Наследник пепла. Книга IV (СИ) - Дубов Дмитрий

— А я что-то не понял, — проговорил Толстой, который уже старался держаться поближе ко мне. Уж не знаю, для чего. Может, рассчитывал нанести какой-то упреждающий удар или что-то в этом роде.

Мне было плевать.

— И что это? — продолжил Лев Николаевич. — Кому-то разрешили магические накопители, а другим — нет? Это максимально нечестно с вашей стороны, Сергей Семёнович.

— То, что я вижу, — проговорил Собакин, — это не защитный магический артефакт, поэтому снимать его необязательно.

— Да, всё верно, — проговорил я. — Это артефакт для поддержания жизненных сил, а не для магического резерва.

— Вот-вот, — кивнул Собакин. — Виктор-то у нас падучий. Уже два раза крылья склеить пытался за эти пару месяцев. И это только те случаи, о которых знаю я. Поэтому такая мера оправдана. Вот ты его ткнёшь пальцем, а он, хлобысь, и скопытится. Что ты потом будешь делать? Тебя ж засудят. Или не засудят, но тогда я смело поставлю на то, что род Толстых долго не просуществует после визита его чокнутой семейки к вам в гости. И да, к магическому резерву эта штука действительно не имеет никакого отношения.

Затем, он брезгливо поморщился и продолжил:

— Значит, так! — Собакин взмахом руки отвёл все претензии Толстого и снова обратился ко всей аудитории: — Значит, так! Выходим: парни — голый торс, можно спортивные шорты или штаны. Девушки хотелось бы тот же вид, но нет, ваш стиль одежды: штаны и рубаха! Итак, в круг! — он указал на начерченный на земле достаточно вместительный круг, примерно пятнадцать метров в диаметре.

— Мы, как говорят у англов, джентльмены, — продолжал он, — дам пропускаем вперёд. Поэтому, Морозова и Зорич, в круг! Покажите нам, что умеете.

Я замер. Мало того, что драка между девушками всегда привлекает взгляды парней. Тут же ещё предстояло действие необычное, в связи со статусами одной девушки и другой, плюс магическое воздействие от каждой из них.

Одним словом, всё это вкупе могло дать очень интересную картинку. Правда, сначала мне даже показалось, что я ошибся. Морозова отлично держала щит и танцевала в круге, пытаясь достать Зорич ледяным хлыстом.

У Радмилы же был световой щит и меч. Ну да, подумал я, всё-таки она — Зорич. Возможно, подобное оружие было связано именно с этим. Но при том мне показалось, что это не её виды оружия. Она явно тренировалась с чем-то другим.

Да, действовала Радмила умело, но при этом казалось, что ей чего-то не хватает. Она по каким-то причинам постоянно себя сдерживала.

Меч, кстати, у Радмилы был хоть и световой, но короткий. И поэтому ей нужно было подойти на короткую дистанцию к Морозовой, а та не давала этого сделать. И вот они кружили, кружили, глядя друг другу в глаза, испытывая друг друга на прочность: короткий выпад, отступление, прикрытие корпуса щитом.

Сначала Морозова, потом Зорич, снова Морозова, снова Зорич. Мне показалось, в какой-то момент, что они так будут танцевать до бесконечности, и мы даже не увидим хорошей драки.

И вдруг после очередной атаки Морозовой Радмила просто встала на месте, даже припустила щит и, посмотрев на девушку-соперницу, выдала:

— И это всё, на что ты способна? Ну так правильно, что я не стала приближать тебя к себе.

Снежана тут же покраснела. Мне показалось, что ещё немного, и из её ушей повалит пар. И кажется, до меня даже донёсся рык. Такой приглушённый, как будто хруст отламывающегося айсберга. Низкий и утробный.

И в это самое мгновение от одной девушки в сторону другой метнулся целый рой ледяных лезвий. Я даже сначала не понял, что это. Лишь приглядевшись, разобрал, причём их действительно было много, наверное, около сотни. Для того чтобы остаться в рамках разрешённого размера конструкта. Практически все они растаяли в световом щите.

Радмила, видимо, думала, что сможет собрать их щитом, чтобы обезопасить себя, но одно из лезвий зацепило её со спины, когда она лихо развернулась вокруг своей оси, и чиркнуло по лбу. У Зорич пошла кровь.

