрать — полагаю, она займет почетное место в нашем доме, а цифровую копию я с удовольствием загружу в свои соцсети.

В фойе Цинхуа нас ждала та же картина, что и в Пекинском — смесь горя и ликования. Первого было больше, и это окончательно уверило меня в том, что меня отсюда выгонят в шею. Мы с бабушкой подверглись обыску, отстояли очередь к лифту, поднялись на второй этаж и, ориентируясь по стрелочкам, встали в очередь приемной комиссии факультета «Спорт и социальная физкультура».