— Стоп! — остановил Собакин поединок.

Да, это, конечно, не совсем то, о чём я мечтал, но последние секунды боя были действительно завораживающие. При этом я начал анализировать бой.

То, что Морозова не нападала сразу, я думаю, было обусловлено тем, что она всё ещё мечтала подмазаться к Зорич и стать её подружкой. Но вот то, что Радмила позволила себе такое высказывание, было в крайней мере странно.

На неё такие высказывания не похожи. Зорич — девушка рассудительная, не прущая на рожон. Это за что же она настолько не переваривает Морозову? Интересно, что за кошка между ними пробежала?

— Итак, — громогласно проговорил Собакин. — Победа за Снежаной Морозовой! Она чуть было не превысила разрешённую величину конструкта, но осталась в дозволенных рамках, так сказать, в зелёной зоне. Зорич, превосходившая до этого Морозову по тактике, проиграла. Смотрите, делайте выводы, анализируйте. Следующая пара — Лев Толстой и Виктор фон Аден.

Когда я выходил против Толстого, внутренне я ликовал. Я уже давно собирался начистить ему лицо, но всё как-то не получалось, да и не поняли бы. А тут и повода не надо: преподаватель сказал: «Выходи на ринг и набей ему лицо». Я послушаюсь и сделаю с это превеликим удовольствием.

Единственная проблема, которая меня беспокоила, нужно было бить слабыми заклинаниями.

Конечно, я бы с удовольствием съездил бы Лёве кулаком в челюсть, но это уже не выглядело бы как магический спарринг. В данный момент мы соревновались чуть-чуть в другой плоскости. Но если уж предоставится шанс, то прямого запрета на рукопашку я от Собакина так и не услышал.

Как только тренер дал старт нашей схватке, Толстой поставил песчаный щит, который, к моему удивлению, оказался довольно неплохим.

Всё-таки как маг Толстой был достаточно силён, хоть и рыхлым как боец рукопашки. Геркан, конечно, уже взялся лепить из этой глины нечто удобоваримое, но любовь вкусно поесть у Лёвы никуда не делась.

Да и с фантазией у него тоже оказалась беда. Ударил Лёва меня опять-таки песчаной бурей, небольшой стеной песка, примерно на девяносто единиц. Я ещё точно не умел определять мощность конструктов, но в принципе понимал, какую силу задействует мой противник.

В защиту я поставил простенькую огненную стену, которую тренировал буквально недавно. Она напрочь сожгла весь песок, оставив на земле между нами слегка вытянутые капли стекла. Кстати, интересный эффект, можно попробовать вернуть ему это стекло. Будет достойным завершением спарринга.

А затем я попробовал пощекотать его самонаводящимися стрелами. Тем более я как раз хотел их испытать. Причём целей тут было немного, всего лишь одна. Стрелы я сделал самые-самые слабые, чтобы причиняли минимальный урон. И всё-таки, несмотря на щит Толстого, ему снова сожгло брови, ресницы и волосы.

Мне на какой-то момент показалось, что наш дорогой Лев Николаевич превратился в чайник и сейчас закипит от происходящего.

— Что ты сделал⁈ — заорал он, чуть ли не в истерике. — Мне только-только их нарастили, а ты… Да я тебя!..

И в этот момент он кинул шар, обычный такой конструкт-сферу, которая внезапно взорвалась в паре метров от меня, рассыпавшись шрапнелью мелкого щебня.

Я поставил огненный щит, кое-что из шрапнели задержал, но всё-таки один из камней рассёк мне скулу.

«Вот, сука, — подумал я. — Ну, я тебя сейчас…». Но ответить своим конструктом я уже не успел.

— Прекратить! — распорядился Собакин. И прежде, чем кто-либо успел что-то сделать или сказать, он указал на опалённые брови Толстого и на порез на скуле у меня:

— С одной стороны, вроде бы ничья, — сказал Сергей Семёнович. — Но! — и тут он достал свой жезл или скипетр, уж не знаю, что это было, и с большой оттяжкой выпустил жирную молнию прямо в толстый зад Толстого. Тот завизжал на одной ноте от неожиданности и подпрыгнул на месте. К нему тут же бросились лекари-третьекурсники. Ещё бы, первый пациент.

— Поняли, почему? — спросил Собакин окружающих.